Холли Блэк - Железные земли [= Решительная] [litres]

Ройбен, подняв кубок сестры, отпил из него вина. Этин подняла голову и смерила его раздраженным взглядом. Точь-в-точь как в детстве, когда брат, играя, дергал ее за косички.

Как же больно было считать ее своим врагом.

– Не вижу, как ты заботишься о моих чувствах. Не больше, чем она, – сказала Этин.

– Забочусь, поверь, – его голос вдруг стал серьезным. – Что ж, не жди, озвучь свое послание.

– Моя госпожа знает, что нанесла тебе ужасный удар. Известно ей и то, что после десятины ты утратил власть над свободными фейри.

Ройбен прислонился к стене:

– Ты звучишь, как она, когда говоришь это.

– Хватит строить дурака! Леди предлагает тебе сразиться с ее лучшим рыцарем. Если выиграешь, следующие семь лет твои земли будут для нас неприкосновенны. Если проиграешь – Неблагой двор достанется ей. – Этин подняла на брата полный боли взгляд: – А ты… умрешь.

Ройбен не придал значения последним словам, он был слишком удивлен предложением Светлого двора.

– Не могу понять, это щедрость или хитрость. Почему она решила даровать такую возможность, когда у нас почти нет шансов на победу?

– Госпожа не желает получить ослабленные войной земли. Слишком часто мы видели, как великие дворы под действием войны превращаются в горстку жалкого сброда.

– А ты когда-нибудь представляла жизнь без власти дворов? – тихо спросил Ройбен у сестры. – Без обязанностей перед ними, без древних обид и бесконечных войн?

– Мы стали слишком зависеть от людей, – нахмурилась Этин. – Когда-то наш род жил обособленно. Теперь мы полагаемся на них во всем: люди возделывают наши поля, нянчат детей. Мы живем в домах, покинутых ими, и ужинаем за их столами. Если дворы падут, фейри превратятся в паразитов, у которых нет ничего своего. Придет конец старому миру.

– Сомневаюсь, что все так серьезно, – Ройбен не смотрел на Этин, не хотел, чтобы она заметила выражение его лица. – Передай Силариэль, что я приму это нечестное предложение. Но при одном условии: она тоже должна что-то поставить на кон. Свою корону.

– Она никогда не отдаст тебе…

– Не мне, – перебил ее Ройбен. – Тебе.

Этин в удивлении открыла рот, но не смогла ничего сказать.

– Передай, что если она проиграет, то сделает тебя королевой Светлого двора. Если проиграю я, то отдам и свою корону, и свою жизнь.

Хотя он и принял решение опрометчиво, Ройбену было приятно произнести его вслух. Этин вскочила с дивана.

– Ты смеешься надо мной?

– Не будь глупышкой, – отмахнулся он. – Ты прекрасно знаешь, что нет.

– Королева сказала, если ты пожелаешь торговаться, то должен заявить о своих условиях лично ей. – Этин принялась мерить шагами комнату, заламывая руки. – Почему ты не хочешь просто вернуться? Напомни Силариэль, что ты ее верный рыцарь, вымоли прощение. Расскажи ей, как трудно было служить Никневин. Возможно, госпожа просто ничего не знает!

– У Силариэль шпионы повсюду. Сомневаюсь, что она ничего не знала о моих страданиях.

– У нее не было другого выхода! Нельзя было ничего изменить. Королева часто говорила о своей привязанности к тебе. Позволь ей объяснить все. Позволь снова стать близкой тебе. Простите друг друга.

Она понизила голос до шепота:

– Тебе не место тут…

– Почему же, дорогая сестра? Почему, по-твоему, мне здесь не место?

Этин застонала и хлопнула ладонью по стене.

– Потому что ты не злодей, как все они!

Этин так сильно напоминала Ройбену его самого – прежнего, невинного, – что на мгновение он возненавидел ее. Всего на одно мгновение захотелось встряхнуть ее, закричать, причинить ей боль – прежде, чем это сделает кто-то другой.

– Не злодей? Разве недостаточно того, что я сотворил? Недостаточно того, что я перерезал глотку никси, которая осмелилась смеяться слишком громко или слишком долго перед моей госпожой? Или затравил псами хоба, который всего лишь украл кусок торта с ее стола? Недостаточно, что я был глух к их просьбам, к их мольбам оставить жизнь?

– Это были приказы Никневин.

– Да, конечно, приказы! – закричал Ройбен. – Она всегда приказывала: снова и снова, снова и снова. Но изменился я сам, Этин. Если есть в этом мире место для меня, то оно именно здесь.

– А как же Кайя?

– Пикси? – Он кинул на сестру быстрый взгляд.

– К ней ты был добр. Почему же хочешь, чтобы я думала о тебе плохо?

– Я не был добр к Кайе, – сказал Ройбен. – Можешь спросить ее сама. Я не добрый, Этин. Более того, доброта меня больше не прельщает. Мне нужна победа.

– Если победишь, – голос Этин дрогнул, – и я стану королевой, то ты будешь уже моим врагом.

Он хмыкнул.

– Хватит омрачать мою возможную победу! – Ройбен протянул ей бокал. – Выпей, поешь. В конце концов, ссоры между братьями и сестрами – обычное дело. Согласна?

Этин забрала из его рук свой кубок и поднесла к губам, но брат оставил ей всего крошечный глоток.

Кайя шла к машине Корни, сжимая в руках большой термос с кофе, украшенный кадром из «Громокошек» [9]. Следом, укутавшись в черное пальто, шагал Луис. Пальто было огромным и мешком висело на плечах, а внутренняя подкладка вся порвалась. Парень выудил это пальто из недр шкафа, из кучи тряпья, усыпанного штукатуркой.

Кайя была рада отправиться в путь. Пока перед ней стояла какая-то задача, в жизни оставался смысл.

– У тебя есть карта северной части Нью-Йорка? – спросил Луис у Корни.

– Я думал, ты знаешь дорогу, – удивился тот. – Что ты за проводник такой, если не можешь без карты?

– Вы можете не… – начала Кайя, но тут же замолчала, остановившись перед автоматом с газетами. Боковую панель занимала первая страница «Таймс» с фотографией кладбища на холме. Того самого кладбища, где была похоронена Дженет. Холма фейри, под которым проходила коронация Ройбена. Склон обрушился под тяжестью грузовика. На фотографии были дым, поднимающийся над землей, и опрокинутые надгробия, точно выбитые зубы.

Корни опустил четвертак в автомат и вытащил газету.

– Были обнаружены тела, слишком обгоревшие, чтобы их можно было идентифицировать. Требуется стоматологическая экспертиза. Полиция предполагает, что грузовик мог сбить нескольких местных жителей, катавшихся на санках… Боже, Кайя, что это за хрень?

Она коснулась фотографии, провела пальцами по чернильным контурам.

– Я не знаю.

Луис нахмурился:

– Фейри. Неужели нельзя грызться друг с другом, а нормальных людей не трогать?

– Хватит. Просто помолчите. Оба, – бросила Кайя, подходя к машине и дергая ручку. Хромированное железо обожгло ей пальцы. Ее затошнило.

– Подожди, я открою, – сказал Корни, распахивая перед ней дверцу. – Слушай, с ним все в порядке. Я уверен!