Олег Нестеренко - Рыцарь и ведьма [litres]

Кругом геральдические цвета осени: сепия с высверками красного и бледной киновари, бессчетные тона мышино-серого, приглушенная зелень тисов и пихт. Если не считать доисторических менгиров, эта местность никогда не знала ни строительства, ни возделывания, ни иного рукотворного вмешательства.

Под ногами мягкий шорох увядшего разнотравья. Хрустят подсохшие стебельки. Нет-нет да и канет в топкую грязь подошва – тогда вынимание ноги требует старания, чтобы остаться при сапоге.

Воздух свеж и звонок, но неподвижен. И даже птичьи крики кажутся неродными. Чуждая, равнодушная красота, уцелевшая с тех пор, когда неназванный мир был сам по себе: дом и света, и тени, и цветения, и плесени.

«Что ушло, то возвратится, – думает Клервана. – Так будет повсюду, если жемчужная болезнь уничтожит людей».

Мысли распадаются на простые части, будто избыток кислорода подтачивает пошлые рассудочные нагромождения. Ум уступает инстинктам, и во взгляде человека та же настороженность, что и в слезящемся взоре медведя, который нюхает воздух, встав на задние лапы.

Клервана сглатывает. От плотного струения магии твердеют лимфоузлы, слюна становится вязкой, а десны начинают ныть, будто снова режутся зубы. На руках приподнимаются волоски.

«Мы ведь ведьмы. Дочери стихий. Эта наша среда. Барсучьи норы. Перегной. Роса. Крик сыча. Почему же так неуютно осознавать, что до ближайшей микроволновки полсотни миль? Мы слишком одомашнились, изнежились».

– Клер, идти становится труднее. Мне нехорошо, – подает голос Энзли, самая младшая в отряде.

Клервана ее не любит. Слишком капризная, слишком самовлюбленная. Но потому-то и способная остановить сердца двенадцати взрослых мужчин и ничего не почувствовать. Страшно представить, что там с сердцем у самой Энзли.

– Давай остановимся?

– Я предупреждала, что будет тяжело. Если остановимся, легче не станет. Мы просто дольше здесь пробудем.

– Я вся чешусь.

– Дайте ей бледной воды. Только глоток, не больше. Если еще кому-то невмочь, выпейте тоже по чуть-чуть. Главное, оставьте Жанне. Ей будет нужнее всего.

Спустя час семерка ведьм приближается к эльфийскому лесу. За буковой опушкой колышется зеленая тьма. Женщин обдает первобытным дыханием, в котором смешались горькие травы, сырые мхи и прелая листва. Идти дальше в открытую опасно.

– Лизелла, Наташа, пора выставлять экран. Адель, ты страхуешь Лизеллу. Гильда, а ты – Наташу. Вам тоже придется разуться. Жанна, ты идешь за мной и ни на что не обращаешь внимания, поняла? Пускаешь в ход магию, только если нас шестерых положат. Энзли, ну как, больше не чешется?

– Чешется, еще как. Руки чешутся. Надеюсь, кто-нибудь еще попытается нас остановить.

– Только помни, что велел Конвент. Эльфов стараемся не трогать. Без веских причин.

Пока девушки снимают сапоги и заземляются, Клервана вглядывается в живую пучину. Где-то там, в глубине, – останки Нины. Лучшая из учениц Клерваны, она успешно прошла все проверки кастигантов и проработала в Лаврелионе два года. Ни разу не воспользовалась магией, чтобы себя не выдать. И все это время снабжала Конвент информацией о ходе эксперимента. И вот две недели назад связь оборвалась. Клервана уверена, что Нины нет в живых. Ей даже кажется, она знает, как погибла девушка. В воде. Только она не утонула. Ее задушили. Клервана видела это глазами Нины во время глубоких медитаций: чугунная рука на шее, сдавившая горло, и мужское лицо по ту сторону пляшущей водной поверхности. Не лицо, а рваная мозаика. И клокотанье пены. Черт, не разобрать, как она ни пыталась.

Две недели… От ее нежной, умной ученицы уже мало что осталось. Разбухший зеленый труп, исходящий жижей, в которой копошатся личинки. Губы и глаза съели жуки. Найти бы могилу. Пускай это и не входит в задание Клерваны.

Будь ее воля, она бы сначала выжгла Лаврелион дотла, а потом разбиралась бы, как именно кастиганты связаны с убийством Каспара Амидори и покушением на Соломона Лу. Довольно и того, что связь есть. И имя этой связи – Джудфри Эрикдейл Леннокс. Какая-то рыцарская знаменитость, по словам Марины. Почетное первое место в списке знаменитостей, которых Клервана мечтает убить.

– Клер, мы готовы, – подает голос Наташа.

Клервана оборачивается. Колышется бурое папоротниковое море. Зябко льнут друг к другу стебельки хвощей. Обособленное мертвое дерево поскрипывает, увитое мертвой лианой. Несколько его соседей давно рухнули, и поверх них теперь бархатно зеленеет мох. В ближних кустах возятся птицы, обдирают сморщенные ягоды, а в нескольких шагах от Клерваны нахохлилась стайка молодых ведьм. В гулкой роще долбит дятел. От земли поднимается пар.

– Ну как? – доносится голос со стороны одной из босых женщин.

Клервана кивает. Экран, к сожалению, не делает тебя невидимым, но если подойти к делу умело, то ты впишешься в антураж, почти как та иголка – в стог сена. Сольешься с фоном. В лесу это будет еще проще. Ну а если их все же увидят, смотрящему можно заколдовать глаза. А если и это не поможет… нашлась бы поблизости птица с достаточно острыми когтями или клювом.

Клервана входит в периметр экрана. Отряд в молчании пересекает луг и вступает в рощу, которая стоит в авангарде леса. Увядшую траву сменяет мягкий покров из палой листвы, а над головами смыкаются кроны, образуя сквозистый полог. Длинные тени ведьм забегают далеко вперед – все равно что гончие, увлеченные запахом дичи.

Стал попадаться мокрый валежник, облепленный мхом и грибами. Густеет подлесок. А главное, все сильнее давит толща разлитой магии. Мерещится, что задохнешься, если не сможешь набирать столько воздуха, сколько вмещает грудная клетка. По краям зрения началось какое-то мельтешение: скачки2 и всполохи. А шум листвы переходит в шепот: «Почему ты так долго? Что же так долго?»

Слова разобрать трудно. Приходится подолгу вслушиваться в шевеление изъеденных губ и языка. Нет, нельзя вслушиваться, нельзя останавливаться. Даже ради Нины – нельзя. Остановишься раз, да и останешься на месте вовеки. А через десяток лет новый путник услышит уже твой шепот.

А вдруг она все-таки жива? И пытается связаться сквозь массив чужеродной магии? И плачет от отчаяния. Отчаяния тех, кто кричит с голого берега идущему мимо кораблю – кричит и знает, что его не услышат.

Клервану начинает мутить. Ее учили, что если цепляться за прошлое, то и оно вцепится в тебя.

Прости, Нина.

Нужно думать о чем-то непреложном, конкретном.

У нее есть задание. Проникнуть в Лаврелион. Оценить обстановку. Собрать данные. Исходя из ситуации, выбрать одно из двух. Восстановить наблюдение за кастигантской лесной школой. Или уничтожить установку для трансмутации. Потому-то с ними Жанна. Только ей под силу определить местоположение машины Теркантура. Вернее, не самой машины, а навигационной метки, которую оставила Нина. И только Жанна может соткать шаровую молнию на расстоянии. По прогнозам ясновидящих, взрыв в подземной лаборатории не должен повлечь сейсмических событий.