Маэль Ферпье - Я забыла все на свете [litres]

Движение слева заставляет меня обернуться.

На листике в нескольких сантиметрах от меня появился богомол. Сложив надкрылья, он укоризненно рассматривает меня через зеленые очки. Сейчас мне прочтут нотацию. Звездную мелодию нарушает сердитый голос:

– Похоже, я вовремя.

Не пойму, о чем речь. Наверное, меня ждет взбучка за нерадивость, а все потому, что у меня не было времени на подготовку. Что-то бормочу в свое оправдание.

Я забыла тему изложения. Это все тигр, он сожрал мою тетрадку, а потом…

– Молчи. Ты бредишь, – обрывает меня богомол. – У тебя жар.

И тут меня хватает за подбородок железная рука.

Я понимаю, что рядом кто-то есть. Кто-то силой заставляет меня смотреть в небо, а не на богомола.

Надо мной парит белая тень.

Не могу разглядеть, кто это. Перед глазами плывет. Никак не сфокусирую взгляд, как будто глаза больше не соединены с мозгом.

Мне в рот льется какая-то жидкость.

Меня охватывает паника.

Я отплевываюсь.

Снова утонуть? Ну уж нет!

Но у белой тени собственные соображения. Она сжимает мне ладонью рот, заставляя глотать. Я повинуюсь. Жидкость затекает мне в глотку, но я не захлебываюсь.

Когда пальцы перестают сжимать мне рот, я пытаюсь их укусить, но зубы лязгают в пустоте.

Мимо!

Я прислушиваюсь, но звездная музыка стихла. Я поворачиваюсь к богомолу – хоть какое-то утешение. Но богомол тоже пропал. Я реву в три ручья, впав в глубокое отчаяние.

Даже богомол меня бросил. Меня все бросили: Маргуль, Сафр, Эликс, Элифас, квагга и та сбежала. Никто меня не любит, никто не хочет поддержать.

– Болтаешь невесть что, – не соглашается голос из белой тени.

Дружеский, даже ласковый голос, без намека на враждебность.

– Не сопротивляйся забытью, поспи. Я тебя посторожу.

Эта фраза действует как спусковой механизм. Мое сознание тут же начинает плыть, ложе из мха углубляется, я нежусь в зеленом гамаке. Вдох-другой – и все становится черно.

В этот раз пробуждение происходит в несколько приемов. Мое тело – как пляж после шторма: обновленное и одновременно чужое. Боль поработала надо мной, как ветер и волны, рушащие дюны. Я себя больше не узнаю. Необходимо снова вступить во владение собой.

Как ни силюсь вспомнить случившееся, ничего не выходит. То немногое, что всплывает в памяти, пугает. Неужели я до такой степени потеряла голову? Не сказать, что у меня шарики зашли за ролики, но осторожность не помешает. Боюсь снова начать бредить.

Я проверяю свою чувствительность. Все суставы болят. Слабее всего отзывается раненая левая нога – совсем затекла.

Она по крайней мере еще при мне?

Пытаюсь вообразить невообразимый ужас: себя одноногую.

Распахнув глаза, я резко сажусь и тяну шею, чтобы бесстрашно взглянуть, что там.

Обе ноги на месте, вытянуты, и ступни целехонькие.

Повязка из джинсовой ткани валяется во мху неподалеку.

Кто тут?..

Мое внимание привлекает какое-то движение.

Тут кто-то есть.

Я поднимаю глаза на незнакомца, как будто ждущего моего возвращения в компанию живых. Узнаю человека-ворона и невольно вскрикиваю:

– Ты!..

Человек-ворон церемонно кланяется. Одет он так же, как в моем сне: белый халат и шаровары под белым кафтаном, опаловые волосы, мертвенно-бледная кожа, бесцветная радужка. Он смотрит на меня с горделивой улыбкой. Обещал меня не бросать – и выполнил обещание.

– Как самочувствие?

Я молча на него смотрю, боясь, что это опять галлюцинация. Приснившийся мне чародей прорвался в реальность. Хорошо ли это?

