Джей Кристофф - Танцующая с бурей [litres]

Рев. Взмах боевой дубинки. В небе сверкнула молния, на мгновение осветив всю сцену ярко-белым светом: бесконечные дебри, покалеченный арашитора и могильный демон, готовый пробить дыру в его черепе.

Разряд молнии ушел в землю, и пара сцепилась в страшной схватке, в шквале перьев, лепестков и рыков.

Темные брызги окрасили белые цветки азалии.

Хруст, захлебнувшееся бульканье, затем всепоглощающая тишина.

Он вышел из тени, перья его были черными от крови. Детеныш обезьяны лежал в темноте, с забрызганным кровью лицом. Возле вытянутой руки валялся крошечный осколок заостренного металла. Он подошел к ней и, опустив голову, с вызовом зарычал. Рука слабо шевельнулась, нащупывая клинок, хотя ее мир уже угасал.

Она была слабой. Хрупкой. Не представляла никакой угрозы.

Если это была победа, то она принадлежала только ему.

Как только утих пыл битвы, притяжение вернулось, вес собственной плоти и костей был до боли реален. Ветер и дождь пели мелодию, которую он знал с рождения, но звучала она слишком далеко, чтобы утешить его. Он чувствовал себя ребенком, вырванным из чрева матери раньше времени и привязанным к несчастной земле, беспомощным в тисках ненавистного притяжения. Желая взлететь, он расправил крылья, на концах изуродованных перьев вспыхнули искры. Он слушал песнь, но больше не мог стать ее частью, он чувствовал, что она тянет его к себе, как магнит притягивает железо. Как жертва призывает к мести.

Он поднял голову к небу и взревел, выплескивая тоску и ярость.

Девушка у его ног сдалась тьме.

Юкико и Сатору восемь лет. Каждый день они играют в свою любимую игру в зарослях бамбука. Он – храбрый охотник Масару, она – королева Нага – змеи вместо волос и лук с ядовитыми стрелами. Она уничтожает воображаемых оруженосцев Акихито и Касуми, убивает Главного Охотника Риккимару и нависает над сёгуном Канедой, готовая прикончить и его. Но в этот момент Масару, храбрый ученик Риккимару, со страшным криком хватает копье своего сэнсэя и вонзает ей в сердце. Она медленно опускается на холодную землю, проклиная его силу и доблесть, и обещает, что дети отомстят за нее.

Змеиная императрица. Мать всех гадюк.

Спустя год после смерти королевы Наги их отец, наконец, вернулся домой насовсем. И хотя на самом деле они толком и не знали его, но любили очень сильно.

Их растила мать, воспитывала, заставляла помогать по дому и есть овощи, наказывала, когда они плохо себя вели. Масару же всегда возвращался из долгих походов с подарками, рассказами и широкой улыбкой. Иногда приходили дядя Акихито или тетя Касуми, приносили механические чудеса из Кигена: музыкальные призмы или мерцающие светом пружинные устройства, по которым можно было найти дорогу, даже если не видно звезд. Масару сидел возле очага и рассказывал охотничьи сказки. Глаза Сатору наполнялись гордостью, и он говорил: «Когда-нибудь я стану, как ты, папа».

Масару смеялся и говорил сыну, что для этого надо много трудиться. Когда у него было время, он брал близнецов в бамбуковые леса, чтобы поохотиться на мелкую дичь, которой с каждым сезоном становилось все меньше, или порыбачить в серебристой горной речке, вырывавшейся из скал Йиши. Он возился с ними день-другой, а потом снова исчезал на несколько месяцев.

Они любили, когда он возвращался. Очень легко наградить почти незнакомого человека воображаемыми качествами, столь далекими от реальности. Очень просто полюбить незнакомца, потому что почти ничего о нем не знаешь.

Но теперь, впервые за все время, сколько они себя помнили, он оставался дома дольше нескольких дней. По вечерам он иногда рассказывал историю о болотах Ренши. Сёгун Канеда обещал, что охота на болотах станет его последней охотой. Сатору спросил, почему деревенские менестрели поют песни только о Канеде, убийце нагараджи, и почти не вспоминают его храброго ученика Масару, который спас жизнь своему господину. Отец ответил, что неважно, о чем поют менестрели, что люди просто гордятся подвигами своего сёгуна и не знают того, что действительно важно.

Они играли, рыбачили, наслаждались жизнью несколько благословенных месяцев под палящим летним солнцем. Иногда близнецы танцевали в пестрых тенях бамбуковых зарослей, а он просто сидел и смотрел, молча, неподвижно, улыбаясь во весь рот. Он был дома. Он был счастлив.

А потом пришло письмо.

После четырнадцати месяцев мучений сёгун Канеда скончался от яда нагараджи и отправился на небеса. На престол вступил его наследник, тринадцатилетний сын, Йоритомо. Новый сёгун приказал Масару переехать в Киген вместе с семьей и принять обязанности своего старого сэнсэя Риккимару – стать Главным охотником при дворе сёгуната.

Мать отказалась уезжать. Наоми ни за что не хотела покидать земли Кицунэ, не хотела менять их на лабиринты грязных улочек Кигена, задыхавшегося в ядовитых парах.

– Да и охотиться больше не на кого, – сказала она. – Последний из черных ёкаев мертв. Зачем сёгуну нужны охотники? Потакать своей глупой гордости?

Масару разрывался между любовью и долгом – жена или честь. Так они и ссорились, громко ругаясь часами, выгнав детей на улицу под утешительный занавес из длинных изумрудных листьев, покачивающихся стеблей и прохладной темной земли. Они играли в охотников или гонялись за редкими оставшимися бабочками, которые порхали, взмахивая слабыми, почти прозрачными крыльями. Ядовитое дыхание лотоса уже чувствовалось даже возле гор; поля каждый год продвигались все дальше на север, и над землей вместе с утренним туманом ползли едкие испарения. Все чаще чувствовали они запах дыма в воздухе, и Сатору решал, что сегодня они будут охотиться на Кагэ. Он пробивался сквозь заросли, и Юкико следовала за ним, подражая крикам диких животных.

В тот день они бежали по лесу, и Сатору размахивал бамбуковой палкой, как двуручной дайкатаной, протыкая воображаемых врагов. Она с горящими глазами мчалась вместе с ним, тенью мелькая среди качающейся зелени.

– Давай играть в нагараджу, – сказал Сатору.

– Не сегодня.

– Но почему?

– А почему я всегда королева Нага? – Она сделала недовольное лицо. – Меня всегда убивают.

Ну, ведь так все и было, – он был занят, разрубая густые спутанные заросли акебии. – И к тому же ты убиваешь сэнсэя Риккимару. Ты ранишь дядю Акихито – он весь в твоих шрамах.