Николай Грошев - Сын славного города [СИ]

При этом на шее девушки он увидел ожерелье из золота, а за её платье, можно было купить не меньше одной молочной коровы!

— Мальчик, руку протяни. Если ты это не пройдёшь, еды тебе не дадут. — Он, молча, смотрел на нож, и женщина повернулась к воинам. — Может, подержите его? А я уже…

— Нет. Руку он должен протянуть сам. — Ответил ей воин.

— Ладно, — она тяжело вздохнула, — мальчик, всё хорошо будет, но это пройти нужно, иначе ты здесь будешь сидеть, пока не помрёшь или пока не ослабнешь так, что тебя просто выкинут за ворота города. Ты хочешь оказаться ослабшим от голода, посреди равнин?

Он протянул руку.

Оказаться в поле, едва живым от голода — верный путь стать чьим-то ужином.

— Другую, на которой печать Свободных.

Он замешкался, на глазах появились слёзы, но теперь стало понятно — рабам печать не полагалась…, рабство. Его ждёт проклятое Баргом рабство…

Однако последовало нечто иное, чего видеть или о чём слышать ему не доводилось.

Девушка схватила его за запястье и прижала руку к столу. После чего начала аккуратно наносить порезы поверх шрама от клейма. Он держался, сцепив зубы, старался не кричать и не стонать, но получалось плохо и когда клеймо покрылось десятком разрезов, он всё же застонал от боли. Девушка, закончив, развернула свёрток, что принесла с собой. Ему снова пришлось положить руку на стол. Раны были промыты и зашиты — грубо, как попало, что не оставляло сомнений, когда раны заживут, тыльная сторона ладони будет так покрыта шрамами, что от клейма и следов не останется. Но зачем? Тем, кто лишался печати, её срезали вместе с куском кожи, а тут…

Когда он отошёл от стола, дети смотрели на него круглыми глазами, лицами белые все. Воины же встретили его уважительными кивками. Разве такие кивки, полагаются рабам?

Он смотрел на свою ладонь.

Она изуродована теперь, но пальцы двигаются, больно конечно, но ничто иное не мешает пальцами шевелить — девушка наносила порезы столь искусно, что…, воины поморщились и явно с большим трудом сдержались, чтоб не сплюнуть прямо на пол. Следующий мальчик начал орать после первого пореза, да так, будто из него заживо кишки вытаскивали.

— Ничего из него не выйдет. Слабый. — Проворчал один, когда мальчик отошёл от стола и, пройдя два шага, рухнул без сознания.

— Не факт. Помнишь Рипайти? Ныл ведь постоянно. Чуть что в слёзы. А сейчас, видел?

— Ну. — Он пожал плечами. — То исключение. Не все ж такие. Вот Ниайи, его помнишь?

— Да. — Воин поморщился. — И так бывает. Но всё равно, неверно делать вывод сейчас. Нужно ждать. Когда пройдёт много времени, будет ясно. А пока что непонятно.

— Согласен. Ты прав. — После некоторого раздумья ответил воин.

Один за другим они прошли страшное наказание или испытание — никто так и не понял. А затем, сквозь паутину коридоров и комнат, их отвели в большую комнату со столами.

Пока шли, многое увидели, включая немногочисленных обитателей Малого города, но всё это как-то слилось в памяти и размылось — рука ужасно болела, а любое неосторожное движение, вызывало кровотечение из кое-как зашитых порезов.

Их посадили на скамьи. Усталость перехода, скудная еда в течение этого перехода — кормили их так, что б они не померли в пути, но не более того, всё это дало о себе знать. Как один, сев на скамью, они подумали о том, что подняться уже вряд ли смогут.

Дверь в стене отворилась, и зал пропитался разнообразными запахами. Рты детей наполнились слюной, глаза жадно блеснули. Даже боль в руке перестала влиять на сознание.

А спустя мгновение в комнату вошёл грузный мужчина, неся огромный поднос в руках. За ним шли две женщины, с такими же подносами. Оставив их на столе, они ушли и вскоре вернулись с такими же предметами в руках. А потом принесли кувшины с молоком и сели за соседний стол.

На руках девушки и мужчины, там, где должна была быть печать, Логран заметил широкий шрам — их печати были срезаны, они были рабами Нара…, кем же стал он? Что-то подсказывало, что рабам печать не станут резать подобным образом, рабу её срежут так же, как этим двум…

Больше думать не мог и не хотел. Воины предложили начинать есть и не успели закончить своих слов, как дети накинулись на еду. А она была более чем обильна. Мясо, сыр, хлеб, овощи — тут было всё. Так плотно и сытно, Лограну поесть не доводилось уже очень давно. Наверное, с тех пор как закончились празднества Благой недели, что в честь Привы проходят.

Наелись до отвала, но передохнуть им не дали. Как только есть перестал последний из них, воины подняли их на ноги, пришлось снова идти через лабиринты Малого города.

На этот раз их привели в большой — по-настоящему большой двор. И здесь людей было уже много, причём, в основном, эти люди были детьми. Логран вертел головой и с удивлением отмечал, что он, похоже, старше всех детей, присутствующих в этом дворе. Некоторые совсем сопляки, другие немного младше. Впрочем, судил он по росту, а это весьма не надёжный способ определять чей-либо возраст.

Их отвели к стене и оставили там одних, приказав чего-то ждать. Сил у всех оставалось немного, всё больше клонило в сон, так что сели на каменные плиты пола и занялись тем, чего хотелось больше всего — большая часть мгновенно уснули. Логран и несколько других, вертели головами, окидывая взглядом творившееся перед ними непонятное действо.

Посмотреть на что тут было — двор воистину оказался огромен и окружён высокими стенами, впрочем, при ближайшем рассмотрении становилось очевидно, что эти стены, просто торцевые части зданий, выстроенных кольцом, вокруг двора.

Здесь были не только дети. Он заметил десятка три королевских воинов. Часть их них обучали мальчиков, но остальные казалось, просто бездельничают. Зачем они тут, он пока не понимал. Одни стояли во дворе, другие у стен, кто-то разговаривал, кто-то смотрел на детей, возникало впечатление, что они просто рядом где-то болтались, да на огонёк зашли постоять без дела.

Детей тут было много, Логран даже считать не стал — просто много. К тому же, считать это долго и нудно. Нужно посчитать до десяти, загнуть палец, снова посчитать, снова палец загнуть, это нормально, когда коров считаешь, их никогда больше полутора десятков и не бывает. А тут детей, просто куча какая-то. Больше, чем кур у соседа было — он их и не считал никогда. Так и тут не стал.

Все дети во дворе, разделялись на группы, этакие рассеянные кучки и каждая занималась чем-то своим. Одни махали деревянными мечами, другие боролись под присмотром воина, третьи махали по воздуху какими-то крючьями, а воин показывал, как это надо делать. Одна группа зачем-то била железными прутами по широкой низкой загородке, полной песка. Другая прыгала на месте, ещё одна сидела на полу и слушала речь воина. В общем, каждый чем-то занимался и что-то Логран понимал без труда, а что-то казалось ему максимально непонятным.