Николай Грошев - Пламя войны [СИ]

— Откуда вы знаете об этом?

— Песнь о пути Аргхана в Тар. — Ответил на её вопрос Логан. Он нахмурился скорбно и добавил. — Много сильных воинов и крепких женщин, погибло в пути.

Боевая песнь…, Анталия прижалась к нему крепче. Их мудрость, их история, в их боевых песнях. Любопытно, она полагала, что у этих людей, прошлое никак не сохраняется, что они просто живут и умирают, забывая опыт предков. Столько лет прошло, а вот впервые обратила внимание, что их угловатые, поэтически мёртвые песни, не просто песни — это память о прошлом.

Не проще ли было записывать всё на бумаге? Она даже спрашивать не стала. Ответ Марса на подобный вопрос, уже в анекдот превратился, с бородой до самых Великих гор.

— Если в голове крючки и кружки, куда помнить нужные вещи?

Такой вот ответ любопытный. Да, действительно, куда там помнить, если по голове постоянно бьют с малых лет и до поздней старости…, она снова смотрела на их лица, слушала слова — они обсуждали сообщения своей боевой песни. И вот тут пришлось снова удивиться. Они делали выводы и предположения, которых в песни не было. Арийцы умели думать оказывается. Причём весьма изощрённо. Они никогда не сталкивались с битвой на воде, но сейчас вот обсуждали этот вопрос — ведь если по воде можно плавать, значит, там можно и сражаться. А раз можно — кто-то обязательно на них нападёт. А если не нападёт — они сами нападут. Логика железная конечно…

Но не в том суть. Они начали обсуждать нюансы абордажа, даже понятия не имея, о чём говорят. И больше половины выводов, да предположений, точно соответствовали тому, что она сама знала о морских сражениях. Плавая на пиратском судне, поневоле научишься понимать, что такое абордажная атака…, их лица стали видеться по-другому. Она вдруг увидела, что Арагон, гораздо умнее всех присутствующих арийцев. Он высказывал самые верные догадки, которые даже не нуждались в обсуждении. Теперь она видела в лице Марса, стальной стержень, какую-то безумную волю, которую просто невозможно сломать. Он груб и прямолинеен, как и все арийцы, но он гораздо мрачнее и серьёзнее всех остальных. Марсу неведомы отвлечённые мысли, его мир полон тёмных туч. И выход солнца, он воспринимает как засаду, попытку усыпить его бдительность, за мгновение до того, как в спину воткнётся вражеский меч. Он туповат, может быть, тупее прочих, но человеку, незаметно, к нему не подкрасться.

Совсем другой высокий жилистый Домен. Он спокойнее собратьев, суждения рациональны, он умеет мыслить глубже прочих. Его лицо более открыто, в нём, за жестокими складками и злыми морщинками на лбу, виден добродушный характер. Если бы он родился в другом месте, наверное, прослыл бы большим добряком и мыслителем. Но Тар не терпел таких среди своих сынов — ты либо стал сильным, вышел победителем из всех испытаний, либо ты мёртв.

Лишь лицо Радона, оставалось непонятным для неё. Он изменился так, что лицо прочесть просто невозможно. Белая маска из стен Ганга, исказила черты лица. Но всё же не слишком — те же жестокие складки и морщинки. Ни один из них не понимал, что такое милосердие и в жалости видел лишь слабость.

Странно было вдруг понять, спустя два десятка лет, что эти люди, вовсе не умственно отсталые. Просто их ум заточен совершенно по-другому.

Они вполне разумны и порой даже гениальны, если речь идёт о штурме стен, морском сражении, приёмах боя или качестве оружия и доспехов. Но полнейшие идиоты, во всём остальном. Не потому что не могут понять — им просто не интересно. Всё, что не связано с войной, кажется им пустой тратой времени и сил.

И общая черта на всех — думать они не любят совершенно. Это доставляет им почти физические страдания. Если речь, опять же, не идёт о том, что связано с битвой.

Странные люди. Очень-очень странные…

— Господарь. — Проблеяли за спиной. Логан обернулся — стоит крестьянин в полотняной рубахе, склонив спину так, что в заднице сквозняк нарисовался. — Всё готово.

Ариец ощерился в торжествующей улыбке и даже зарычал. Крестьянин пискнул и рухнул без чувств — ему ведьмы хватило уже, а тут ещё и нарычали на него, в общем, тонкие связи внутреннего мира с мозгом, напряга не выдержали и временно оборвались.

Анталия, да и четверо арийцев, недоумённо нахмурились — событие им было непонятно.

Логан поднялся одним движением и, прежде чем Анталия успела подняться сама, подхватил её на руки. Через крестьянина перешагнул и широким шагом двинулся к северной части широкой полосы прибрежных камней, занятой крестьянами.

— Куда мы? — Сказал девушка, обняв его за шею.

— Увидишь. — Ответил ариец, а ликующая улыбка с губ не сходит.

Они миновали наёмников, крестьян, вышли к нагромождению скал и Логан направился к красной палатке со штандартами рыцарей Сабы — её прихватили в столице, вместе с тремя женщинами и одним мужчиной. В пути, беднягам, обречённо спокойно принявшим грядущее кошмарное рабство, поставили клейма — как они решили, этакое тавро какого-то из лидеров варварской армии. Теперь они считали себя собственностью, пока, правда, не знали чьей.

Что им на руках выжгли знаки Свободных, сообщить этим людям никто не потрудился.

Зная нравы рыцарственных правителей, и шибко не желая однажды оказаться повисшим на столбе с выпущенными наружу кишками, они на каждом привале, следуя приказу короля, не покладая рук, работали. Спали днём в пути, в обозных телегах, среди мешков с мукой. Их почему-то, не пытали. Из чего был сделан вывод, что работают они достаточно усердно и новый хозяин не гневается. Так что все четверо погоревав немного, с судьбой свыклись, и работали так, словно и не было вокруг кучи вооружённых людей и страшных спутников этой дикой армии — тигров, вампиров, колдунов и гигантов заморских, совершенно безумных, как в бою, так и в жизни.

Но работать им дозволялось только в палатке, подальше от глаз любопытных.

Логан откинул полог палатки и вошёл внутрь. Здесь он поставил Анталию на ноги и грозным рыком обратился к женщинам, рядком стоявшим посреди сего маленького помещения.

Анталия, за мгновение до того, как женщины с визгом испуга, брызнули в разные стороны, быстро осмотрелась — пол, естественно, каменистый, пополам с песком. Но тут имелось много лишних предметов. Столики, стулья, всё завалено кусками тёмной, шелковистой кожи — как специалист, она оценила метр такой кожи в горсть полновесных золотых. Такой материал просто так не достанешь. Она на автопилоте даже принюхалась — нет, не человеческая. А при этом на вид, ну чистый шёлк. Точно, горсть золотых за метр, никак не меньше. Человеческая подешевле будет — достать легко, выделать так и ещё проще. Помимо кожи, мебеля походные, усыпаны мотками золотых и серебряных нитей, разнообразными драгоценными камнями, повсюду валяется портняжный инструмент…