Николай Грошев - Пламя войны [СИ]

Арийцы возвращались в полном молчании, размышляя о грядущем штурме. Все пятеро хмуро смотрели себе под ноги, лишь изредка бросая мрачные взгляды на свою армию, и такие же друг на друга. На уме у каждого непрерывно крутилась мысль, что будь эта армия из таких же, как они сынов Тара, Саб был бы взят уже сегодня при свете дня. Увы…

Где-то на полпути Логан посмотрел в сторону от своей армии, туда, откуда они пришли — вереница из людей и телег медленно двигается к войску. К ним навстречу уже вышли несколько мужчин Шеди, сейчас они остановились чуть в сторонке и ждали гостей — таков был приказ короля. Дело в том, что крестьяне Сабаса не всегда понимали, куда и к кому они идут.

— Сражаться мы. — Заявил глава такой колонны, неделю назад. Кохан, встречавший их с группой своих солдат, скептически хмыкнув, окинул будущих «воинов» долгим взглядом.

— Чаго? — Шумно шмыгнув носом, поинтересовался седой старик, управлявший телегой.

— Святой господарь за судьбинушку нашу воевать идёт, так и мы ж с ним. Вот. — Заметила полная бледная женщина, стоявшая рядом с телегой. Толстые руки двинулись и с одного пухлого плеча на другое, женщина перекинула суковатую дубинку, судя по всему, вырубленную в ближайшем лесу. К её тумбообразной ноге прижался худой паренёк лет четырнадцати. Глаза горят, лицо застыло, словно из камня вырублено, в руках заржавленный серп.

Кохан долго смотрел на крестьян, но решимость их никак не пострадала. Однако он не с этой целью смотрел — мужчин искал, молодых, крепких. С оружия таких рекрутов удивляться давно перестали. Тут бывало и с цепью для отбивки зерна приходили и с самодельными луками, способными разве что насмешить, и с затупленными ножами, как-то даже с коромыслом пришли.

Мужчин не обнаружилось. Дети, старики и женщины.

— Мужчин нет? — Хмуро поинтересовался наёмник.

— Нету. — Тонким голоском заявил паренёк, головой тряхнул, у него волосы по плечам посыпались, на землю упала костяная заколка. — Ой! — Вскрикнул паренёк, уронив серп, и поспешно спрятался за тазовую часть женщины с пышными формами.

— Господарь забрал всех. — Мрачно проговорила женщина, ставя тяжёлую дубинку наземь. — На неделю сказал, поле его личное прибрать, повинность то была… — Она вдруг сморщила лицо, брызнули слёзы. — Уж пару лет минуло, а не вернулси никто, сгинули все…

И рыдать начала.

Кохан завернул семейство, посоветовал тут больше не появляться, но подобные всё равно приходили. Женщины и дети, старики и девушки. Что б от короля по загривку не получить, да людей под гнев арийский не подставить, наёмники заворачивали их обратно. Странно, но даже те наёмники, которые не обзавелись тут семьями, прониклись жалостью к местному народу.

Особенно на второй недели сего похода. К тому времени крестьян собралось в армию Святого господаря уже не мало, рассказы о жизни местной, так или иначе, доходили и до Шеди и до наёмников. Так что удивляться таким эпизодам бытия местного, они перестали. Появилась сила, которая шла убивать мучителей, господарей местных и крестьяне с готовностью шли под новые стяги, даже не задумываясь о том, как будет дальше — хуже не станет, а лучшего они и не знают.

Мужчинам позволяли примкнуть к армии, прочим нет…, до того момента, пока на такой встрече рекрутов, не оказался один из арийцев лично.

Обычно они избегали подобных мероприятий, переложив сии заботы полностью на плечи наёмников и людей Шеди. Но в тот день, Арагон слегка перебрал вина и решил лично провести досмотр пополнения.

— Уходите! — Рявкнул Кохан, в который уже раз обнаружив в маленьком отряде добровольцев, двух молодых девушек и подростка тоньше ветки.

— Ик. — Заявил тут некто. Кохан, брови мрачно хмуря, обернулся. Стоит там, за спиной его, шатается слегка, мужчина очень мускулистый, росту небольшого, с кувшином в одной руке.

— Мы хотим помочь! Мы можем сражаться! — Заявила белокурая девушка в рваном льняном платье. И воинственно встряхнула острой, добротно сделанной косой.

— Вы не можете. — Резко ответил ей Кохан и показал пальцем на двух мужчин, явившихся с этой группой. — Они останутся, если хотят, а вы уходите.

— Но…

Мимо Кохана, проскользнула фигура арийца. Кувшин взлетел вверх, последовали два мощных глотка, и пустая тара отправилась наземь. С тихим шелестом, выскользнул из ножен меч.

Наёмники скорбные опустили лица — сейчас прольётся кровь…

— Ты. — Меч арийца указал острием на девушку с косой.

— Алими я… — Сказала девчушка, слегка бледнея — видимо, она впервые начала понимать, на что подписывается. Так часто бывает — битва окутана дымом побед, дым тот пахнет сладко, из него красивые воздушные замки возникают. А как со стен таких замков начинает капать кровь, всё рушится в одночасье. И обломки замков тех плющат все благородные порывы, всё очарование войны, в тонкий блин из плоти и крови, погибших в жестокой мясорубке — такая она война, при ближайшем рассмотрении. Реальность становится очевидной и вместо победы пролетариата над всем мировым злом, перед твоими глазами собственный труп с вывернутыми наружу кишками — это очень освежает. Любой революционный пыл тускнеет в два счёта…

— Всё равно. — Проворчал пьяный ариец, опуская меч. — Нападай.

— А? — Удивлённо хлопая глазками, сказала девушка.

— Нападай.

Неуверенно с ноги на ногу переминается, глазками хлопает, на наёмников смотрит — не понимает, что происходит. Ариец скривил губы, усмехнулся и, пожав плечами, тихо зарычал.

А затем прыгнул вперёд, нанося резкий, сильный колющий удар мечом.

Девушка взвизгнула, косу выронила и под телегой спряталась.

— Можешь возвращаться домой. — Презрительно сказал ей арией и повернулся ко второй девушке. — Теперь ты.

Так он поступил со всеми женщинами и подростками. Те, кто пытался сражаться, оказались в армии Логана. Те, кто демонстрировали страх, были отправлены по домам.

Так и не случилось истинно народной революции средь земли сабасской…

К мужчинам отношение было совсем иным. Их принимали в ряды, без всяких проверок, смысл коих наёмники и Шеди понимали смутно. Например, подросток, который с визгом ударил ножом, поцарапав ногу арийца, после чего сразу спрятавшийся под телегу, был признан негодным к службе строевой. А вот девушка с отчаянием и весьма бестолково махавшая суковатой палкой, почему-то, заслужила уважительный кивок и право сражаться против господарей Сабаса. Хотя не смогла не то, что задеть арийца, её палка даже не коснулась его меча — он просто и даже с ленцой, уворачивался от ударов и отвечал шлепками плоской стороны клинка, по её тонкой спине.

Вот что к чему? Никто не понял. Но принцип, примерно уловили и с того дня женщинам и подросткам, приходилось доказывать с оружием в руках, что они могут идти в этот поход. Тех, кто сражался отчаянно, подавляя страх, пропускали к остальным. Тех, кто боялся и бросал оружие, отправляли по домам. Но только не стариков мужского пола.