Розария Мунда - Рожденный в огне [litres]

Мы стояли в кабинете командующего флотом, между мной и ребятами был стол, а дверь мы закрыли. Руками я опиралась на поверхность стола. С тех пор как я стала исполняющей обязанности командующего, я упорядочила и сложила все документы Ли.

– Люди не убивают своих родственников, – сказал Рок, будто мне было нужно такое объяснять.

– Ли – не «люди», – ответила ему я. – Он сделает это. Они Первые Наездники, он всегда знал, что это будет значить.

Кор скептически цокнул языком. Его руки были сложены на груди.

– Энни, – сказал Рок, повышая голос, – ты понимаешь, что произойдет, если он этого не сделает, верно? Ты понимаешь, кому придется иметь с ним дело, если он перейдет на другую сторону? Тебе.

Во мне заклокотал гнев, и я ответила:

– Да, я в курсе этого, Рок.

– И ты сможешь это сделать? – потребовал он ответа.

Я призналась в этом после долгих часов размышлений в тишине:

– Да.

Вечером слухи о том, что должно произойти следующим утром, распространились по всему корпусу. Ужин был более тихим, чем обычно, а когда мы позже выключили свет, в комнате девушек было так тихо, как это могло быть только тогда, когда люди не спали. В конце концов я сбросила с себя одеяло.

– Крисса? – пробормотала я. Ее кровать находилась рядом с моей. Я не знала, о чем я собиралась ее спросить, но она не дала мне возможности выяснить это.

– Я уже попрощалась, – ответила она. – Тебе тоже следует это сделать.

Это все, что мне нужно было услышать.

Кабинет Горана был открыт. Я позволила себе войти туда и взять ключи.

Я произнесла его имя и услышала шорох.

– Энни?

Он говорил так, словно ему снился сон. В помещении было темно, все-таки два часа ночи, и я видела его силуэт, когда он поднялся на ноги. Я открыла дверь, зашла в камеру, и, прежде чем я смогла подойти к нему, я почувствовала его руки, обнимающие меня и прижимающие к себе.

– Ты холодная, – сказал он, – и дрожишь.

Я не заметила этого. Он усадил меня на край своей койки и обернул одеяло, которое я ему принесла, вокруг меня, а затем снова прижал к себе.

– Я не хотела тебя будить, – прошептала я.

Ли издал тихий смешок в темноте.

– Я не спал.

Конечно, я так и думала.

Я обернула одеяло и вокруг него тоже, и мы сидели рядом, обернутые одеялом, так близко, как мы когда-то сидели в Элбансе, когда он обнимал меня на третьем этаже.

– Позволь мне провести это дежурство с тобой, – прошептала я.

В ответ он прижал меня к себе еще крепче. А потом провел рукой по моим волосам и опустил свое лицо на мою шею. Это казалось таким правильным, что в горле появился комок, и я подняла руку, чтобы прижать его голову к своему плечу и удержать ее там. Я думала о той прекрасной ночи, когда мы держались за руки после танца прямо как сейчас, но я отстранилась. Казалось, будто это было в другой жизни, и я не помнила, почему так поступила.

Он медленно вдохнул.

– Ну вот мы и здесь, – сказал он.

Как будто «здесь» – это был конец, и он знал, что он был близко.

– Ты… Ты знаешь, что будешь делать? – спросила я.

Он снова рассмеялся, и этот смех был похож на плач.

– Я знаю, что я должен сделать, – ответил он.

А вот сможет ли он это сделать, это уже другой вопрос.

– Я все думаю, – продолжил он, его голова по-прежнему покоилась на моем плече, – я думаю о том, чтобы просто взять Пэллора и сбежать.

Вот насколько он отчаялся. Он даже начал думать о том, чтобы бросить все это.

Но я знала, что Ли выше этого. И еще кое-что, что я знала с самого начала, – это то, что Ли не сбегал. Он всегда оставался. Даже если ему было очень больно от этого.

– Нет, Ли, – ответила я.