Снова изучаю ногу. Раны накрыты широкими зелеными листьями, их надежно держит на месте выстиранный бинт. Боль почти не чувствуется.

– Что ты со мной сделал?

Это прозвучало осуждающе, и мне становится стыдно. Ни приветствия, ни благодарности. Скорее нападение, чем защита, но я ничего не могу с собой поделать. Ему, правда, хоть бы что. Улыбнувшись, он объясняет:

– Я продезинфицировал тебе раны растительным соком и напоил микстурой, жаропонижающей с противовоспалительным эффектом. У пустынного тигра ядовитые когти.

– Откуда ты знаешь, кто на меня напал? Тебя там не было.

И опять я себя упрекаю: почему я такая несговорчивая?

Чародей поднимает голову и указывает на скалу позади нас.

– Тигр тебя ищет. Он еще не сталкивался с такой хитрой и юркой добычей. Он раздразнен твоим бегством.

Меня подмывает бросить ему новый вопрос, но он меня опережает:

– На то я и чародей. Я способен влезть в шкуру любого живого существа, достаточно просто сосредоточиться.

Трогаю раненую ногу. Повязка тугая, чистая, наложена профессионально. Я облегченно перевожу дух и зарываю топор войны.

– Спасибо.

Он опять улыбается.

– Рад тебе помочь.

Удивление первых минут прошло, теперь меня переполняет любопытство.

– Ты настоящий? Ты мне не снишься?

Он кивает.

– В чем дело, почему такая перемена?

– Влияние Гразиэля в этой зоне пропало несколько часов назад. Это позволило мне определить твое местонахождение – и вот я здесь.

– Выходит, Страж снов…

При этих словах его лицо еще больше проясняется.

– Так это ты? Ты поборола Стража снов Гразиэля?

Я отвешиваю поклон, копируя его фирменный утвердительный кивок.

– Я забросила в доспехи угли. Поджарила эту гадость!

Впервые он улыбается мне со всей искренностью. Это уже не снисходительная ухмылка, обращенная к юной глупышке, а настоящая улыбка, обнажающая зубы. Признаться, от этого мне даже делается страшновато.

– Что это с тобой?

– Благодарю, – важно произносит он. – Внутри доспехов находился мой друг. Я рад, что ты наконец даровала ему покой.

– Выходит, рассказы о стражах – правда? Это чародеи, заточенные в волшебные латы?

Он молча подтверждает мою догадку.

Ежусь от воспоминания о мумифицированном трупе.

– Как так можно?! Что, все колдуны одинаковые? Все пытают, запирают в темницах, обращают в рабство? Ни малейшего уважения к человеческой жизни! Почему они позволяют себе такое?

Меня мучают вопросы, воспоминания о событиях последних часов. Человек-ворон встает, подходит и ласково кладет ладонь мне на голову, чтобы остановить. От его прикосновения становится спокойно и хорошо, все опасения отступают.

– Что ты со мной сделал? – спрашиваю я, отдышавшись.

– Дал тебе почувствовать влияние места, где мы находимся. Не поддавайся страху. Здесь ты нашла гавань мира, оазис посреди пустыни. Волшебство тут бьет фонтаном.

– Наверное, это и есть сокровище, о котором говорили догроны.

Мы оба умолкаем. Вокруг нас снова начинает звучать птичье пение. Звезды меркнут, небо между драконьими клыками розовеет. Я перевалила через эту нескончаемую ночь.

Чародей беззвучно встает, обходит водоем и удаляется по шелестящему зеленому коридору. Мне не страшно, что он меня покидает. Теперь, после того как он указал на безмятежность этого места, мне небывало хорошо. Я опять растягиваюсь на мху и новыми глазами любуюсь пробуждением природы. Меня наполняет неведомое прежде чувство единения с этим местом. Спиной ощущаю могучую энергию, источаемую камнями. Я лежу навзничь, грудь полна животворного воздуха. Дышится спокойно, каждый вдох – глоток безмятежности.