Себастьян Кастелл - Последний трюк [litres]

– Что ты видишь, малыш? – спросила Фериус.

– Шесть входов на первом этаже, – ответил я, когда мы продолжили нашу неловкую прогулку вдоль низкой стены, окружающей крошечный храмовый город Махан.

Шпиль большого храма в его центре высоко вздымался над другими молитвенными домами и над дворцами, в которых жили высшие визири. Только следуя окружности стены, можно было периодически видеть сквозь бреши между зданиями нижние этажи великого храма. На каждой из шести сторон огромного шестиугольного сооружения была начертана фраза на архаичном берабесском; Фериус перевела её как приветствие тем, кто поклонялся данному «лику» – или в данном случае кодексу – Бога.

Я пытался убедить её не ходить со мной и отдохнуть, но в городе, переполненном паломниками, везенье даже найти место, чтобы посидеть на тротуаре, не говоря уж о приличной комнате в гостинице.

– «Войдите смело, те, кто с храбростью в сердцах и сталью в руках», – прочла она вслух, прищурившись и глядя поверх низкой навесной стены на надпись над арочным дверным проёмом на третьем фасаде храма.

– …а потом пусть вам отрубят голову, – добавил я, заметив, что стражники преграждают вход в двери воина, как и в двери часовщика и садовника.

Очевидно, обычно Махан был открыт для странствующих визирей, которые приводили с собой свою паству не только для того, чтобы помолиться в храме, но и для того, чтобы мирно побеседовать и подискутировать с представителями других сект. Такая идея привлекала меня своим оптимизмом – что это место создано столь величественным, красивым и внушительным ради того, чтобы люди противоположных взглядов почувствовали стремление отстаивать свои взгляды на Бога Берабеска, но никогда не осмелились бы учинить насилие внутри храма.

А что происходило теперь?

Мой взгляд скользнул вверх, по шестиугольным стенам, образующим основание храма, по массивному шпилю в его центре, не ниже любой башни, даже выше центральной башни Академии Семи Песков (до сих пор она была самым большим зданием, которое я когда-либо видел). Где-то там, наверху, возможно, прямо сейчас, глядел на нас из высокого узкого окна Бог Берабеска. Я всё гадал, когда же молния поразит меня из одного из окон.

Перед нами вспыхнула драка между двумя группами паломников. Берабесский – забавный язык: я почти всегда вроде как понимаю, что говорят люди, но, сердясь, они тараторят так быстро, что слова обрушиваются бурлящим водопадом, и я теряюсь в нём.

Мы с Фериус ускользнули с пути ссорящихся, отступив на несколько ярдов, чтобы продолжить путь вокруг крошечного города-крепости.

– Итак, шесть дверей на первом этаже, – заключил я. – Все слишком толстые, чтобы их пробить, и заперты изнутри на засов – никаких замков, которые можно вскрыть.

Я снова посмотрел вверх.

– Окна слишком высокие, чтобы до них дотянуться, стены слишком отвесные, чтобы на них взобраться.

Обычно всё это не было проблемой. Мой обычный способ попасть куда-нибудь – позволить Рейчису проскользнуть в окно… А иногда залезть через дымоход, что позволяет повеселиться, когда он выкарабкивается, покрытый сажей, а после начинает кусать меня за то, что я над ним смеюсь… В общем, он отпирает дверь изнутри, чтобы меня впустить. Вот только здесь засовы были из твёрдого железа, и только два стражника смогли их отодвинуть.

– Думаю, я смог бы поднять один, – сказал белкокот, примостившись на моём плече.

Стражники пропустили визиря в дверь часовщика, что позволило нам увидеть тяжёлый засов внутри.

Сотня орудующих вместе белкокотов – а такое, насколько я могу судить, невозможно – не смогла бы сдвинуть с места ни один из этих засовов. Но я не потрудился указать на очевидное.

– Лучше найти другой способ пробраться внутрь, – предложил я.

– Шесть дверей, – сказала Фериус. – Вот и всё, что ты видишь?

Большую часть времени, пока мы осматривали храм, Фериус едва удосужилась на него взглянуть, и мне с трудом верилось, что она заметила седьмой вход, который я пропустил.

– А ты видишь ещё одну дверь? – спросил я.

Она покачала головой.

– Нет.

– Как же тогда…

– Какой третий урок я преподала тебе в арта превис, малыш?

– «Принеси мне ещё пива»? Потому что, насколько я припоминаю, так звучали твои четвёртый, пятый, шестой и седьмой уроки арта превис.

Как и во всём остальном, что делала Фериус, в этом опыте имелся смысл, каким бы абсурдным и разочаровывающим он ни казался: она хотела, чтобы я заметил, что бармен каждый раз наливает в бокал всё больше и больше пива. Я засветил слишком крупную монету, и он решил споить нас, а после, как только мы попытаемся уйти, велеть своим слугам нас ограбить. Когда он наливал в последний раз, я заметил, как на наши напитки капает что-то чёрное и вязкое.

– Третий урок арта превис, – сказала Фериус, опираясь на меня, чтобы не упасть: – «Никогда не смотри туда, куда смотрят все остальные».

– Даже если ты пытаешься прощупать, как войти в неприступный в остальных отношениях храм?

– Особенно в таком случае.

Я оглядел переполненный двор вокруг храма.

– Так на что же ты смотрела?

Фериус показала назад, на одну из улиц, которые вели от храмовой территории. Человек в изысканной мантии визиря шёл прочь в сопровождении другого, пониже, наверное, своего помощника, и четырёх стражников в сверкающих доспехах и вышитых плащах; вышивка повторяла узоры на мантии визиря.

– Расскажи о нём, – попросила Фериус.

Визирь был уже довольно далеко, но я увидел достаточно, чтобы составить о нём представление.

– Он богатый. Одевается так, чтобы это показать. Не удостаивает взглядом никого из паломников. Кажется, ему плевать на любые страдания вокруг.

– Я не просила тебя судить этого человека. Как думаешь, куда он направляется?

– Не знаю. Наверное, в город.

– Вполне возможно. Откуда он тогда идёт?

– Почём мне знать?

Тут мне пришло в голову, что он, конечно, должен был выйти из храма. Но в этом очень логичном выводе что-то меня беспокоило.

– Из какой двери он вышел? – спросила Фериус.

Каждый раз, когда визири появлялись из одной из дверей, а затем проходили через ворота стены Махана, раздавался громкий крик паломников, спешивших к ним, умолявших о благословении или о чуде, забрасывавших визирей вопросами о Боге в храме. Хотя визирей и сопровождала охрана, к тому времени, как они выбирались из толпы, все они выглядели так, будто едва избежали линчевания.

– Его одежда не была измята, – тихо сказал я.

– Что такое?

– Его одежда… Она была в полном порядке. И он шёл небрежной походкой. Спокойной. Не как человек, которому только что пришлось пробиваться сквозь толпу.

– Так откуда же он взялся? – спросила Фериус.