Франческа Флорес - Алмазный город [litres]

Да и мамино лицо расплылось в памяти неопределенным пятном. Аина помнила только, как в самой ранней юности ей постоянно говорили, что она на нее похожа. Иногда она чистила кинжал и, уловив случайно отражение на лезвии, вдруг видела на своем лице мамины глаза – и смутно припоминала, как родители преподавали ей учение Великих Матерей: жизнь – драгоценный дар, отнимать ее у кого угодно – грех…

…Аина судорожно вздохнула. Взгляд ее уперся в часы на вокзальной башне. Голоса родителей в памяти стихли. Остались только хлопки выстрелов, и она не смогла бы сейчас с точностью сказать, звучали ли они в этот миг лишь в ее голове или где-то на улицах. Во всяком случае, она не отводила глаз от циферблата до тех пор, пока эти выстрелы не растворились в тишине.

Хотя Аина всегда страстно мечтала убраться подальше с Кучи, что-то в таком вот спокойном созерцании раскинувшихся перед ней на многие километры к югу дорог успокаивало ее и выветривало из воображения даже треск пистолетной пальбы. По ночам, особенно весной и летом, она любила играть с другими детьми на этой самой улице – пока взрослые болтали и сплетничали, передавая друг другу тарелки с едой. Так было тут принято. Родители Аины всегда делились с соседями рисом и бобами, а по особым случаям, когда могли себе это позволить, жареными бананами и sudado de pollo – тушенным с овощами цыпленком по рецептам, вывезенным из их родных мест в Миль-Симасе. Обе луны поднимались на небе все выше, в окнах загорались свечи, люди обменивались воспоминаниями о довоенных временах, а местная районная банда заступала на патрулирование всех уголков и закоулков – чтобы никто не нарушил этой добрососедской идиллии под открытым небом. Здесь отпускались грехи и затягивались раны. Так случается нередко: когда у людей нет ничего, они умеют ценить малое.

Не слишком ли много она думает о себе? Не слишком ли высоко замахнулась?.. Во всяком случае, если тени родителей в один прекрасный день предстанут перед Аиной и спросят, есть ли ей чем гордиться, надо, чтобы ответ был у нее готов.

Может, она и правда слишком высоко замахнулась. Но сейчас довести до конца это задание – единственный шанс не упасть снова на самое дно.

…Время тянулось долго. Казалось, прошли целые часы, прежде чем невдалеке раздался металлический скрип и на краю крыши возник Тео.

– Откуда ты узнал, где меня искать? – спросила Аина.

– Так это же твое любимое место, ты тут всегда прячешься, разве нет? – отозвался он.

В глазах его не появилось ни малейшего упрека.

– Значит, ты помнишь?

– Конечно, помню. С самого первого знакомства.

Это случилось, когда ей только исполнилось шестнадцать, через год после первого убийства. У Аины тогда было больше уверенности в себе, чем здравого смысла. Она уже разобралась, на каких улицах в основном барыжат наркотиками, а на каких – главным образом обчищают карманы; уже начала включаться в цепочку по сбыту сырых алмазов; и вообще уже познакомилась со всем разнообразием косинских человеческих типов: кто тут наемный боевик, кто просто головорез и отморозок, кто работает на организованную банду, кто наркоман, кто сутенер, кто инозен, кто работорговец, кто тупо ворует, кто занимается всем понемножку. Со всеми этими познаниями, умноженными на профессиональную подготовку у Коля, девушка чувствовала себя неуязвимой.

Чувствовала она себя так до тех пор, пока в один прекрасный день не свернула в какой-то переулок и не увидела там, как высокого парня, с виду года на два старше нее, одолевают в драке трое противников. Парень явно был не из желторотых, тертый калач, но в стволе его, пристегнутом к поясу, видно, кончились патроны, поскольку он не делал никаких попыток пустить его в ход. Иного оружия у него, судя по всему, не имелось – между тем каждый из врагов запасся и ножом, и кастетом. Аина сперва подумала: как это глупо и неосмотрительно – брать с собой только одно оружие, а потом кровь на его лице и ладонях вдруг задела в ней некую струну, которую вообще-то редко что могло задеть. Слишком уж он юн и слишком полон сил (прямо как она сама), чтобы вот так вот по дурости погибнуть от рук троих трусов, положившихся, как говорится, на число, а не на уменье. Мгновенно приняв решение, она вывела из строя двоих, прежде чем те успели понять, что происходит. Третий, однако, успел всадить ей лезвие в бок. И она убежала, оставив спасенного парня разбираться с ним самому. Следовало, конечно, немедленно вернуться в Хайм, чтобы обработать рану, но инстинкт самосохранения отдал другой приказ: в критической ситуации – прячься в единственном на весь Косин месте, где ты чувствуешь себя по-настоящему в безопасности. На крыше дома твоего.

Там она и улеглась – истекать кровью и задыхаться в хрипах. Но юноша, которому она помогла, не заставил себя ждать – появился буквально через несколько минут. Появился – и уставился на нее взглядом гневным, тревожным и веселым одновременно.

– Как ты меня нашел?

Он кивнул на кровоточащую рану:

– По кровавой дорожке.

Прошло немало времени, прежде чем они подпустили к себе друг друга – он не мог постичь, зачем она за него вступилась, она не понимала, зачем он последовал за ней. Но в конце концов парень помог Аине промыть и перевязать рану, и неделю спустя, случайно столкнувшись в баре, они уже болтали легко и увлеченно, как друзья детства после долгой разлуки.

…Теперь Аина просто сказала:

– Спасибо, что пришел, – и в очередной раз подивилась про себя: чем она заслужила такого друга, как Тео.

– Мне понятно, почему ты, чуть что, сюда прибегаешь, – заметил он, присев рядом. – Я вот тоже все еще злюсь из-за смерти отца. Он не хотел занимать ничью сторону в той дурацкой войне, все, что ему было нужно, – это нормальная работа. Но война все же началась, и бароны, на которых он работал, заставили его встать под ружье. И что еще оставалось делать, если не хочешь потерять эту самую работу? Но вот теперь отца нет, а по железной дороге, которую он строил, бегают поезда. И возят Стальных баронов, пославших его на смерть. Сама знаешь, как там вышло. Бароны утверждали, что у них столкновение с инозенами. Но большинство семей тайно поддерживали обе стороны. Кто это придумал, что надо обязательно делать выбор между верой и работой?

– Точнее говоря, большинство никого не поддерживало. И попало под раздачу. Погибло между молотом и наковальней, – уточнила Аина.

– Ну или так, – согласился Тео, покачав головой.

Наступило молчание – только ветер монотонно свистел в ушах.

– И вот теперь войны нет, а я лично все равно чувствую себя как на передовой, – продолжил юноша. – Всю жизнь наблюдал, как других ребят затягивает в уличные шайки и контрабандные схемы, и все думал – ну я-то поумнее буду, на крючок не попадусь. Мои предки в Линаше с соколами охотились, там это считалось одной из самых почетных профессий. И мне даже в страшном сне не приснилось бы заняться чем-нибудь нечестным, я уж не говорю преступным, разве что жизнь совсем припрет и не оставит выбора. И вот отец погиб. Мои карьерные возможности после этого, мягко сказать, сузились… В общем, с нынешней работенкой по крайней мере никакой Стальной подлец не держит меня за горло и не грозит уморить мою семью голодом, если я не стану плясать под его дудку.