Николай Грошев - Сын славного города [СИ]

Город — он практически пуст. Они прошли множество домов, но не видели дыма из труб, не слышали окриков мужчин или смеха женщин, не было детей на улицах, дома казались копиями друг друга, несмотря на то, что редко таковыми были — именно что казались. Просто в этих домах, никто не жил. Нар, казался, а может быть и был, городом-призраком, где практически нет жителей.

И чем дальше, тем больше они в том убеждались. Город практически пуст.

Вскоре их путь завершился — у низких ворот второй, более низкой городской стены, вдававшейся в основную стену по краям, а может и бывшую её частью.

— Эй! — Крикнул один из воинов, когда они прождали у ворот несколько минут. — Есть там кто?

— Чего разорался? — Ответил кто-то, высунувшись над стеной.

— Спишь что ли? Открывай, давай.

— А может и сплю, тебе-то что? — Буркнули со стены и спустя пару минут, ворота со скрипом отворились. Воины, отворившие их, стояли там же — двое, в чёрных жилетах и свободных штанах.

Один широко зевнул, потом замер, Лограна увидев, затем резко рот закрыл и сказал.

— Это что ещё? Ну и куда такой дылда? Чего вы его привели?

— Ригед сказал. Что ты ко мне-то привязался? — Ответил сопровождавший детей воин.

— Ну… — Воин посторонился, пропуская их и почёсывая затылок. — Раз Ригед сказал…, и всё-таки, ничего из него не выйдет — вон конь какой. Он уже испорчен, не получится ничего.

— Ригед считает иначе.

— Иначе он считает, тьфу…, ладно, там видно будет.

Ворота закрылись за их спинами с грустным скрипом, словно бы сами Боги проливали слёзы о их грядущей судьбе. Когда створки ворот ударились одна о другую, дети разом вздрогнули. Окрик воинов, заставил их двинуться дальше. Остановиться снова, пришлось спустя долгое время. Теперь их не подгоняли, наоборот, движение замедлилось, а один из воинов, порой начинал говорить.

Они покинули крошечный двор, окружённый стенами со всех сторон, и вошли в маленькие, распахнутые настежь ворота. Миновали узкий проход, вышли к очередной стене.

На этот раз, в обе стороны от них шёл длинный узкий коридор.

— Малый город. — Заговорил воин, когда они двинулись налево по проходу между стен. — Он станет вашим домом на многие годы. Здесь вы освоите всё, что вам нужно знать, здесь вы станете тем, чем нельзя стать больше нигде. Лишь сильнейшие из вас, окончат этот путь и покинут ворота Малого города, вольные поступать дальше, как им вздумается. Слабые, не останутся…

— Я слабый… — Пискнул один из мальчиков, но вспомнив судьбу того, что не смог идти, поспешно прикусил язык, однако не успел сделать этого вовремя — его услышали. Мальчик побелел как полотно, круглыми глазами глядя на рукоять меча королевского гвардейца.

— Так это не работает. — Покачал головой воин. — Слабость, как и силу, нужно доказать.

Они прошли несколько метров и завертели головами — стены не были просто каменной кладкой. На каждом каменном блоке, имелись письмена. Логран узнавал некоторые из символов, на этом языке писали во всём Сабасе, конечно, лишь те, кто умел это делать.

Подобные письмена они видели везде — и в проходе и на стенах помещений, и после, на других стенах. Все плоские поверхности, иногда даже плиты пола, испещряли такие письмена. Конечно, не так, что бы на каждом шагу, но встречались они часто.

В тот момент, они видели лишь те письмена, что нанесены были на стены прохода между самими Малым городом и окружавшими его стенами.

— На стенах, — заговорил воин, когда все дети заметили символы, украшавшие стены — никаких иных украшений, в Малом городе просто не было, — записаны наши боевые песни. В них сокрыта мудрость и история прошлых поколений. Когда складывается новая песня, она заносится на стены, дабы не была забыта с течением времени…

— Когда арийцы вспоминают старые песни, мы записываем их. — Прервал его второй.

— Это да, но такое случается не часто, именно поэтому, мы ведём записи. Стены сохранят то, что не может сохранить человеческая память.

— Тебе бы стоило говорить «они», а не «мы».

— Почему? — Искренне удивился воин.

— Ну как? — Второй воин подошёл к стене. Ткнул пальцем в слово. — Что тут написано?

Воин покраснел, гневно нахмурился и что-то невнятное проворчал.

— Вот я о том и говорю. — Посетовал второй, отойдя от стены. — Мог бы, и научиться читать.

— Не вижу смысла. — Буркнул воин в ответ.

— Сам же его и назвал — память не всё хранит.

— Вот потому ты и умеешь читать, а я нет. Тебя достаточно.

— Н-да уж…

Когда вошли в двери в правой стене, воин вновь заговорил о боевых песнях, нанесённых на камень. По его словам, там содержались записи о подвигах воинов, о истории какого-то Тара и много ещё о чём. Но некоторые из песен, отличались — они рассказывали не о людях, не о событиях.

— Вот, — воин, не умевший читать, указал пальцем на стену, — в этой песне рассказано, как создать такую ткань. — Он хлопнул себя по груди, затянутой чёрной кожей жилета. Второй воин громко кашлянул. Первый нахмурился. — Чего?

— Вот тут это записано. — Показал он на противоположную стену.

Первый воин покраснел вновь, отчего-то гневно нахмурился, но промолчал. Они двинулись дальше и вскоре коридоры начали переплетаться, теперь в любой стене было множество дверей, ведущих в самые разные помещения. А ещё, появились звуки. Странная какофония, разных звуков.

Воины говорили, показывая на проходы, на помещения, а они почти не слушали — эти звуки впереди…, они слышали звон оружия, крики, иногда смех, какие-то злобные вопли. Всё это неслось с разных сторон. А потом они услышали громкое пение, доносившееся из проходов слева. Все головы повернулись туда, некоторые дети сбились с шага.

— Там разучивают боевые песни. — Пояснил воин, после чего нетерпеливо дёрнул за верёвку, пришлось продолжить движение.

А когда остановились, их пропитал ужас, а коленки начали подкашиваться.

Они зашли в помещение, где не было ничего ужасного — стены завешаны оружием, на одной из стен есть письмена, на других ничего. Посередине видно стол.

На столе видно засохшую кровь.

И лежит на том столе, поблёскивая сталью, острый нож.

В комнату, вслед за ними, вошла женщина в красивом зелёном платье. Она пошла к столу и села на скамейку, после чего тяжко вздохнула и кивнула.

С Лограна сняли верёвку, толкнули в спину. На негнущихся ногах, мгновенно пропотев, он подошёл к столу. Умоляющим взглядом он смотрел на госпожу…, в её руке, сжимавшей нож…, на тыльной стороне её ладони, он увидел печать Свободных.

Он выпучил глаза и замер, пропустив мимо ушей её слова — пришлось повторить трижды, прежде чем он понял, что именно от него требовали.

Девушка за столом не была рабыней, но и госпожой она тоже не была.