Ирина Богатырева - Говорит Москва [litres]
- Название:Говорит Москва [litres]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент 1 редакция (6)
- Год:2020
- ISBN:978-5-04-113681-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ирина Богатырева - Говорит Москва [litres] краткое содержание
Повесть написана на документальном материале из архива проекта «Историческая память Москвы» и городском фольклоре.
Ирина Богатырева – дипломант премии "Эврика!", финалист премии "Дебют", лауреат "Ильи-Премии", премии журнала "Октябрь", премии "Белкина", премии Гончарова, премии Крапивина. Лауреат премии Михалкова за литературу для юношества и подростков 2012 года. За роман "Кадын" получила премию Студенческий Букер в 2016 г. За повесть "Я – сестра Тоторо" получила 3 место в премии по детской литературе Книгуру в 2019 г.
Член Союза писателей Москвы.
Член Международной писательской организации "ПЭН Москва".
Играет на варгане в дуэте "Ольхонские ворота".
Говорит Москва [litres] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Тоня, ты же взрослая девушка, а всё в какие-то сказки веришь.
– Это не сказки. – Надулась. – Папа говорит, он как раз ими сейчас занимается. И чтобы я дверь не открывала никому, это очень, очень опасно. Ну, не совсем он, но товарищи. А тут… все ушли… я одна… Мы одни.
Стрекотанье машинки стихает. Тишина, напряжённая, настоящая. Артём смотрит перед собой в пустоту, не закрывая глаз.
Слышно, как где-то далеко мяукает кошка.
Двигается стул, открывается дверь.
– Зоя, ты куда?! Зоя, не ходи, они тебя убьют!
Она не слушает. Проходит коридор. Выходит в подъезд.
Возвращается через минуту.
– Тоня, ты была права: вот твоя чёрная кошка.
Мяукает жалобно, жалостливо.
– Ах, какой хорошенький! Ой, а трогать руками нельзя.
– Это ещё почему?
– От них можно заразиться.
– Ну, не хочешь, не трогай. А я пойду покормлю. У тебя нет молока?
– Не-ет, – тянет Тоня и слышно, что врёт.
Шаги. Уходят. Идут на кухню. Стоит идти за ними? Стоит или не стоит? Какая разницы. Он встаёт и идёт тоже. Слышно уже из коридора:
– А у кого он будет жить? А вдруг моя мама станет ругаться?
– Ну, станет так станет. Пока пусть у нас.
– А правда говорят, что если чёрная кошка перейдёт дорогу, будет несчастье?
– Тоня, это предрассудки, ты же комсомолка!
– Я вот тоже ни во что не верила, знаешь, а потом мне бабушка одна болячку заговорила. Простоя бабушка, на улице.
– Какая ещё бабушка?
– Не знаю. Незнакомая совсем.
– Где?
– У Курского вокзала. У меня, помнишь, на щеке болячка была? Красная такая. Ну, не помнишь, и хорошо, я такая страшная была с ней, фу. Так вот, я иду там, с кружка, я же в фотокружок записалась! Иду, а она: «Подойди-ка сюда, дочка». А я: «Бабушка, мне некогда». Я вообще-то спешила. А она: «Подойди-подойди. Это у тебя что?» – «Не знаю, – говорю. – Болячка». – «А бабушки у тебя нет?» – «Есть, она в деревне живёт. А вам зачем?» – «Призор это. Чтобы заговорила». А я ей: «Бабушка, как ни стыдно! Я комсомолка!» А она: «Ну, ладно, подойди-ка сюда. Да я ничего тебе не сделаю. Подойди». Взяла так моё лицо в руки. Пошептала чего-то, ладошкой вот так поводила. «Ну, всё, – говорит, – голубка, лети, куда шла, и забудь о болячке своей». Я и забыла. А через два дня в зеркало смотрю: а-ба! Нет ничего!
– У тебя аллергия была, ты что-то не то съела. Время прошло, она и сошла.
– Вот какая ты, Зоя, а! Ну с чего ты это знаешь?
– У меня мама врач.
– У тебя мама не врач, а неблагонадёжный элемент. Чего она у тебя врачом не работает, если врач? И ничего ты не знаешь! А правда, что вы раньше буржуинами были, и весь этот дом вам принадлежал? И большой тоже.
– Не знаю. Кто тебе сказал?
– Все так говорят. А ещё…
Но она не успевает договорить – щёлкает замок, и в квартиру входят люди, много людей, слышно, как ревёт младенец, и по коридору кто-то быстро идёт, звеня военными подковами сапог.
