Лаура Кнайдль - Рождение магии [litres]

– В Двурог.

Торговец на мгновение задумался, потом решительно кивнул и сунул монеты обратно в сумку.

– Запрыгивайте! Я рад хоть какой-то компании, особенно такому хорошему бойцу, – сказал он, метнув озабоченный взгляд в ту сторону, где скрылся разбойник.

– Не волнуйтесь. Пока я с вами, вы в безопасности.

Камерон проверил упряжь лошадей, и уже через некоторое время они тронулись в путь под грохот колес. Ларкина бросало взад-вперед в коляске, пока они мчались по каменистой дороге.

– А зачем вам в Двурог? – спросил Камерон, не отрывая взгляда от тропинки, освещенной лишь тусклым светом факелов.

Ларкин вытащил из кармана клочок ткани, чтобы вытереть кровь грабителей со своих пальцев. Она уже свернулась, и Хранителю пришлось энергично тереть кожу, чтобы избавиться от кровавых следов.

– Там живет мой давний друг.

– А-а-а, – знающим тоном протянул Камерон, словно догадывался об этом. – Но вы далековато забрались от дома. Ведь вы из Эвадира. Я слышу.

Ларкин только прогудел что-то невнятное, а потом замолчал, вглядываясь в мрачную чащу леса. Его чувства были все еще обострены борьбой. Вдалеке он услышал шарканье кабана, пытающегося взрыть мерзлую землю, и треск веток. Был то крупный зверь или сбежавший разбойник, медленно продвигающийся вперед, – Ларкин не знал.

– Тогда вам понравится в Двуроге. Зима, конечно, наступила и там, но все равно в Вайдаре будет теплее, чем в ледяном городе. Кроме того, там есть много способов согреться. Храм привлекает в город множество посетителей, а там, где много людей, там много таверн, а где таверны – там и девки.

Камерон расхохотался. Ларкин снова что-то пробормотал. Ему было несколько жаль этого человека с его навязчивыми попытками преодолеть молчание между ними, но о чем они должны были говорить? Вся жизнь Хранителя была тайной, и каждое слово могло выдать его.

Камерон вновь издал смешок.

– Я вижу, вы не особый любитель поболтать. Но вам, северянам, это, верно, часто говорят. А я вот всегда слишком много говорю. Моя сестра утверждает, что мой язык – как мельничное колесо. Пока кровь будет течь по моему телу, он не умолкнет. – Камерон пожал плечами. – Надеюсь, вам это не мешает.

Ларкин покачал головой, потому что, пока Камерон болтал, ему не нужно было ничего говорить. К тому же мужчина привык выказывать сопереживание, еще будучи Хранителем. Потому что после нескольких десятилетий, проведенных на Стене, истории, которые мужчины рассказывали друг другу, повторялись. Тем не менее им позволяли говорить, потому что все они на собственном опыте знали, как важно рассказывать о собственных воспоминаниях. Это был единственный способ не забыть.

За ним наблюдали. Вэйлин не видел эльву, которая таилась в наступившей темноте, но чувствовал ее присутствие. Оно было подобно колебанию воздуха, которое касалось его шеи, когда он ночью лежал один в своей постели. Иногда это был просто ветер, поддразнивающий его. А иногда – дыхание рыжего монстра, ползущего к нему под простыни. Так было и сейчас: треск веток и шелест листьев мог создавать ветер, запутавшийся в кронах деревьев. Но Вэйлин слышал и другие звуки. Царапали землю нетерпеливые когти. Выжидательно скрипели острые зубы. И предательское хихиканье, полное злорадства, раздавалось каждый раз, когда мужчина спотыкался о корень и грозил упасть.

– Убирайтесь! – прошипел Вэйлин в сторону теней. Больше всего ему хотелось швырнуть окровавленной рукой кинжал в сторону затаившейся эльвы. Но оружие было слишком ценным. Оно было единственным, что у него еще оставалось. Все остальное оружие он уже потерял в схватках с эльвами. Эти выродки уже не первый раз нападали на него. Не из-за страха. Не от голода. Не из жадности. Но исключительно ради удовольствия. Не для того, чтобы убить, а чтобы помучить. Им доставляло удовольствие видеть, как он страдает. Поэтому они и наблюдали за ним, а не набрасывались на него, как голодная волчья стая.

Вэйлин не собирался доставлять эльвам такое удовольствие, но держаться на ногах ему становилось все труднее. На руке мужчины зияла рана от укуса, но не она повергала его на колени, заставляя сдаться. И даже не те царапины, которые протянулись по телу полукровки. Яд распространялся по телу мужчины с каждым ударом его сердца. Голова кружилась и болела так, что Вэйлин с трудом держал глаза открытыми. Хотя вряд ли это имело значение, ведь вокруг была одна сплошная темнота. Вэйлин погрузился в небытие, окруженный большими и не очень кустарниками и остроконечными камнями, торчащими из земли, подобно шипам. Воздух был наполнен ароматом дождя, а облака в небе висели так низко, словно хотели спуститься на землю, как туман.

И без того вялые шаги Вэйлина стали еще медленнее. Тропинка перед ним ползла вверх по холму. Эльвы ее возьми, только этого не хватало его хромым ногам! Полукровка огляделся в темноте, высматривая что-нибудь подходящее. Он был уверен, что его взгляд коснулся не менее дюжины глаз эльв, даже если ему не удалось разглядеть ни одно чудовище. В нескольких футах от дерева Вэйлин обнаружил сломанную ветку и поднял ее. Древесина оказалась гнилой, но все лучше, чем ничего. Мужчина обломал боковые сучья и оперся на ветку, как на трость. Она опасно затрещала, и Вэйлин подумал, что в любую минуту палка может сломаться под тяжестью его веса, и тогда он рухнет на землю.

Держа трость в одной руке, а кинжал – в другой, Вэйлин направился к вершине холма. При каждом вдохе он чувствовал колющую боль в груди. Раны пульсировали, повторяя биение его сердца, и полукровка почувствовал этот ритм.

Мелодия звучала только в его голове. Горло Вэйлина пересохло, язык отяжелел, и произносить слова он не мог. Но этот ритм гнал его вперед. Все дальше и дальше, все дальше и дальше, хоть сам Вэйлин и не отдавал себе в этом отчета. Мужчина словно попал в ловушку в собственной голове, в то время как клятва крови тянула его все дальше на юг, в сторону Даарии. Полукровка скучал по своей родине, но не по тому, что ждало его там. А кровная клятва заставляла его израненное тело двигаться в том направлении, где была Валеска. Каждый шаг, который он делал, сознательно удаляясь от столицы Благих, отдавался дополнительной болью, исходившей от отметины на его спине.

Своим затуманенным разумом Вэйлин размышлял, не окажется ли медленная, мучительная смерть от яда более милосердной, чем то, что ожидает его в Даарии. Само собой, дни, проведенные в подземелье Неблагих, не станут единственным наказанием Валески. Он уже видел себя на ее кровати, связанным, с кляпом во рту, и королеву, которая скачет на нем. С выражением восхищения и восторга на лице, потому что Валеска знала, как сильно это сломает его.