Ричард Морган - Темные ущелья [litres]

Огненный проводник скользнул мимо ее плеча в туннель. Протанцевал три-четыре ярда, поменял цвет под стать огням на стенах, а потом завис, мерцая.

Она вытащила голову из отверстия.

– Итак, наша очередь. Селак Чан, ты идешь первым, я тебя догоню, как только все окажутся внутри. Идем гуськом, даем друг другу побольше места. Здесь не должно ничего случиться – мы теперь на кириатской территории. Но это не значит, что вы не можете споткнуться или свалиться, так что глядите в оба. Не зевать.

Она стояла у входа и считала их, чего и не подумала сделать, пока Эгар был жив. Тридцать пять человек, если учесть Илмара Каптала. Невелик отряд, но все-таки больше, чем ей хотелось бы. Она дождалась, пока все пройдут мимо, кивала каждому, если он встречался с нею взглядом, пыталась связать известные имена с лицами. Это могло пригодиться позже.

Гвардейцы Трона Вековечного и морпехи кланялись, проходя мимо. Неожиданно для нее так же поступили маджаки и некоторые наемники Танда.

А потом, ближе к концу очереди, один из каперов, которые ранее ворчали из-за смерти Согрена, вперил в нее сердитый взгляд, пытаясь сломить. В другой день Арчет бы рассмеялась. «Ага, ты хочешь поиграть в гляделки с дочерна обожженной ведьмой?» Он явно никогда не смотрел в глаза кириатам. Она ответила ему таким же пристальным взглядом, прекрасно осознавая, какой эффект производят ее темные калейдоскопические зрачки на людей, которые к такому не привыкли. Он вздрогнул и отвернулся задолго до того, как настала его очередь нырнуть мимо нее в туннель.

Арчет услышала, как товарищи осыпают капера насмешками, уходя в гулкое пространство туннеля следом за ним.

Когда вошел последний человек, она окинула долгим взглядом разрушенный городской пейзаж, унылые груды щебня и одинокие утесы еще не развалившихся зданий, подумала о гибельной силе, которую ее народ обрушил на это место. Труп дракона и курганы были скрыты от глаз за руинами, в которых укрывался отряд – они как будто уже слились с более протяженной и древней смертью, которая властвовала среди всех этих обломков. На один болезненный миг ей захотелось снова взбежать по холму из щебня, встать опять рядом с могилой Драконьей Погибели и дать ему еще один шанс… «Ну же, Эг, хватит дурью маяться – вылезай из этой дыры и идем со мной».

– Хватит, Арчиди.

Она вздрогнула, ощутила всплеск восторга, не понимая, кто говорит.

– Мы тут закончили, ничего не осталось.

Ее собственный голос звучал твердо на фоне обволакивающей тишины. Но он был сам на себя не похож, и Арчет не понимала, к чему относится это «мы» – к отряду, которым она теперь командовала, к ее погибшему другу или к предкам с их жутким триумфом, уничтожавшим все подряд.

Она повернулась и поспешила в туннель.

Он не очень удивился, обнаружив вооруженных людей, преграждающих путь; возможно, он даже жаждал чего-то в этом роде. Конечно, кто-то должен был услышать, как ворота захлопнулись – лязг, который они издали, не услышал бы только глухой. И этот «кто-то» должным образом поднял тревогу, на которую охрана не преминула ответить. Как и большинство благородных домов, родовое гнездо семьи Эскиат содержало собственную маленькую армию, и теперь, когда началась война, бойцы наверняка нервничали сильнее обычного, желая оправдать свое освобождение от призыва, привилегированное избавление от отправки на бойню дальше к югу. Они должны были дергаться и от прыжка тощей кошки, не говоря уже о звуке, с которым один склонный к вычурности черный маг распахнул парадные ворота.

«Эта твоя дешевая драматическая жилка навлечет на тебя неприятности, из которых в один прекрасный день ты не сможешь выбраться, Гил, мой мальчик. – Миляга Милакар ласково отчитывал пятнадцатилетнего Рингила после того, как ограбление склада обернулось эффектным и кровавым бардаком, а он сам необдуманно задержался, чтобы подразнить городскую стражу с карниза горящего здания. – Ты покалечишься или погибнешь – сильно удивлюсь, если этого не случится».

«Ну да, Миляга… – Он поморщился от воспоминаний. – Только глянь, что вышло в итоге».

В общем, да – пока он шел по дорожке к главным дверям дома и гравий хрустел у него под ногами, навстречу вышла охрана. Створки дверей раздвинулись, и в образовавшуюся щель быстро просочился отряд вооруженных людей в ливреях семейства Эскиат. Рингил подсчитал, оценил угрозу: семеро, из них пять с пиками и еще двое сзади – вроде бы маджакские наемники или какая-то местная имитация, со знаменитыми копьями в руках. Все они были в легких доспехах – шлемы и кирасы, судя по всему, надевали в спешке, но металл в тусклом свете блестел, демонстрируя ровную и гладкую поверхность. Снаряжение было либо новым, либо очень ухоженным. И это, разумеется, не вся домашняя армия, разве что Гингрену пришлось в последнее время сократить расходы. Внутри их больше.

Пикинеры выстроились грубым полукругом, защищая двери и выставив оружие против пехоты. Маджаки заняли пространство за ними, небрежно держа копья-посохи наготове. Во всем этом ощущалась мрачная отработанная слаженность действий, как будто двигались детали часового механизма. Но когда они увидели за спиной Рингила тройную шеренгу имперцев, шок прошелся по их лицам, как рота солдат.

– Арбалеты, – рявкнул Гил по-тетаннски, не оборачиваясь и не сбавляя шага. – Влево и вправо. Доложить о готовности, не стрелять без приказа.

Он небрежно остановился в паре десятков ярдов от выставленных пик. Послышался хруст гравия, когда имперские лучники позади него вышли из строя, развернулись веером и склонились над своим оружием. На мгновение он забеспокоился, что пикинеры могут сообразить и атаковать, пока у них есть преимущество, прежде чем имперцы успеют взвести тетивы и зарядить арбалеты. Конечно, он припас на этот случай немного магии и к тому же знал пару приемов, позволяющих отнять пику у ее владельца, не погибнув по ходу дела…

Арбалетчики отчитались – восемь лаконичных голосов, жестких и напряженных. Рингил улыбнулся пикинерам, позволил им самим все просчитать. Перешел на наомский.

– Давайте не будем торопиться, парни. Поступим разумно – и все доживем до рассвета, не обзаведясь некрасивыми дырками.

В дверном проеме позади них мелькнул свет. Рингил увидел, как там движутся смутные фигуры.

– Привет, папа, – позвал он. – Не очень-то дружелюбный прием. Не хочешь пригласить меня внутрь?

Заспорили невнятные голоса, звуча все громче. Он услышал отца и, возможно, кого-то из братьев – похоже, сучонка Креглира. Еще несколько незнакомых мужских голосов, затем резкий голос матери, и внезапно он растерялся, не понимая, какие чувства вызывает в нем ее присутствие. С одной стороны, он надеялся, что до конца лета она пробудет в Ланатрее, подальше от всего этого. С другой…