Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

Мужчины сидели по краям возвышения. Один – раскрашенный, как кукла. Кожа его была белая, волосы белым пухом липли к черепу. А вот глаза – темные, и скрыть он этого не мог. Он носил темно-зеленый камзол и штаны, а нарядный плащ его был цвета весеннего папоротника. Этот человек смотрел холодно и задумчиво. На другом конце возвышения сидел толстяк – бледный, с волосами скорее белыми, чем желтыми, зато в пронзительно-желтых одеждах. Лютики, одуванчики и нарциссы померкли бы перед желтизной его наряда. Руки он держал сложенными на животе, и все его пальцы, даже большие, были унизаны золотыми и серебряными кольцами. В ушах были толстые золотые серьги-обручи, а под подбородком красовался массивный золотой ошейник, с которого свисали золотые пластины до самых ключиц.

Я непонимающе уставилась на них. Сидя на вычурных тронах в столь тщательно подобранных по цвету одеждах, они выглядели почти нелепо. С каждой стороны возвышения стоял огромный стражник с копьем в руке. Стражи бесстрастно взирали на собравшихся. Потом я заметила, что человек в зеленом пристально и недобро смотрит на меня, и в этот самый миг рука Двалии с силой надавила мне на плечо. Я упала на одно колено и подогнула второе. Виндлайер, оказывается, уже стоял в той же позе. Покосившись на него, я увидела дальше у стены бледных: они стояли там в ряд, одетые в просторные рубашки и штаны светлых оттенков. Волосы их были почти белые, глаза – едва ли не бесцветные. Совсем как у посланницы-бабочки, которую мы с отцом сожгли.

Двалия согнулась в низком поклоне и не поднимала головы, пока одна из женщин на возвышении не заговорила. Голос выдавал ее возраст. В нем слышалось отвращение.

– Выпрямись, лингстра Двалия. Твой поклон выглядит скорее оскорблением, чем проявлением почтения. Ты вернулась спустя столько месяцев, и все это время от тебя не было никаких известий. Воистину удачно, что ты предстала перед нами здесь, в Палате Правосудия. Где свита, которую мы тебе дали? Где небелы и их кони? Подними голову и отвечай!

Волосы падали мне на лоб и лезли в глаза. Я пыталась смотреть сквозь них, пока Двалия говорила:

– О почтенные, позволите ли вы поведать вам все с самого начала? Ибо я прошла долгий и трудный путь. На пути этом меня ждали потери, горькие потери, но сии жизни были не потрачены напрасно, а принесены в жертву, чтобы заполучить именно то, что вы просили. Я привела к вам Нежданного Сына!

С этими словами она схватила меня сзади за воротник и дернула вверх, словно взяла щенка за шкирку. Я уставилась на Четырех. Выражения их лиц поразили меня. Красная выглядела заинтригованной, старуха злилась. Старик с покрытым белилами лицом, похоже, растерялся. Толстяк в желтом подался вперед и пялился на меня, словно на какое-то изысканное лакомство. Этот человек меня пугал.

– О… а это обязательно? – проговорила старуха так, словно Двалия поковырялась в носу и предлагала им осмотреть найденное там. Недоверие и презрение так и сочились из нее. Она покачала головой и, повернувшись к набеленному, сказала: – Я ведь говорила, что опасно отпускать ее со всеми небелами в мир. Она потеряла их всех, а взамен приволокла нам этого оборвыша, словно великое сокровище. Жалкая попытка оправдать неудачу!

– Дай ей сказать, Капра, – сказала красавица.

Голос ее звенел от гнева, но я не могла понять, на кого она злится: на Двалию или на свою соседку.

Старуха обвела взглядом людей в зале. Они жадно тянули шею, любуясь низвержением Двалии. Капра подняла худую руку. Жемчужные браслеты на ней зашелестели, когда взмахом руки она указала на зрителей:

– Вы все – уходите. Ступайте вон.

Пока я продолжала вырываться из хватки Двалии, зеваки потянулись на выход. Потом хлопнула дверь. Капра хмуро глянула на кого-то:

– Привратник, ты тоже ступай. Ты нам не нужен.

Дверь открылась и закрылась снова, на сей раз тише. Я вывернула голову и убедилась, что все ушли. Остались только мы, Четверо и их здоровенные стражники.

Взгляд старухи снова уперся в Двалию.

– Продолжай.

Двалия выпустила мой воротник, и я с облегчением рухнула обратно на пол. Она набрала побольше воздуха и начала:

– Как пожелаете, мои повелители и повелительницы. Три года назад вы дали мне спутников, лошадей и средства, чтобы я могла отправиться для вас на поиски Нежданного Сына. Некоторые утверждали, что это пророчество уже сбылось, что мы уже пережили вмешательство Нежданного Сына в течение времени и лучшее, что мы можем теперь, – это работать с оставшимися нитями. Однако в свете того, что многим стали являться сны о новом Белом, рожденном где-то в глуши, и странные сны о Нежданном Сыне, некоторые из вас посчитали, что я смогу обнаружить его и…

Человек с властным лицом перебил ее:

– К чему ты рассказываешь нам то, что мы и так знаем? Разве мы все не присутствовали при этом решении? Ты что, считаешь нас слабоумными или обеспамятевшими на старости лет?

Женщина, которую звали Капра, злобно нахмурилась:

– Должно быть, она считает нас глупцами, если думает, что я не помню, чего я в первую очередь от нее хотела: поймать этого предателя по имени Любимый! Только ради этого я согласилась отпустить ее. Чтобы привела назад пленника, которому ты помог сбежать!

– Что вы, я вовсе не считаю вас глупыми! Вовсе нет! Но я хотела… Позвольте мне рассказать вам все с начала до конца, и тогда, я верю, вы поймете, что я права. – Чувствовалось, что Двалия мучительно старается собраться с мыслями и говорить гладко. – Как вы помните, изыскания убедили меня в том, что человек, прежде служивший герцогу Калсиды, должен послужить важным звеном в цепи событий, которую я хотела запустить. И вот, пока часть моих небелов задерживала продвижение Любимого, одновременно помогая ему вести нас к цели, я направилась в Калсиду. Я долго изучала пророческие сны и была уверена, что верно истолковала их. Мне требовалось заручиться помощью человека по имени Эллик. Только при поддержке Эллика и верных ему людей я могла надеяться последовать за Любимым к тому, что нам было нужно. Я разыскала Эллика. Я показала ему, на что способен мой помощник Виндлайер, и…

– Хватит попусту тратить наше время! – гаркнула Капра. – Отвечай, что случилось с небелами, доверенными тебе? С самыми лучшими, самыми многообещающими нашими выводками! Где они? И где прекрасные белые кони из конюшен Колтри, на которых вы отправились в путь?

Правда ли молчание затянулось, или мне так только от страха казалось?

– Мертвы. Все мертвы, – безжизненным голосом ответила Двалия.

Я открыла было рот, чтобы поймать ее на лжи. Алария не погибла, ее продали в рабство. И почем знать, что случилось с остальными? Например, с девушкой, оставшейся по ту сторону камня вместе с Шун?