Макс Мах - Голубая луна

От кутюрье пошли к башмачникам, от них к скорнякам, — Герда захотела соболиную шубу, — перчаточникам и шляпникам, и так до тех пор, пока ее не одели с ног до головы. А между тем и этим — день-то длинный — отобедали в отличном трактире, а несколько позже посидели в настоящей новгородской чайной, где пили черный чай с незнакомыми Герде сушеными ягодами, клюквой, брусникой и морошкой. И уже ближе к вечеру, из одного лишь любопытства забрели в цинской слободе к оружейникам. Чего тут только не было. У Герды от обилия неведомых образцов оружия даже глаза разбежались, и она, словно ребенок в лавке игрушек, бросилась осматривать, пробовать, примерять. Все эти вещи были прекрасны и удивительны, необычны и, наверняка, предусматривали совсем другую технику боя, чем та, которой была обучена Герда. И все-таки, все-таки… Она брала в руки то и это, гладила пальцами вороненую сталь и совсем уже собралась уходить, когда на глаза ей попалась кольчужная рубашка, явно сработанная под юношу, а не под взрослого мужчину. На глаз, она должна была быть Герде почти по размеру. Частое плетение — шесть в один, — малый диаметр колец, серебристого оттенка закаленная сталь и необычный воротник-стойка, укрепленный кожаными ремнями.

«Я хочу эту кольчугу! — простонала Герда мысленно, взвешивая в руках эту цинскую броню. — А легкая какая! Одиннадцать фунтов [26] 11 фунтов равны 5 кг. , ну, может быть, двенадцать… Хочу!»

— А под меня подогнать сможете? — спросила она цинца-оружейника.

— Госпоза мозет сняти суба? — поклонился ей в пояс мужчина.

— Да, хоть догола! — рассмеялась Герда, сбрасывая шубу и шапку и начиная напяливать на себя кольчугу.

— В плесях холосо, — оценил мастер. — В груди надо добавить… Госпоза позволит вопрос?

— Спрашивай! — кивнула Герда, заметив какими огромными глазами смотрит на нее сестра князя Ивана.

— Для сего вам кольсюга, госпоза?

— Для боя, разумеется, — повела она плечами.

— Тогда, мозно добавить нагрудник, — предложил оружейник. — Короткий пансирь по форме груди…

— Хорошая идея! — Восхитилась Герда. — Светлый, полированный с черной насечкой.

— Как приказет госпоза, — снова склонился в поклоне цинец.

— Бумага есть? — спросила тогда Герда. — Перо, чернила?

— Кисть и тушь, — предложил мастер.

Кистью Герда писать умела, научилась в Коллегиуме, где так рисовали гексаграммы и пентаграммы.

— Давай!

Взяв лист рисовой бумаги, она обмакнула кисть в туш и буквально в несколько касаний нарисовала геральдического василиска, изображаемого обычно на гербе Эринора.

— Такого зверя сможешь вытравить?

— По васему слову, госпоза!

— Отлично! — улыбнулась Герда.

— Спроси его про меч, — подсказала Другая Она, появляясь рядом с Гердой.

— А нет ли у вас, мастер, — спросила она вслух, — не слишком длинного и тяжелого меча? Что-нибудь под мою руку?

— Есть! — расплылся в улыбке цинец и через минуту передал Герде необычный меч.

Он был не слишком длинным — на глаз где-то два фута [27] 2 фута равны примерно 60 см. — с длинной ровной рукоятью без гарды и навершия. Довольно узкий, чуть изогнутый, с односторонней заточкой и острым концом. Таким мечом можно было рубить и колоть, как и привычным Герде абордажным. Но этот явно был легче, не больше двух фунтов веса [28] То есть, где-то 900 грамм. .

— Он чудо! — сказала Герда, любуясь попеременно мечом и лаковыми ножнами к нему. — Что это такое?

— Это ниппонский мес, — объяснил цинец. — Называют «катана».

— Беру!

Так Герда разом стала обладательницей отличной кольчуги и великолепного меча. Не то, чтобы она собиралась воевать, но как говорят в Гардарике, запас карман не тянет, а жизнь, как она уже неоднократно имела возможность убедиться, не прогулка по цветущему лугу.

Это были хорошие дни. Веселые, вкусные и звонкие, наполненные дружеским теплом, согревавшим посередине суровой северной зимы. Однако, где-то в глубине души жили опасения, от которых не так-то просто отделаться.

«Вот будет фокус, — думала моментами Герда, — если и этот сон развеется, как дым, как утренний туман…»

Жизнь приучила ее, что к хорошему привыкать нельзя. Каждый раз, как только ей начинало казаться, что все уже наконец устроилось, наступал момент истины, и на поверку все ее планы оказывались всего лишь глупой розовой грезой. Возможно, поэтому дни, прошедшие с момента ее приезда в Новгород — такие замечательные и такие невозможные после всего, что выпало на ее долю, — не успокаивали Герду, а, напротив, заставляли ее нервничать. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

«В чем подвох?»

Но, сколько она ни вглядывалась, не могла обнаружить никакого реприманда [29] Реприманд — неожиданность, неожиданный оборот дела. . Не видела причин для беспокойства и Другая Она. Дарья Полоцкая — жена псковского посадника Кротова — похоже, и в самом деле, была хорошей, доброй и веселой женщиной, которой было интересно проводить время с Гердой, тем более, что она любила брата и хотела ему только добра. Гердой же она занималась и потому, и поэтому, в охотку и без напряжения. Провезла по городу, показывая дворцы и храмы, познакомила с несколькими новгородскими аристократками, представляя им Герду, как виконтессу ди Чента из далекого Горанда, приехавшую к ним с Иваном в гости. Кормила незнакомыми Герде новгородскими яствами, типа тушеной медвежатины, кулебяки с осетриной или блинов с икрой, поила сорокалетним ставленым медом, оказавшимся ничем не хуже вина, а возможно, что и лучше, старкой, настоянной на грушевом цвете, и смородиновым квасом. Отвела в настоящую русскую баню, построенную в парке, на задах Полоцкого подворья. Баня была большая — целый дом, где кроме парной и бассейна с ледяной водой, имелось несколько комнат для отдыха и переодевания, не говоря уже о кухне, буфетной и столовой комнате.

— Можем пойти в парную в рубашках, — предложила Дарья, раскрасневшаяся от рябиновой настойки. — Но, если вас, Герда, не смущает нагота…

— Меня не смущает нагота, — улыбнулась Герда, она в отличие от сестры Ивана позволила себе выпить — в познавательных целях, — шкалик [30] 1 шкалик = 161,5 миллилитра. водки и теперь активно закусывала жидкий огонь экзотическими разносолами: хрустела квашеной капустой с клюквой и кислыми яблоками, солеными огурцами и маринованным луком.

— Может быть, перейдем на «ты», — предложила она, прожевав кусочек Муромского калача. — Тогда можно и без рубах…

Дарья, заедавшая сладкую настойку бубликом и малиновым вареньем, встрепенулась:

— Ну, конечно, Герда, давай на «ты»!

— Только перед парной много пить нельзя, — объяснила, увидев, что Герда задумалась над тем, не стоит ли повторить, очень уж хорошо ей стало после выпитого и съеденного.