Николай Грошев - Сын славного города [СИ]

Дома оказались пустыми.

В ужасе он заглянул в один — никого. Даже мебели нет. В другой заглянул, в третий — пусто.

Нар, оказался, городом призраком.

Проклятым городом.

Потому как изо всех сил убегая к воротам, он понял, что не может их найти. До вечеру блуждал, до стены пару раз вышел — нет ворот. Попробовал на стену залезть и так сбежать из города ловушки, но всё чего достиг, так это то, что с двух метров сверзился задом об пол. Зад болеть стал, еда закончилась, хотелось пить, всё тело болело от усталости.

Пирайи вышел на очередную мёртвую улицу, сел посреди неё и горючие слёзы потекли из глаз его. Он молился Приве, в отчаянии вырывая волосы из своей головы.

И Прива его услышала!

Пузатый важный господарь, в шелка разряженный, в позолоте весь, по улице шествует медленно и чинно, высоко голову подняв, да взглядом хмурый — настоящий господарь!

А то, что говорили селяне — да брехня! Очевидно же — то господарь.

— Помилуй не сношай не казни, милостивый господарь!!! — Взвыл Пирайи, падая ниц, пред помазанником Божьим на земле.

— Дурак что ли? — Изумился господарь, очи выпучил свои пресветлые, пузо своё священное подтянул и перстом своим благословенным погрозил ему хмуро. — Ты это брось такое говорить.

— Господарь, повинен я, что обратился к тебе, да хранит тебя Прива! Заблудился я дурак, господарь мой милостивый. Испужался весь, аж думал, что нету тут никого господарь…

— Заткнись дурак! — Рявкнул господарь. — Совсем ополоумел? Не господарь я!

— Как не господарь? — Изумился Пирайи, глаза подняв от земли.

— А так. Раб я святого господаря нашего Домена.

— Раб? — Эхом отозвался ошарашенный Пирайи.

— Раб. — Гордо, с довольством великим, произнёс господарь…, раб господарев.

Пирайи хлопал глазами, глядя на богатый костюм, на драгоценный перстень на руке человека того, что себя рабом называл. Толстый, холёный, весь довольный…, но рабство же, это же ужас!

Рабство, это пытки, плётки, сношают все подряд, даже животные. Раб он чуть жив от увечий и вечно его кто-то угнетает…, или нет? Или может рабство оно вот как капуста? Ну, на одной грядке капуста вот ничего, такая вот не очень, но ничего. А на другой погнила вся, а на третьей — глаз не на радуется. Так может и с рабством оно так, а? Ну, не всегда оно везде одно и то же, а?

— Ты это, пойдём, к торговым рядам тебя выведу…, или ты к воротам?

— Так-то к воротам. — Ответил Пирайи, поднимаясь на ноги. — Но еды вот, кончилась она.

— А деньги есть?

— Есть. Мало. Почти даже и нет. — Подумал и добавил. — По дороге все и потерял.

— Хе-хе, — ухмыльнулся раб господарев. — Ладно уж, не важно то всё. Пошли, покажу дорогу.

В пути раб мало говорил поначалу, но Пирайи, немного освоившись с мыслью, что этот раб богато одетый, всё-таки раб, стал задавать вопросы и толстяк разговорился.

Чего Пирайи только ни узнал! Просто невероятные вещи!

И он наконец-то начал понимать, почему люд Святым проклятого короля-узурпатора прозвал.

Одно непонятно — почему весь Сабас в рабство не идёт проситься к господарям новым? Такое рабство, оно ведь на дороге не валяется…, и тут он понял! Просто ведь не знает никто. А как узнают — всё, отбою не будет. А это значит что?

Нужно торопиться!

А то потом в рабство не возьмут, а как тогда жить-то, свободным-то, без рабства такого?

А как — да никак! Ложись только и помирай.

Странные вещи говорил раб господаря Домена — оказывается, те два нищих воина, что и щиты купить себе не смогли, то оказывается, господари.

— Они тут все такие. — Несколько недоумевая, заметил раб, в шелка разодетый. — А рабы, вот, как я, а где и не так. Вон, видишь? — Пирайи глянул. Господарь, у коего между ног достоинства человеческого не было, а лишь углубление срамное, в прекрасном лазурном платье золотом расшитом, лениво подметала улицу. — Это вот рабыня городская. Она как бы и ничья, самому городу принадлежит и за городом ухаживает.

— О как. Понятно. — Ответил Пирайи, хотя в пору было сознание терять, от таких странных невидалей всяких. Но, подумав, он всё же решил, что раб что-то напутал или что-то упустил. Ну как так? Рабыня разодетая как господарь могущественный, да ещё и дворы метёт! Да быть не может.

Странно тут всё было и рабство странное, но то, видимо, потому что король Святой.

Вскоре пришли они к торговой улице — а народу там!!!

Считай, и нет никого.

— В городе пока мало жителей. — Пояснил раб. — Торговцы в основном с господарями сделки заключают, а тут так — авось ещё чего заработают, да селяне ещё иногда приезжают.

У торговых лавок и палаток, толпились богато одетые господари, коим Пирайи не забывал кланяться и желать самого пристального внимания не только Привы, но и Венриа и Алианды и всех прочих добрых и милостивых Богов.

— Немедленно прекрати! — Прикрикнул раб. — Это всё рабы господаревы.

— Как? — Изумился Пирайи.

— Так. Ты чем слушал?

— Но как же…, они же… — Он рукой махнул, мол, все ж блестят от роскоши и нитей золотых.

— Ну…, - раб поморщился, лицо скривил. — Не знаю я. Но такие вот господари. Сами в жилетах своих, а рабов в лучшее одевают. Я вот перстень получил от господаря Домена, сохранить его в коробочку положил, чтоб не потерять случайно. — Помолчал он, мимо лавок и людей идя. Вздохнул грустно, скулу потёр пальцем. — Господарь как увидел — осерчал. И прям наотмашь, да по лицу. Я чуть на месте не помер. Помню только, замахивается господарь — ну так не впервой, бывало и палкой, а тут рукой, оно и не замечу. — Шмыгнул носом. — Через два дня только очнулся, лекарь кое-как с того свету вытянул.

Пирайи с облегчением выдохнул — всё-таки не ложь то, не морок Баргов. Раз повинности есть и наказанья в них суровые, то значит господари правильные, которых Боги любят. Но всё же, слишком уж странно это всё…

— Вон кстати, господарь. — Сказала раб, указав пальцем на белокурого воина в жилете, стоявшего у лавки одной и с сомнением изучавшего выложенный там товар.

Пирайи размышлял недолго.

— Господарь! Святейший рыцарственный правитель, да хранит тебя Прива и не увянут никогда твои чресла, по велению Венриа Желанной Богини!!! — Завыл Пирайи, падая ниц и, ловко двинув локтями, змеёй протиснулся меж ног чьих-то и с великим почтением, крепко поцеловал ботинок господаря милостивого. Апосля чего замер, ожидая тумака за дерзость свою.

— Какого хрена тебе надо? — Удивлённо молвил господарь, зачем-то глядя на свой ботинок — Пирайи не дурак был, так что всё понял и поспешно осыпал ботинок тот, множеством жарких поцелуев. Секунду господарь стоял не двигаясь. — Ещё раз так сделаешь, я тебя убью. — Наконец, сказал господарь — пошутил, конечно. Пирайи почтительно хихикнул и проговорил истошно.