Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Казим не то чтобы очень удивился, однако ему стало как-то не по себе, даже страшно. Из Хадишахов не уйти. Они открылись ему, а это означало, что теперь он принадлежит им до самой смерти.

А еще у них есть эта магия, этот «гнозис»!

Джамиль склонил голову набок:

– Сам уже, наверное, догадался, не так ли?

– Думал об этом. Что означает то, что ты мне об этом говоришь? – спросил юноша, внимательно глядя на капитана.

– Означает, что мы хотим помочь тебе с тем, что нужно и нам самим. Покидая свой дом, Мейрос всегда настороже, а обереги, встроенные им в Казу Мейрос, непреодолимы. Однажды толпа попыталась взять ее штурмом, но никто не смог взобраться на стены, хотя они выглядят низкими, или выломать двери, которые кажутся слабыми, – а ведь Мейроса тогда даже не было дома. Но твоя женщина – это его уязвимая точка. Твоя сестра может провести нас внутрь, но не в башню Мейроса. Туда нас может провести только Рамита.

– Но как вы можете быть магами?

– Действительно, как? – иронично рассмеялся Джамиль. – По правде говоря, вполне обычным путем. Когда члены Ордо Коструо осели в Гебусалиме, они начали заводить любовниц. Разумеется, их солланская церковь осуждала подобное. Как и амтехцы. Появлявшимся в результате детям было непросто. Некоторых брал на воспитание Ордо Коструо, но многие достались и нам. А еще иногда могли исчезать одинокие маги. Мы использовали их как скот, чтобы производить на свет собственных магов. Вроде меня. – Его голос был жестким и лишенным эмоций. – Я родился в одном из таких гнезд.

Казим уставился на него:

– Это отвратительно!

– Это совершенно логично. Маги – оружие, и мы нуждаемся в таком оружии, чтобы одолеть рондийцев. Но родов у нас мало. Отсюда и то «семейное сходство», которое ты заметил.

Казим продолжал таращиться на капитана.

– Но ты намекаешь, что мой отец… Но это невозможно. Он никогда… Я…

Чод! Он что, правда говорит, что я – один из них?

– Мы следим за тем, чтобы в борделях, посещаемых рондийскими магами, были плодовитые женщины. Мы похищаем, подсылаем любовниц. Однако у магов-мужчин семя жидкое, а маги-женщины редко зачинают, так что родов у нас правда мало. А сильное кровосмешение приводит к тому, что дети часто рождаются мертвыми или с уродствами. Моя мать родилась без рук и умерла, рожая меня в сорокатрехлетнем возрасте. Я был ее семнадцатым ребенком. – Джамиль сплюнул. – Вот до чего докатываешься, сражаясь с таким врагом. Иногда нам удается захватить кого-нибудь из магов и влить новую кровь. – Он с отвращением сжал губы. – Я согласен с тобой, Казим: это так гнусно, что иногда меня самого тошнит. Это такое же преступление, как и то, что совершает наш враг. Но каковы альтернативы? Нам необходим гнозис, и если мы грешим, служа Ахму, грех прощается. Победа оправдывает все.

Казим был в ужасе.

– Но мой отец… – произнес юноша хрипло. – Он был одним из вас? А я?

Джамиль встретился с ним взглядом.

– Нет, Казим, ты не один из нас, – сказал он.

Что-то в его тоне встревожило Казима, однако юноша облегченно выдохнул. Гнозис был слишком страшен для того, чтобы его понять.

Хадишах мрачно улыбнулся:

– Одно лишь то, что ты не владеешь гнозисом, не означает, что ты не можешь от него защититься, Казим. На следующей неделе Рашид начнет тебя этому тренировать.

Рамита упала на колени перед святилищем во внутреннем дворике, стараясь не закричать. Ее одолевало безумное желание взять нож и резать собственные чресла, пока из них на камень не польется кровь. Желание становилось сильнее с каждым днем с тех пор, как она, проснувшись, обнаружила, что ее простыни не запятнаны. Месячные всегда были у нее регулярными, всегда начинались в срок, а теперь, когда она меньше всего хотела зачать, было слишком поздно.

«У меня должна пойти кровь, – говорила девушка себе. – Должна».

Она хотела держать все в секрете до тех пор, пока не поймет, что делать, но это оказалось невозможным: узнав о простынях, Мейрос пришел в восторг, ведь это означало, что у нее может быть ребенок. Всю прошедшую неделю он очень старался. В нем появилось столько силы, словно ее молитвы Сивраману вернули ему давно ушедшую юность. Он едва сдерживал свое волнение, и Рамита пыталась изображать такие же чувства. Однако она была уверена, что носит ребенка Казима, ведь тот взял ее в период наибольшей плодовитости, а его семя было молодым и не несло в себе магической крови. Если она беременна, то ребенок (или дети ) однозначно должны быть его.

Девушка пыталась убедить себя, что это не важно, что скоро Казим ее выкрадет, а кто приходится отцом ребенку, не будет иметь значения, но ей не удавалось так легко отмахнуться от своих страхов. Ее мужем был Антонин Мейрос. Он был непобедим. Любая попытка выкрасть ее обречена на провал, поэтому, если не случится чуда, через девять месяцев она родит темнокожего ребенка, лишенного магических способностей, и ярость древнего ядугары обрушится на нее и все, что она любит.

Прошу, Сивраман, прошу, Парвази, прошу, Ганн-Слон … Сделайте так, чтобы у меня начались месячные!

Но они не начались ни на этой неделе, ни на следующей.

Имение Анборнов, Норос, континент Юрос

Мартруа – апрафор 928

4–3 месяца до Лунного Прилива

Ванн Мерсер сумел добиться аннулирования конфискации имения Анборнов, но без регулярных платежей Елены продажа родового гнезда все равно была неизбежной. Аларон занимался поместьем, а свободное время посвящал работе над яликом. Юноша чувствовал себя на седьмом небе, ведь у него на глазах и с его непосредственным участием старый дом вновь обретал черты своего былого великолепия. В то же время он с грустью думал о том, что дом его детства перестанет принадлежать их семье.

Дни сливались воедино. Было легко представить, что во всем мире нет ничего, кроме поместья. Весна расцветала медленно и утонченно. Снег наконец сошел, и ручьи наполнились талой ледяной водой, хотя Альпы все еще оставались белыми. Цветы распускались в высокой траве, беспорядочно выросшей на месте некогда ухоженных газонов. Ветер откуда только не дул, не стихая ни на минуту. Гретхен готовила, убирала и наводила лоск, а ее муж Ферди занимался своим привычным делом – он все время что-то планировал, правда, результаты его трудов так же постоянно оставались скромными.