Лаура Кнайдль - Рождение магии [litres]

– Если ты не пойдешь со мной, то умрешь от яда.

– По крайней мере, тогда я умру на свободе.

При этих словах в мутных глазах страдальца мелькнуло что-то, что Ли не смог определить. Полукровка блефовал? Или это был отголосок боли, которую полуэльф пытался скрыть от Хранителя? Если так, то мужчине это не очень-то удавалось. Ли видел, что каждый вздох полуэльфа дается тому с огромным трудом.

– И если ты умрешь на свободе, то Зейлан умрет вместе с тобой, – признался Ли.

– Она… – тяжелый кашель оборвал мужчину на полуслове. Все тело полукровки содрогалось, лицо покраснело. Прижав тыльную сторону руки ко рту, полуэльф попытался подавить приступ, но кашель затих далеко не сразу. И когда мужчина отнял руку с зажатым в ней кинжалом от своих губ, Ли заметил на ней следы слюны и крови. – Хранительница… меня не волнует, – прерывисто выдохнул полукровка.

Ли покачал головой.

– Я тебе не верю.

– Потому что ты так хорошо меня знаешь?

– Я слышал твою музыку, – ответил Ли, безрассудно подходя вплотную к полукровке, который все еще сжимал в своей руке кинжал. – Тот, кто может создать нечто настолько прекрасное, не может быть таким холодным и бессердечным.

– Я – убийца.

Ли это знал. И все же Хранитель был убежден в том, что не злоба или ненависть побудили полукровку сначала убить королеву, а потом попытаться сделать то же самое с принцем Кираном.

– Ты больше, чем это. Потому что сейчас в твоих руках оружие, и все же мы не сражаемся, а разговариваем.

Губы полукровки приоткрылись. Однако ответа Ли так и не услышал. Краем глаза он уловил какое-то движение. Как раз перед тем, как на них напала эльва.

Презрение Ларкина к королю разрасталось, словно дым от погребального костра. Мужчина не хотел присутствовать при этом жестоком зрелище, но ноги словно сами собой принесли его сюда, когда он услышал крики.

– Долой мага!

– Сжечь предателя!

– Сгниешь как фейри!

Зеваки кричали, ликуя над костром, в котором сгорал ребенок. Юноша, который на глазах у всех рассыпался в прах, был молод… слишком молод. Ему еще рано было поступать на службу у Стены. Крики казненного давно уже стихли, но вонь обгоревшей кожи будет висеть в воздухе еще несколько часов. Ларкин стоял в стороне от происходящего и смотрел на огонь, который разгорался в сумерках, унося жизнь.

Люди хлопали в ладоши и вопили, словно им удалось поймать убийцу. Причем к такому преступнику они, вероятно, испытывали бы больше сострадания, чем к молодому алхимику. Но Ларкин не видел здесь алхимика. Преступника. Или предателя. Он видел ребенка, и в нем всколыхнулись мрачные мысли. Больше всего Хранитель хотел выхватить меч и показать этим людям, кого на самом деле они должны были бояться. Уж точно не этого мальчика.

Уже в третий раз с тех пор, как Ларкин прибыл в Двурог, здесь сжигали алхимиков. Со стороны это было похоже на стремление основательно очистить город к предстоящим торжествам.

Между тем повсюду висели геральдические полотна и флаги, изображавшие эмблему королевской семьи. И едва ли прошел хоть один день, когда Ларкин не думал бы о Фрейе и не боялся, что когда-нибудь и принцесса может оказаться на одном из этих костров, если ее тайна станет доступна не тем людям.

Бросив последний взгляд на обугленное тело, Ларкин отвернулся и пошел прочь. Эта часть города так и кишела городской стражей и королевскими гвардейцами, и Хранитель совсем не хотел, чтобы кто-то из них узнал его. По этой причине он обычно избегал общественных мест, за исключением таверн, которые мужчина посещал ночь за ночью, чтобы осведомиться о Хенрике и Яре. Однако, к разочарованию бывшего фельдмаршала, его поиски пока что были безуспешны.

Никто не знал этих двоих, и Ларкин все чаще задумывался: не ошибся ли он, приехав в Двурог? За то время, которое он уже потратил на поиски убийцы Хенрика, Хранитель мог бы раскрыть множество других преступлений. Но потом мужчина вспоминал о Корване и его деревне, которые и так уже потеряли слишком много. Они заслуживали справедливости.

Ларкин добрался до первой таверны на сегодня, которая носила название «Бесхвостая кошка». Перед домом примостилась скамейка, на которой сидела кошка. Впрочем, хвост у нее был. Животное проводило Ларкина подозрительным взглядом, когда тот подошел ко входу в постоялый двор. На двери висела табличка: Занято! До свадьбы комнат нет!

Ларкин не обратил на табличку никакого внимания. Ему не нужна была комната. Когда мужчина вошел в таверну, все столики были заняты, и вокруг царило буйное веселье. Гости играли в карты, разговаривали и смеялись или фальшивыми голосами распевали песни под звуки лютни.

– Привет, красавчик, составить тебе компанию? – спросила женщина, появившаяся перед Ларкином словно из ниоткуда. У нее были буйные каштановые волосы, а платье с глубоким вырезом, в которое она была одета, ясно показывало, что у нее можно было купить за деньги.

Ларкин улыбнулся.

– Это как посмотреть.

– Ммм, – мурлыкнула девица, тут же прильнув к его груди. Сквозь вонь пива и жареного мяса Ларкин почувствовал цветочный аромат, исходящий от женщины. Она вызывающе провела языком по губам. – За десять медных монет я оближу тебе член, за тридцать можешь меня трахнуть. За серебряную монету можешь трахнуть мой зад. – Она смерила его похотливым взглядом. – А за дукат можешь делать со мной все, что захочешь.

– Ты, случайно, не знаешь Хенрика из Рихволла или женщину по имени Яра?

Услышав вопрос, шлюха удивленно прищурилась и покачала головой, проводя пальцами по пуговицам его рубашки.

– Никогда не слышала о них, но, если ты платишь золотом, я могу быть для тебя кем угодно.

– Нет, спасибо, – ответил Ларкин. Он высвободился от женщины и пошел к стойке. Позади себя он услышал неодобрительное шипение, но был уверен, что его новой знакомой не придется долго ждать платежеспособного клиента. Все табуреты были заняты, и Ларкин остановился у прилавка.

– Не могу дождаться, когда закончится эта суматоха, – сказал пузатый мужчина рядом с Ларкином. – К нам домой набилось уже десять человек. А завтра приедет еще и мать моей жены. Я скоро сойду с ума.

– Как ты можешь их обвинять? – спросил мужчина, с которым разговаривал толстяк, приглаживая густую бороду. – Это же будет только один раз.

Мужчина фыркнул.

– Ну и что? Они же все равно ничего не увидят.

– Не будь таким ворчливым! – сказал его собеседник. – Несколько дней – и все закончится.

– Надеюсь, к тому времени я не поубиваю родственников моей жены.

Его собеседник рассмеялся.

– Да ладно! Ты даже мухи не обидишь!

Толстяк, что-то бормоча, поднес кружку с пивом к губам, и Ларкин переключил свое внимание на очередной разговор, пока хозяин не подошел к нему и не принял заказ.