Дмитрий Туманов - Этюд в розовых тонах [litres]

Когда я ощутил под ногами твердь причала, у меня возникло устойчивое чувство дежавю. Все то, что я видел сейчас, один в один совпадало с тем, что я увидел ранее в картине Майи. Пейзаж хотя и был написан сто лет назад, но за это время прибрежный городок ничуть не изменился. Передо мной предстали все те же холмистые склоны, усыпанные деревьями с сиреневыми цветами, утопающие в этом сиреневом море аккуратные домики под зелеными крышами и огромное количество ухоженных цветников, взращенных заботливыми руками местных домохозяек.

Даже люди, населяющие Маурицио, были такие же – открытые, общительные и очень любопытные. Впрочем, повода удовлетворить любопытство мы горожанам не давали – покупать нам ничего не нужно было, местные новости нас не интересовали, а дорогу мы теперь уже и сами знали.

Пока мы с Оэллис поднимались по узким улочкам к дому художницы, я невольно вспоминал то, что вчера было между нами. Такого в моей жизни точно никогда не случалось! После бурной ночи, проведенной в постели с водной волшебницей, я проснулся словно заново рожденным! И теперь мне просто хотелось жить и вдыхать эту жизнь полной грудью!

Надеюсь, ей тоже понравилось… Впрочем, чаровница со стажем была способна умело скрывать свои эмоции, когда этого хотела. И теперь, прекрасно понимая, какие чувства до сих пор бурлят во мне, Оэллис лишь изредка скашивала на меня озорной взгляд и снисходительно улыбалась – чуть-чуть, самым краешком рта. Но так, чтобы я это обязательно видел.

Ладно-ладно… Признаю, что первый раунд нашей любовной битвы я проиграл по всем статьям. Но реванш точно будет за мной! Впрочем, кого я обманываю – у этой черноглазой дивы такой огромный опыт в части разбивания сердец, что мне с нею никогда не сравниться. Даже и пытаться не буду.

Вот и он – тот самый дом, ради которого мы проделали весь этот долгий путь. Дом, где когда-то жила Майя, и который теперь навсегда будет связан с ее именем. По прошествии лет этот особнячок тоже ничуть не изменился – все тот же балкончик, беседка в кустах жасмина, цветочный дворик. Даже кованая железная калитка с молоточком все та же. Почти. Сейчас на ней висела овальная табличка с чеканным профилем великой художницы, который теперь известен во всех уголках этой вселенной.

На стук в калитку отозвался низенький полный лысоватый мужчина с одышкой – то ли привратник, то ли камердинер. А может, то и другое сразу.

– Проходите в сад, уважаемые гости, – поклонившись, произнес толстячок. – Домашний музей Майи Гаури почти готов распахнуть вам свои двери. Еще немного хозяйственных забот, и мы уже совсем откроемся. А пока вы можете выпить чашечку утреннего латте с нашим экскурсоводом.

Мы обогнули дом по брусчатой дорожке, обрамленной вездесущими мимозами, ориентируясь на пряный кофейный запах и на звуки гитары, негромко наигрывавшей аккорды той самой песни, что привела нас сюда. Очень интересно, кто же там может быть?

– О, святая вода! – восторженно ахнула Оэллис, которая вошла в беседку первой, да так и застыла на входе, словно сраженная молнией. – Улисс, вы ли это? Глазам своим не верю! Вы еще живы?!

– Исключительно заботами его сиятельства, душенька, – ответил по-старчески надтреснутый, но живой и бодрый голос из затененной глубины беседки. – И я тоже очень рад вас видеть, госпожа Оэллис. Я правильно понимаю: тот молодой человек, что сейчас мнется у вас за спиной, это – он ?

– Совершенно верно! У нашего Повелителя все получилось! Правда он, как и предполагалось, ничего не помнит из своей прошлой жизни, но это нормально. Позвольте, я вас представлю…

– Глупости какие! Я сам представлюсь! Я хоть и охромел на старости лет, но на ногах стоять еще не разучился! Ну пропустите же меня…

Я отступил на пару шагов, пристально вглядываясь в человека, который, опираясь на трость, вышел из беседки. Это был элегантно одетый сухопарый мужчина с пегой, аккуратно стриженной бородкой, гармонично сочетающейся с такими же усами, и с цепкими пронзительными глазами, скрывающимися за блеском очков в дорогой оправе, – этакий донжуан на пенсии, если дать точную и краткую характеристику. А еще этот господин чем-то напомнил мне всесоюзного старосту Калинина – был такой известный деятель в нашей советской истории.

– Маркиз Улисс дель Лидера Монтеграсио, канцлер Дипломатического корпуса вашего сиятельства и второй министр правительства Благодати – в отставке, – четко и уверенно произнес старик. Да, собственно, почему старик? Просто мужчина в солидном возрасте – ветеран госслужбы, если уж на то пошло.

– Выглядите вы вообще-то очень даже ничего. Сколько же вам лет? – недоуменно спросил я, мысленно складывая очевидные факты. Во-первых, после ухода Повелителя минуло уже семь десятилетий. А во-вторых, сложно представить себе министра, которому не исполнилось хотя бы тридцати лет. В совокупности получался приличный срок.

– Сто двадцать два исполнилось в этом году, – улыбнулся Улисс.

– Сколько-сколько? Я бы больше шестидесяти вам не дал. В чем подвох?

– Дело вот в чем, – ответил канцлер и вынул из-под рубашки красивую подвеску – золотое улыбающееся солнце с рубиновыми вставками. – Это ваш личный амулет удвоения жизни. Вы отдали его мне в самый последний момент, перед тем как исчезнуть навсегда. А так-то обычные люди столь долго не живут. Боюсь, если я его сниму, то за мной тут же ангелы с носилками явятся. Но если ваш амулет все же будет нужен вам, то…

– Я думаю, что вы, с вашим неоценимым жизненным опытом и знаниями, будете нужны мне гораздо более, чем этот амулет, – возразил я, решительно заставив Улисса спрятать «солнышко» обратно. – С грамотными управленцами у меня сейчас просто беда – их вообще нет, поэтому восстановление Благодати идет так, как бог на душу положит. А преемник министра-администратора так и вовсе возомнил себя хозяином Арабеллы и вообще всего того, что я когда-то создавал. Поэтому… Ввиду сложившихся обстоятельств, маркиз, я возвращаю вас из отставки и назначаю на должность премьер-министра. Даю вам месяц для того, чтобы прибыть в Благодать, вступить в должность и представить ваши предложения по формированию правительственного кабинета. Вопросы имеются?

– Никак нет, – по-военному четко ответил Улисс.

– Тогда с этим – все. Перейдем к другой теме. Очень уж сложно было до вас добраться – ваше местонахождение оказалось так хитро зашифровано, что даже профессиональный разведчик мозги бы себе вывихнул, прежде чем вычислил вас. А роль экскурсовода в домашнем музее – вообще замечательное прикрытие. Вы ведь не просто так здесь находитесь?

– Совершенно верно, – кивнул маркиз. – Мне было несложно предстать в роли местного жителя. Ведь Маурицио – мой родной город. Более того, когда я был совсем молодым и глупым, я был влюблен в Майю Гаури. Я стоял вот на этом самом месте и пел ей серенады под гитару. А Майя, оставив на время свои картины, смотрела на меня с балкона и улыбалась. У меня были конкуренты с соседней улицы, и мне даже как-то нос из-за нее разбили. Смешно… Впрочем, в итоге она не выбрала никого из нас, посвятив свою жизнь искусству живописи.