Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Однако до полнолуния они смогут так встретиться еще всего лишь четыре раза. Казим не понимал, почему Гурия установила такие временные рамки, но если так надо… Видимо, она знала, что делала. Юноша утешал себя тем, что вскоре нанесет удар и они с Рамитой смогут открыто любить друг друга, освободившись от этого кошмара.

Рамита лежала в теплой ванне одна, не считая ее сладостных грез. Она все еще ощущала на языке вкус пепла с волос Казима. Девушка вспоминала тихую дрожь оргазма, когда он сначала медленно ласкал ее пальцами, а затем вновь вошел в нее. Он был воплощением Бога-Любви. Его восхитительное тело, его прекрасное лицо, его заставлявшая ее таять улыбка – все в нем было идеально.

А теперь девушке приходилось ждать, ведь они по-прежнему хотели побыть вместе. Неделя закончилась, а на следующей ее муж вернется в спальню, надеясь наконец зачать с ней ребенка. Необходимо было учесть все эти обстоятельства. Исходя из ситуации, ей не стоит искать встречи с Казимом на предстоящей неделе. Ведь она была женщиной Полной Луны, наиболее плодовитой именно в этот период, хотя менструальные циклы редко точно совпадали с лунным. Да, разумнее будет не видеться в эти дни с Казимом – но как она сможет выдержать тягостную разлуку?

– Рамита! – в дверь просунулась голова Гурии. – Лорд Мейрос сегодня рано. Вставай, одевайся. Надень сари – это даст тебе больше времени. Я сказала ему, что ты принимаешь ванну, чтобы освежиться.

Девушка ушла, а спустя несколько мгновений Рамита услышала, как она приветствует хозяина внизу потоком болтовни.

Выбрав желто-оранжевое сари, Рамита позволила терпению, требовавшемуся для того, чтобы правильно задрапировать наряд, успокоить себя. Заколов волосы, она уже собиралась выйти из спальни, когда туда, хромая, вошел Мейрос.

Девушка сделала реверанс, стараясь выглядеть довольной.

– Повелитель.

– Жрецы больше не придут? Слава небесам. Меня уже начинало тошнить от их вида. – Подойдя к ней, он коснулся ее щеки. – Возможно, ты покажешь мне, что они сделали?

Неуверенно улыбнувшись, Рамита вздохнула и попыталась притвориться говорливой Гурией. Сопроводив мужа во внутренний дворик, она показала ему святилище. Воздух наполнял запах свежих плюмерий и розовых благовоний – Гурия с Джаем обо всем позаботились, пока они с Казимом были в постели. Девушка объяснила магу, что означал тройной идол: Сивраман был символом Смерти и Перерождения, Парвази – почтительной женщины, а Ганн – удачи. Рамита поняла, что ей приятно в кои-то веки оказаться в роли той, кто несет знания, а не ученицы, в то время как Мейроса, похоже, ее рассказ действительно заинтересовал.

– Повтори-ка, что это такое, – сказал он, указывая на Сив-лингам.

Девушка залилась краской.

– Фаллос символизирует… эм… мужскую силу Сива. Вульва вокруг него – это йони [16] Вагина, вульва ( санскр .). Парвази. Они… эм… несут плодовитость.

Маг сухо хохотнул.

– И какие подношения требуются?

– Паста из яйца, кардамона и киновари. Муж льет ее на фаллос, а затем жена, становясь на колени вот здесь, пьет ее, пока она стекает по этому каналу.

Ошеломленно подняв бровь, Мейрос позвал Олафа:

– Яйцо, пожалуйста, а также кардамон и киноварь. И поторопись – возможно, именно этот час несет удачу .

Рамита произносила перед мужем слова молитвы со стеснением, однако он не смеялся; маг собственноручно приготовил пасту и вылил ее на фаллос. Встав на колени, девушка выпила желток, пламенно молясь, чтобы скрыть свой страх перед тем, что он каким-то образом узнает о содеянном ею сегодня утром. Но Мейрос лишь поставил ее на ноги, помазал ее руки пастой и поцеловал в лоб.