Он молчал, только сжимал и разжимал руки в моих волосах.

– Ты знаешь, что не можешь так поступить.

– Почему нет? – спросил он без надобности. Словно он и сам знал, но хотел, чтобы я ему это сказала.

И хотя единственное, что я хотела чувствовать вечно, – это его дыхание на моей шее, я отодвинулась от него. Ему пришлось поднять голову и посмотреть на меня.

– Потому что тебе дана такая власть, и ты обязан распоряжаться ею должным образом. Отказаться от этого – так же плохо, как отдать дракона своему врагу. Ты должен выбрать сторону, что бы ты ни сделал.

Ли замолчал на мгновение. Словно эти слова поразили его. А потом он отвел взгляд.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом, – сказал он, – хорошо?

– Хорошо, – прошептала я.

У нас было еще три часа, прежде чем мне нужно было уходить. В течение этих трех часов мы лежали рядом, завернутые в одеяло, почти как любовники, за исключением того, что то, что происходило между нами, было чем-то более интимным. Мы говорили обо всем, о чем только можно подумать, чтобы оттолкнуть прочь мысли о завтрашнем дне, и на мгновение у нас это даже получилось.

Но отвлекающие факторы слишком хорошо работали, а время уходило быстро, и в конечном итоге три часа оказались жестоко короткими.

– Энни, – сказал он, когда пришло время уходить. – Если я не… Если я не смогу…

Это вопрос, хотя и не похоже. Я дала ему обещание, которое он хотел услышать, даже если это разбило мне сердце.

– Да, – ответила я ему, – я сделаю это.

Он опустил голову в мои волосы, вдохнул так, словно делал это в последний раз, а затем произнес:

– Хорошо.

Когда я поднялась с кровати, чтобы уйти, он схватил меня, притянул к себе и заколебался. Еще мгновение он смотрел на меня с раскрытыми губами, и я видела тоску на его лице.

Тоску по мне. Столько тоски, что это было похоже на отчаяние.

Он издал стон, такой тихий, что его едва было слышно, и с нежностью, заставляющей мои глаза гореть, он наклонился вперед, взял в свои ладони мое лицо и поцеловал в лоб.

Ли процитировал строчку из «Аврелианского цикла» на драконьем языке.

– «Ты дала мне жизнь».

Прикосновение его губ к моему лбу обжигало, словно огонь, и понимание озарило мой разум. Я смотрела на него, разглядывая его лицо в свете фонаря: высокие скулы, темные волосы, глаза, которые даже сегодня выглядели взрослее, чем он сам, на фоне бледного и измученного лица.

Я поняла, что он еще никогда не выглядел более похожим на своего отца, чем сегодня, но мне было плевать. Я подняла пальцы к его волосам, притянула его лицо к себе и сократила расстояние между нами. На мгновение меня пронзил холодный шок от прикосновения его губ. Все его тело замерло. Когда он застыл, я думала о том, стоило ли мне это делать.

А потом он, дрожа, сделал вдох, и я почувствовала, как его губы приоткрылись, его руки опустились от моих волос к талии. Он совсем легко держал меня, будто не смея сжать сильнее, – но потом, когда Ли ответил на мой поцелуй, он все же обнял меня крепче. Этот поцелуй, нежный и осторожный, – я осознавала, что не знала то, что уже знал он, – и тогда он издал такой низкий звук, что это было похоже на просьбу жаждущего, а может быть, скорбящего. Мы перестали осторожничать, и я больше не думала о том, что не знала, что делала. Потому что я знала. Мои губы впервые ощущали тепло его языка, руки хватали его за грудь, плечи и шею, словно желая компенсировать все время, в течение которого мы не прикасались друг к другу. Я была восхищена тем, как мое тело отзывалось на его прикосновения. Руки Ли крепко прижимали меня к нему, словно он хотел, чтобы наши тела слились воедино. Сила, которую я видела в его натренированных мышцах, теперь концентрировалась вокруг меня. Эта сила пьянила меня, как вино.