Лаура Кнайдль - Рождение магии [litres]

Руки Кевы снова остановились.

– Яра попала в беду?

– Нет. Я только надеюсь, что она сможет мне помочь, – ответил Ларкин. У него не хватило духу сказать Кеве, что ее сестре, возможно, тоже грозит опасность. – Итак, ты знаешь, где ее найти?

Кева убрала руки со спины Ларкина.

– В Аскане.

Удивленный, Ларкин обернулся.

– В Аскане?

– Да, в порту. Она там работает.

– Понимаю, – пробормотал Ларкин, но на самом деле ничего не понял. Почему мужчина из Рихволла и женщина из Асканы встречались именно в Двуроге? Можно было выбрать гораздо более удобное место. И с семьей Яры это не могло иметь ничего общего, раз уж ее сестра даже не знала Хенрика. В этом не было никакого смысла.

– А ты уверена, что Яра никогда не упоминала Хенрика?

– Поверь, я бы запомнила. У Яры не так много друзей.

Ларкин что-то пробурчал, исполненный бессильной злости. Он надеялся, что наконец-то нашел нужную зацепку. Вместо этого он продолжал идти по следу, который, возможно, вел в никуда. Но, судя по всему, ему не оставалось ничего другого, как последовать за Ярой в Аскану. По крайней мере, он мог бы воспользоваться возможностью, чтобы пополнить на черном рынке свою коллекцию оружия.

– Боюсь, мне пора, – громко объявила Кева, и по ее голосу Ларкин понял, что она, вероятно, весь оставшийся день будет думать о Яре… А может быть, и о Хенрике. – Мой клиент уже с нетерпением посматривает в нашу сторону.

Ларкин кивнул.

– Благодарю за уделенное время.

Она поднялась с края бассейна.

– Передавай привет моей сестре, когда увидишь ее.

– Передам, – ответил Ларкин, глядя вслед Кеве. Он вынужден был признать, что ему не хватает ощущения ее пальцев на своей коже. Мышцы Хранителя стали твердыми и напряженными от борьбы и от жизни на бегу. У него было не так много времени, чтобы отдыхать и расслабляться. Каждый день Ларкину приходилось стремиться оставаться на свободе.

Хранитель опустился поглубже в теплую воду. Правда, у него были дела, но мужчина никак не мог заставить себя вылезти из бассейна. Вздохнув, Ларкин закрыл глаза и откинул голову назад. Он не хотел оставаться надолго, всего несколько минут…

– Говорят, на ней будет платье из Зеакиса, – услышал Ларкин звонкий голос. Он моргнул и понял, что к бассейну подошли две молодые женщины. Они скинули полотенца со своих тел и погрузились в воду.

– Это красивый жест, – сказала другая женщина. Ее каштановые волосы были высоко подобраны, и это подчеркивало ее длинную шею. – Однако в этом случае и он должен надеть мундир Тобрии.

– Мне безразлично, что на нем будет надето, когда я увижу его, – ответила первая женщина. – Элиша рассказывала, что одна ее знакомая встречала его в Амаруне, и якобы он самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела в своей жизни.

Другая женщина вздохнула.

– Замок. Корона. А теперь еще и красивый муж. Принцессе Фрейе очень повезло.

Принцесса Фрейя? Муж? При этих словах Ларкин вздрогнул, будто пораженный стрелой. Вода выплеснулась через край бассейна и брызнула на лица женщин и мужчин, сидевших в воде вместе с ним. Он смотрел на двух женщин, которые злобно пялились на него; их влажные волосы прилипли ко лбам. Он проигнорировал их ядовитые взгляды.

– Что вы там говорили про принцессу Фрейю? Она что, помолвлена?

Гневное выражение черноволосой женщины сменилось непониманием.

– Да, с принцем Зеакиса. Она выходит замуж здесь, в Вайдаре. Разве вы не знали?

Ошеломленный, Ларкин покачал головой. Несмотря на согревающее тепло воды, ему вдруг стало холодно. Фрейя выходит замуж?

Его Фрейя…

– За какой из лун вы живете? – спросила обладательница звонкого голоса, отжимая воду с волос.

– Видимо, за той, что далеко от нас, – пробормотал один из мужчин.

Ларкин не обратил на него никакого внимания. Теперь он понимал волнение, царившее во всем городе. Как все это могло пройти мимо него? Королевские гербы. Торжество. Гвардейцы… Он был слеп и слишком стремился найти убийц Хенрика.

– Когда? – спросил он, хотя на самом деле не хотел слышать ответа.

– Через неделю.

Эти слова пронзили грудь Ларкина, словно меч. Нет, неправда, ведь меч уже торчал из его груди, но эта боль была гораздо более терпимой, чем та, которую Хранитель испытывал сейчас. Фрейя помолвлена. С принцем. И она выходит за него замуж, уже через несколько дней…

Киран сидел в своем тронном зале один. Он отослал всех гвардейцев прочь, потому что не хотел чувствовать на себе их осуждающие взгляды. Мужчины и женщины, служившие под командованием Вардта, сначала протестовали против этого приказа, так как защищать принца было их долгом, но их возражения длились недолго. И теперь юноша был наедине со своими мыслями и бабочкой, которая плясала, трепеща крыльями, вокруг фонтана, расположенного в центре помещения.

Насекомое, должно быть, скрывалось во дворце уже несколько недель, иначе зима давным-давно настигла бы его. Бабочка взволнованно порхала над головой Остары, богини земли. Богиня изображалась с поднятыми руками, между которыми застыла каменная глыба. На ней был высечен символ земли. Это был тот самый символ, который повторял очертания шрама на правом бедре Кирана – перевернутый треугольник, перечеркнутый прямой линией.

Каждое утро и каждый вечер, когда Киран, обнаженный, становился перед зеркалом, шрамы, которые принц носил на себе со времени неудачной коронации, казалось, издевались и насмехались над ним. Он задавался вопросом, что думают о нем боги. Они, должно быть, разочарованы в нем. Мабон, бог воздуха, во время церемонии признал Кирана достойным и даровал принцу дар воздуха, но эта магия не принесла единства его народу. Вместо этого фейри были разобщены, как никогда прежде.

Город охватило восстание, и положение ухудшалось с каждым днем. Убийство Оноры внесло немалый вклад в разрастающийся хаос. Они с Кираном никогда особенно не любили друг друга, но для многих Неблагих эта фейри была чем-то вроде безопасного убежища. Ведь их возлюбленный король Неван доверял ей, а следовательно, ей доверял и народ. Теперь эта женщина стала пеплом, и злые языки распространяли слухи, что это Киран убил ее, чтобы устранить противодействие со стороны Совета. Это было бессмысленно и смешно, потому что помощь Совета имела для принца первостепенное значение.

Но население и слышать об этом не хотело. Фейри жаждали выразить свой гнев. Бури прокатились над городом, затопили улицы и разрушили крыши. Словно из ниоткуда, посреди Нихалоса выросли каменные стены, разделяя город на лагеря. Тем временем слухи о беспорядках уже достигли Благих. И те прекратили торговлю с Нихалосом, опасаясь быть втянутыми во вражду, которая уже напоминала гражданскую войну.