– Как я понимаю, омалийцы, в отличие от ранних солланцев, не считают, что удачу несет совокупление в их храмах?

Рамита настороженно взглянула на него:

– Нет!

– Хорошо, потому что мои старые кости не годятся для этих мраморных полов.

Он повел ее наверх, в свою комнату, и всю дорогу девушка боялась, что он каким-то образом узнает. Однако маг, сев на край своей кровати, просто наблюдал за ее раздеванием, что само по себе доставляло ему удовольствие, а затем усадил ее на себя. К собственному удивлению, Рамита поняла, что отвечает на его проникновение с большей охотой, как делала это с Казимом, словно тот избавил ее от каких-то внутренних оков. Достичь оргазма с Мейросом казалось предательством по отношению к Казиму, однако она не смогла остановиться. Перевернув ее на спину, маг продолжал двигаться, пока тоже не излился, после чего некоторое время лежал на ней. Затем он глупо ухмыльнулся.

– С тобой, жена, с моих плеч словно свалился груз прожитых лет. Не помню, когда в последний раз так наслаждался соитием.

Рамита могла лишь очистить разум от мыслей, стараясь скрыть вину, страх и смутное чувство того, что она совершает предательство.

Тренировки Казима изменились: теперь его учили еще и тому, как обезвреживать или убивать ничего не подозревающих жертв. Казим даже представить себе не мог, что существует столько способов расправиться с врагом: удар ножом в почку или левую подмышку; перерезание горла сзади; всаживание клинка через челюсть в мозг; удар тупым предметом в уязвимые места, который мог оглушить. Они учили его метать разнообразные ножи и проверяли способность двигаться бесшумно.

Ему также дали советы, как сражаться с магами, заключавшиеся в нескольких простых принципах. Мага следовало убивать или выводить из строя с первого удара, а если не получилось – наносить удары вновь и вновь, чтобы боль мешала ему сконцентрироваться. Никогда не следовало бить в одно и то же место дважды, поскольку маг инстинктивно заблокирует второй удар щитом и нанесет контрудар, и тогда тебе крышка. Лучше всего, по возможности, тихо врезать сзади.

Это было одновременно жутко и восхитительно, и Казим жадно впитывал знания.

Больше всего юноша тренировался с Джамилем, беспрестанно засыпая его вопросами о тайном ордене магов-амтехцев.

«Кто вы на самом деле? – спрашивал он. – Ты маг, но не состоишь в Ордо Коструо, хотя Рашид в нем состоит. Вы с Мольмаром очень похожи друг на друга. Вы все – кузены? Мой отец был одним из вас? А эта магия передается от отца к сыну?»

И однажды Джамиль не отмахнулся от его вопросов как обычно.

– Рашид позволил мне ответить на некоторые из этих вопросов, но сначала ты должен поклясться мне, что сохранишь все в тайне. В абсолютной тайне, брат. Ты не можешь шептаться об этом даже со своей женщиной.

Казим осторожно кивнул.

– Мы – Хадишахи, – прошептал капитан, ведь люди всегда произносили это слово шепотом.

Хадишахи. Шакалы Ахма. Одно их имя навевало ужас. Самое радикальное течение амтехской веры, запрещенное всеми султанами, даже в Кеше и Дхассе. Однако истории были известны всем. Хадишахи начали свое существование в качестве верования кочевников Миробеза, но постепенно превратились в нечто вроде тайной религиозной полиции, не подотчетной ни одному правителю. Они были облаченными в плащи фигурами, сжигавшими дома святотатцев и забивавшими камнями неверных жен на основании одних лишь слухов; они похищали детей, чтобы растить их в качестве членов своего ордена; они были всем, сплошным переплетением правды и вымысла. Веками кешийские и гебусалимские султаны пытались искоренить их, но теперь, когда Дхасса оказалась в руках рондийцев, а Конвокацию раздирали свары, число их сторонников увеличилось. Они стали новыми героями шихада.