Розария Мунда - Рожденный в огне [litres]

– Прошу, позвольте мне остаться с ней…

– Ты сможешь вернуться к ней, когда все закончится. А сейчас Каллиполис ждет своего Первого Наездника.

– Нет, мы должны провести повторный турнир…

– Так не пойдет, Ли.

– Пожалуйста, прошу, только не так…

Толпа скандировала: «Ли сюр Пэллор, Первый Наездник». Титул, о котором я мечтал с детства.

При мысли о своей победе меня переполнила такая горечь, что я ощутил ее привкус. Да, моя мечта осуществилась спустя годы, но в совершенно другом мире и вопреки всем трудностям на моем пути. Но сейчас меня это совсем не радовало.

Горан стиснул мое плечо, и его тон сделался жестким.

– Во имя Каллиполиса, возьми себя в руки.

Я вытер слезы и направился в дворцовую ложу.

После церемонии, прежде чем отправиться в лазарет, я зашел в Лицей и подсунул записку под дверь кабинета Тиндейла. Я давно обдумал, что скажу Джулии, но теперь от моих слов исходила яростная уверенность в собственной силе, которую я испытал в небе вместе с Пэллором.

Мне сказали, ты ждешь моего ответа. Вот он. Когда ты получишь это письмо, ты уже будешь знать, что наш флот обрел боевое пламя, и вот ответ Защитника: Каллиполис не покорится.

Как-то ты сказала мне, что надеешься, что однажды я узнаю, каково это, когда целый мир у твоих ног. Сегодня я это узнал.

Ты сделала свой выбор. Я тебе не судья.

Вы можете обрушить на нас свою ярость, и я отвечу вам тем же.

Дни и ночи пролетали для меня в полузабытьи в больничной палате, но я постоянно ощущала присутствие рядом кого-то до боли знакомого. Время текло в пелене боли, сквозь которую я ощущала, как меняют повязки на моем обожженном теле, но однажды я очнулась от тихой фразы на драконьем языке, внезапно вспыхнувшей в моем сонном сознании:

Ли сказал Тиндейлу: «Мне больше нечего им сказать».

И я тут же провалилась в глубокий сон, испытав неимоверное облегчение.

А когда наконец проснулась, все тело горело от боли.

Мир медленно возвращался на круги своя, теперь я четко осознавала происходящее вокруг. Я была в больничной палате, где уже лежала раньше, но тогда мои ранения и ожоги не были настолько серьезными. В распахнутое окно светило летнее солнце и веял легкий ветерок. На моей прикроватной тумбочке стояли вазы с цветами. А рядом со мной на неудобном стуле сгорбился Ли. Сон слегка разгладил тревожные складки на его лице, однако под его глазами залегли глубокие тени.

Сколько я уже здесь пробыла? И сколько времени он провел здесь со мной?

Воспоминания о нашем поединке постепенно возвращались. Холод, пронзивший меня при виде письма из министерства, мощный всплеск эмоций, объединивший нас с Аэлой, болезненное облегчение при мысли о том, что мы наконец встретились в заключительной схватке с Ли сюр Пэллор. Жажда победы. А затем – яркое драконье пламя, словно воспоминание о давнем ночном кошмаре, и боль. И в конце мольбы Аэлы о помощи и тепло объятий Ли…

Но это воспоминание никак не увязывалось с тем, что происходило раньше. Как?…

И все же, хотя это казалось невозможным, я вспоминала, что Ли каким-то непостижимым образом оказался рядом со мной, открывая клапаны с охлаждающей жидкостью в моем костюме, поглаживая бок Аэлы, готовившейся изрыгнуть боевое пламя. Потому что его образ всплывал не только в моей памяти, но и в воспоминаниях Аэлы. Я помнила ее страх и гнев от его вмешательства, а затем – внезапное спокойствие и всепоглощающее доверие к нему.

При мысли об этом у меня пересохло в горле.

А затем я вдруг поняла, как он это сделал, и с нежностью и болью взглянула на него.

Глупый, бесстрашный мальчишка-летун.

Ли зашевелился, а затем, вздрогнув, выпрямился и открыл глаза. В них вновь вспыхнула тревога. Он взглянул на меня и увидел, что я очнулась. На его лице отразилось облегчение.

– Привет, – сказал он.

Но его голос звучал робко, и я поняла, что он волнуется. И я не сразу поняла почему.

– Все в порядке, Ли, – ответила я.

– Мне так жаль, – хрипло произнес он. – Энни, я никогда…

Я рассмеялась, но тут же умолкла от боли. Он заметил это, и его глаза расширились от тревоги.

– Ты не виноват, что у Пэллора появилось пламя.

Ли покачал головой, не соглашаясь со мной.

– Я попросил провести повторный турнир, – пробормотал он, опустив голову. – Но они не согласились…

Я улыбнулась, хотя ощутила, как сердце сжалось от боли.

– А почему они должны были согласиться? – спросила я.

Боль исказила лицо Ли.

– Потому что ты была достойна победы.

У меня перехватило дыхание. От того, что эти слова произнес именно Ли.

Я пыталась выразить словами чувства, переполнявшие меня, найти в них нечто большее, чем разочарование. Пыталась объяснить, что победа, как бы глупо это ни звучало, была для меня самой главной целью в жизни. И это не имело никакого отношения ни к Ли, ни к Каллиполису. Мне важно было доказать себе, что я этого достойна.

– Это было так замечательно… просто желать этого. Я и не догадывалась, что могу так сильно о чем-то мечтать. И верить, что добьюсь.

Добьюсь победы.

А теперь я поняла, каково это – желать чего-то всей душой и в конечном итоге остаться ни с чем. Я проглотила ком в горле, сдерживая слезы. Ли опустил голову.

– Но как бы там ни было, – добавила я, – возможно, это к лучшему. Ведь именно тебя все хотели видеть победителем.

Ли поморщился и провел ладонью по волосам. А затем вытащил из кармана письмо. Оно было смято, печать сорвана, но я сразу узнала его.

– Я вернулся… пока ты спала. И там написано совсем не то, о чем мы подумали.

Он протянул мне письмо. Я открыла его и прочитала одну-единственную фразу.

Антигона,

Покажи им, на что способна.

Вот так я узнала, что и утешение может ранить.

Я и представить себе не могла, что мое разочарование может стать еще горше. Я читала слова ободрения и поддержки, я обрела то, за что боролась всю свою жизнь – в меня поверили другие люди, но было слишком поздно.

Сейчас мне больше всего хотелось свернуться калачиком, обхватив себя руками, и разрыдаться.

Ли смотрел в пол, обуреваемый стыдом и чувством вины, и хотя я знала, что он уйдет, если я попрошу, но понимала, что мы еще не все сказали друг другу. Поэтому я потерла глаза и, собрав волю в кулак, сказала то, что он хотел услышать. То, что мы оба должны были услышать и запомнить.

– Ты будешь на своем месте, Ли.

И мне стало легче.

Глаза Ли покраснели, когда он поднял голову и взглянул на меня.

Да, на своем месте. Этот мальчик, который стал молодым мужчиной и вот-вот должен был занять место лидера, который всегда был моим лучшим другом и самым храбрым человеком из всех, кого я знала.

И которому я буду верить до конца.