Макс Мах - Голубая луна

Надо сказать, Герда впервые услышала от Юэля подобного рода выражения, и была этим приятно удивлена. Обычно он производил впечатление куда более простого человека.

— Приятно познакомиться, герцогиня, — чуть поклонился князь. — Но убивать моих людей совершенно не обязательно. Впрочем, — улыбнулся мужчина, — это будет мне хорошим уроком. Нельзя позволять кому ни попадя приходить ко мне с оружием. Отдайте меч, принцесса, и пусть ваши люди тоже сдадут оружие.

«Вот даже как! Была бы я простой смертной, попала бы сейчас, как кур во щи. Хотя это еще не доказательство дурного умысла. Может быть, он просто дурно воспитан?»

— Оружия я не сдам, — сказала она вслух, — и своим людям не позволю. Мы с вами, князь, равны по статусу, и вы не можете мне приказывать. Я вам не угрожаю и воевать с вами не собираюсь. Отдайте мне принцессу Шарлотту, и мы уйдем с миром.

— Экая вы быстрая, — покачал головой князь, почти дословно повторив слова своего ныне покойного клеврета. — Вы разве не понимаете, принцесса, что находитесь всецело в моей власти?

Он щелкнул пальцами, и из другой двери вышли еще трое гридней, но уже вооруженных арбалетами.

«Десять, не считая князя, и еще трое на лестнице за нашими спинами…»

— То есть, это все, — повела она рукой вокруг, — устроили вы, князь? Я правильно понимаю?

— Раньше не догадались?

— Ну, отчего же, — пожала плечами Герда, готовясь к удару. — Просто хотела убедиться, что не ошибаюсь. Шарлотта жива?

— Еще вопросы?

— Нет, князь, других вопросов у меня нет.

Сейчас Герда готовилась снова пустить в ход «печной зев», но в отличие от прошлого раза она приняла в расчет и свою запредельную усталость, и то, что после удара, который она предполагала нанести, ей, скорее всего, не удастся отдохнуть, и, значит, заклинание заклинанием, но много силы вкладывать в него нельзя…

«Достаточно будет их обжечь и обескуражить, для остального у нас есть мечи!»

Она потянулась мысленно к Сигрид, стоявшей совсем рядом, и не удивилась, почувствовав мгновенный отклик. Женщина поняла, что Герда готовится атаковать, и каким-то неведомым способом смогла показать ей довольно яркую картинку: лестница и три ратника на ней. Значит, возьмет их на себя.

«Отлично! Всегда бы так!»

— Оружие! — нетерпеливо повторил князь.

— Да, конечно, — тихо ответила Герда и швырнула в своих врагов жар доменной печи.

Сил вложила немного, но результат превзошел все ожидания. И князя, и его гридней как ветром сдуло, смело, расшвыряло, как тряпичных кукол, по всей комнате. Остальное сделали Юэль, Ян и Тильда. Они обнажили мечи и ринулись добивать обескураженных, потерявших ориентацию людей, но Герда за ними не следила, она с удовольствием слушала, как считают своими костями ступени лестницы те трое ратников, что стояли в засаде.

— Не встанут? — спросила она травницу.

— Вряд ли, — поморщилась та. — Я им кровь сгустила… Не люблю убивать, но иногда приходится. Такова жизнь…

«Такова жизнь…»

— Подожди, Тильда! — остановила она наемницу, увидев, как та склоняется с окровавленным кинжалом над поверженным князем. — Он нужен мне живым!

Герда подошла, посмотрела в расширившиеся от ужаса глаза Романа.

— Бедный, — улыбнулась она, трогая пальцем ожоги на его лице, — ты не знал, что я колдунья? Плохо дело. Теперь тебе, князь, висеть вниз головой. Предателей, ты ведь знаешь, никто не любит, а я в особенности!

— Тильда, — повернулась она к наемнице, — свяжи его так, чтобы ему было больно. Чем больнее, тем лучше! Хочу, чтобы мучился!

Сказала и сама удивилась сказанному. Такая она, наверняка, понравилась бы Великой Безымянной богине. В этой Герде стало чуть больше тьмы, и, наверное, это было закономерно, поскольку в этой жизни жить со мглой в душе куда легче, чем со светом. Мысль показалась правильной, но это не значит, что она пришлась Герде по сердцу.

Сначала Герде казалось, что эта ночь никогда не закончится, такой длинной и трудной она выдалась. Но затем, когда наступил день, — яркий, солнечный, совсем не такой, каким должен быть день мятежа, — ей все время хотелось, чтобы солнце зашло. За облака, которых не было, или за горизонт, которого в городе не разглядишь. Чтобы наступил вечер, чтобы пришла ночь. Однако этот длинный день, как и та долгая ночь, тянулся и тянулся, и никак не хотел сойти на нет. И Герда, измученная непрекращающимся боем, смертельно уставшая, опустошенная, продолжала делать то, что должно, стараясь при этом не умереть самой и не погубить присягнувших ей на верность людей.

Бой на Владетельном дворе продолжался почти до полудня. Здесь оказалось довольно много польских наемников и ратников из личных дружин князей Романа и Глеба. Самого князя Белозерского, впрочем, нигде не было видно, и где он, никто не знал, но его гридни лили чужую кровь ничуть не хуже гридей князя Ижорского. К счастью, в великокняжеском тереме и на речном редуте оставалось довольно много гридней и ратников великого князя и князя-соправителя, уцелели и некоторые придворные, и дворцовые слуги. Если бы не они, маленькому отряду Герды быстро пришел бы конец. Людей у нее было немного, а колдуньи и ведьмы, не исключая саму Герду, растратили свой резерв еще ночью, а восстановиться — в условиях непрекращающегося боя — было крайне сложно. Герда даже не пыталась. Дралась мечом и лишь изредка позволяла себе мелкое, не требующее большого расхода сил колдовство. Из остальных женщин более или менее в форме оставалась одна лишь Алена, но и у нее силы были на исходе. В конце концов, Герде, к которой как-то само собой перешло общее командование, удалось очистить от мятежников Владетельный двор и, заперев отбитые у врага ворота, закрыться внутри стен. О том, чтобы попытаться выбить поляков из детинца речи не шло. Слишком неравны были силы. Однако ближе к полудню подошли отряды ратников новгородской крепостной стражи и городское ополчение — вечевой колокол ударил как раз перед первым светом, — и в кремле снова вспыхнул бой. Тогда, воспользовавшись благоприятной ситуацией, Герда ударила в тыл полякам, и где-то через час сопротивление наемников прекратилось, и они начали сдаваться.

К этому времени Герда уже знала, что Великий князь Дмитрий и его старший сын Федор убиты вместе со многими из ближних бояр и приближенных. Погибла и жена Федора княгиня Анастасия. А вот Шарлотта и ее ближний круг, как ни странно, уцелели. Такое впечатление, что их и не собирались убивать. Мужчин, включая графа де Валена и герцога Мунка, разоружили — вернее, они позволили себя разоружить, — и заперли в погребах Старого терема, а принцессу под охраной поместили в одну из верхних светелок. Это еще тогда вызвало у Герды некоторое недоумение, но времени разбираться во всех этих тонкостях не было, поскольку ее внимания требовали другие, гораздо более важные дела.