– Девчонки, ставьте чайник, будем чай пить с конфетами! – гремит радостный мужской голос. – Сын! Три сорок!
– Чего три сорок? – удивляется Тоня.
– Вес три кило сорок! Богатырь!
– Ах, принесли! – прыгает Тоня и хлопает в ладоши. – А можно посмотреть? Можно?
– Боги, стрекоза. Он там, в царских покоях!
Тоня убегает по коридору, звонко шлёпая сандалиями.
Слышно, как падает в чайник вода. Сразу же пьёт из носика, шумно глотая. Снова наливает. Чиркает спичкой. Зажигает газ. Артёму кажется, что он опять чует этот запах – спички, серы.
Газ тепло шумит.
– Ну, что, Зоя…
– Поздравляю, – перебивает она, как будто очнулась. До этого стояла рядом, молчала. Не смотрела на него. Не поднимала глаз. – И вас, и Светлану Алексеевну.
– Вас, вас… Зоя, сколько раз просил: мы же соседи, мы на ты. Я тебя ненамного совсем старше. Ну, пожалуйста. А то я чувствую себя как… как старик, вот честное слово! – смеётся.
– Хо… хорошо. Но всё равно… Поздравляю.
– Ах, Зойка! Ты видишь, теперь всё, всё пойдёт по новой! Новые люди рождются, понимаешь! Совсем новые. Они, эти люди, как Олежек, – они другие будут уже, понимаешь! Без войны, совсем другие. Они лучше будут, умнее. Они столько всего сделают, что мы не успели!..
Он негромко смеётся. Он счастлив.
– Вы… ты… ты ещё успеешь. Это разве возраст, двадцать пять лет.
– Двадцать пять, да? Да я сам всё время забываю, сколько мне. Считаю, когда спрашивают, представь себе! Да нет, наверно, не возраст. Просто у меня жизнь как будто кончилась вся. Там осталась, на фронте. А война ведь давно кончилась уже…
– Недавно.
– Что?
– Недавно, говорю. Кончилась. Два года всего.
– Два, да. А мне кажется, сто лет. Я же вообще не понимал сначала: ну, вернусь, хорошо, если живой, если с руками, ногами, а то как… Ну, что делать-то буду? Я же недоучился, не умею ничего. А вот, смотри: и комнату нам со Светкой дали, работа есть, жить можно. Думаю, учиться пойти. Что скажешь? На вечерний. Хорошо?
– Учиться – это хорошо. Я тоже очень хочу учиться.
– Так поступай! Тебе-то самое время. Тебе сколько? Пятнадцать?
– Семнадцать.
– Семнадцать! Так самое время. Поступай!
– Да, я хочу. Хотела… В университет. Только мне нельзя.
– Нельзя? Это почему же ещё нельзя?
– Ну, потому что, я такая…
– Вова! Вова, где ты? Володя? – молодой женский голос по коридору. И Тонин потом:
– Владимир Петрович!.. Он на кухне был.
– Здесь! Иду!
Печатает подковы сапог.
– Поступать. Всё равно надо поступать, – бормочет задумчиво Зоя. – Ну и что, что не возьмут в университет. Ну и что, что таких не берут … из таких… Всё равно.
Она уходит в комнату – и повисает тишина. Долгая, тягучая. Напряжённая. Ему кажется, что остановилось время. Здесь, там. Везде. Ему кажется, что он сам не живёт больше и не дышит. Он слушает. Растворяется в тишине.
И когда вдруг ухнули из неё радио позывные, вздрогнул всем телом.
– Говорит Москва, – голосом Левитана. Трагическим и холодным. Как будто оцепеневшим голосом говорит Москва. – От центрального комитета коммунистической партии Советского Союза. Ко всем членам партии, ко всем трудящимся Советского Союза. Дорогие товарищи и друзья! Центральный комитет коммунистической партии Советского Союза, совет министров СССР и президиум верховного совета СССР с чувством великой скорби извещает партию и всех трудящихся Советского Союза, что 5 марта в 9 часов 50 минут вечера после тяжёлой болезни скончался председатель совета министров союза СССР и секретарь центрального комитета коммунистической партии Советского Союза Иосиф Виссарионович Сталин.
И снова тишина ухнула в уши, а потом где-то завыла Удальцова:
– Ааа! Что же это делается-а-а! Как же мы теперь жить-то бу-у-де-ем!
– Дура! По шее получишь! – кричит на неё Удальцов и стучит о стену костылём.
– Дальше-то что, дальше?! Как же мы те-пе-е-е-ерь!..
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: