Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Они пересекли по Монетному мосту реку Лейль, и Аларон начал думать, что беседа с Кирой Лангстрит не была такой уж пустой тратой времени.

– Он возвращается по пути, которым хозяин выгуливал его каждый день, – сказал он возбужденно. – Лангстрит учил его маршруту.

У Королевского монетного двора им пришлось укрыться от еще одного патруля, после чего они начали спускаться к старому городу и озеру. Най весело сиганул под акведук, не обращая внимания на ревевшую у них над головами воду, и помчался по переулку к Серебряному рынку, перепугав стаю бродячих собак, которые, робко зарычав и попятившись, бросились врассыпную.

Друзья выбежали на небольшую площадь старого города. При их приближении Най поднял заднюю лапу и, не прекращая вилять хвостом, пустил призрачную струю мочи на какую-то дверь.

Рамон с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.

– Он пометил ее для нас, – сдавленно смеялся он. – Гениально!

Они изучили дверь, ведшую в старый каменный склеп вроде тех, которые знатные семьи возводят в своих загородных имениях. Над входом виднелись герб и ангелы Кора. Серый камень стен выглядел старым, однако запертая дверь была совсем недавно выкрашена традиционной для дверей склепов зеленой краской. Надпись на склепе гласила: «Де Савьёк». Это было имя угасшей династии, последних потомков одного из Благословенных Трех Сотен. В городе было несколько таких склепов, по-прежнему священных, невзирая даже на то, что сами семейства магов, которым они принадлежали, пришли в упадок.

– «Де Савьёк». – Аларон обернулся к остальным. – Никогда о них не слышал.

– Ты среди нас – единственный местный, Ал, – заметил Рамон.

Най подбежал к Аларону, выжидательно глядя на него. Из-за гор на востоке показался первый солнечный луч, и небо окрашивалось в бледно-голубые тона. Най заскулил, внезапно став казаться прозрачным.

– Мы вернемся ночью, – сказал Аларон, но затем быстро добавил: – Мы его потеряем… Бежим, мальчик!

Хлопнув себя по бедру, юноша развернулся и помчался домой.

Он бежал всю дорогу, а Най не отставал ни на шаг, иногда даже опережая его. Добравшись до двери, Аларон спешно открыл ее. Принюхавшись, пес зычно гавкнул и со всех ног бросился в дом. Юноша едва поспевал за ним.

Ярий Лангстрит спал в кресле у остывшего камина, но когда Най, счастливо залаяв, приблизился к нему, старик проснулся. Он, похоже, узнал своего любимца. Собака положила передние лапы на колени генерала и стала радостно тыкаться в него носом. Какое-то время старик смотрел на волкодава, а затем начал ерошить ему мех. Лицо Лангстрита по-прежнему ничего не выражало, однако же по его щекам катились слезы.

– Най, – шептал он. – Най.

Это были первые слова, которые старик произнес с момента своего появления.

Аларон почувствовал, как его сердце сжалось. Цим с Рамоном вбежали в дом следом за ним, тяжело дыша; положив руки ему на плечи, они заглянули в комнату, и юноша услышал их изумленные вздохи: обнимая волкодава, генерал вновь и вновь повторял его кличку. Пес от удовольствия бил хвостом по полу.

«Возможно, это его исцелит», – подумал Аларон, однако над городом взошло солнце, и силуэт пса начал меркнуть. Гавкнув на прощание, Най развернулся и помчался прямо сквозь стены в какое-то темное место. Генерал глядел ему вслед. Щеки старика были мокрыми от слез, а на его лице играла удивленная улыбка.

Больше им не удалось добиться от генерала Лангстрита ни слова, поэтому только и оставалось дожидаться вечера. Рамон отправился на Беконторский холм, чтобы проверить, не прибыл ли Вульт, используя в качестве предлога необходимость зарезервировать место на одном из воздушных кораблей, направлявшихся в Понт: он должен был присоединиться к своему легиону через несколько недель. На холме уже собралась небольшая флотилия воздушных судов, готовых принять на борт магов, которые должны были участвовать в священном походе.

Тем временем Аларон нашел в одной из книг Теслы информацию о семье де Савьёк. Судя по всему, они выделялись своей исключительно скучной жизнью.

– В мире, где шушера вроде нас ищет величайшее сокровище империи, эти удостоились лишь примечания в учебнике коневодства, – сказал он. – Интересным был разве что последний из них. Его убили на дуэли из-за игорных долгов. Его прощальными словами были: «Какие мои шансы?»

Юноша мрачно усмехнулся.

Оставшуюся часть дня они провели, складывая все документы в сундучок, чтобы затем перевезти его в подвал, который был подготовлен для Аларона в качестве укрытия. Вернулся Рамон. О Вульте у посадочных башен по-прежнему никто и слыхом не слыхивал.

Цим согласилась остаться с Теслой и генералом, пока Рамон с Алароном будут в склепе де Савьёков. Они вышли из дома, когда город уже окутали сумерки. В старой его части богачи жили за высокими стенами и запертыми, охраняемыми дверями. Улицы были все такими же тихими, так что они достигли склепа без происшествий. Рамону понадобилось всего несколько секунд на то, чтобы открыть дверь с помощью гнозиса и закрыть ее за ними тем же образом. Аларон зажег факел.

Контраст с часовней оказался разительным. Все саркофаги, кроме одного, были сделаны из мрамора, причем из дорогих его оттенков: красного, зеленого и черного. Единственный простой саркофаг принадлежал неудачливому игроку, Робену де Савьёку, последнему в роду.

– Так что мы ищем? – поинтересовался Аларон.

Рамон смотрел на надгробие Альво де Савьёка, отца Робена.

– Вот это, – ответил он через несколько секунд.

Мрамор был старым и потрескавшимся; росший в трещинах мох практически уничтожил семейный герб с изображенными на нем ключами и надпись, гласившую: «ЯРЧАЙШИЙ ЛУЧ».

– Что?

Рамон ткнул пальцем в надпись:

– Присмотрись. Первые буквы поблекли: «Я» и «Л».

Аларон с шумом вдохнул:

– Я. Л. Ярий Лангстрит.

Рамон кивнул. Вытащив свой амулет, он водил им над могилой.

– Ха! Видишь это? – Он убрал мох, росший под буквами «Я» и «Л». – Вот здесь…

Аларон пригляделся. На камне была нацарапана фраза: «Воко Арбендесай». Разум юноши словно перемкнуло.

– Это волшебство: «воко» означает «призови».

– А «Арбендесай»?

– Это имя. У всех духов есть имена, по которым их призывают. – Он возбужденно схватил Рамона за плечо. – Мы уже совсем близко, Рамон.

Над Альпами вставало солнце. Почувствовав восходящий поток воздуха, Вульт вдохнул его, чистый и холодный. Ему все-таки удалось заснуть, однако теперь его разбудило прикосновение чужого разума.

Магистр Вульт, ответьте!

Мать Империи?

Он облизал губы.

Где вы, магистр?

Я лечу обратно в Норос, Мать Империи. Я могу объяснить …

Хорошо. Потому что я не привыкла, чтобы мои посланники покидали свой пост без объяснений. Пошли слухи, что вы, запаниковав из-за неизбежности штурма, бежали. В Палласе только и разговоров, что о Лукхазане. Объяснитесь, магистр Вульт.