Дорофея Ларичева - Дочь ледяного Юга [litres]

Командор замер над трупом соплеменника, и только Танри услышала его тихий шепот.

– Я не держу на тебя зла за те подписи. Не ты отстранял меня от полетов. Это все Фегинзар…

Их постепенно окружили рабочие. Всем не терпелось посмотреть и на гатура, и на террориста.

– Неужели его нельзя спасти? – Бартеро чувствовал, что лишился своего последнего защитника.

– Увы, – отозвался Самид, и Танри показалось – он рад случившемуся.

Что же делать, если их экспедиция вдруг всем помешала? Что будет дальше?

Когда примчавшиеся сыскари вынесли изрешеченное пулями тело убийцы, а Самид с хмурым видом отвечал на их вопросы, Ванибару подошел к Бартеро и Танри.

– Еще раз спасибо за спасение, – поблагодарил он ее. – Но о том, что ты почувствовала опасность, лучше не распространяйся. И ты, Гисари, молчи. Я позже объясню, почему…

Настало время прощаний. За Наридано вызвали катер из Равидара. Бартеро убежал искать Эдвараля. Кто лучше шумного завхоза выполнит все поручения на Спире? Танри досталась невеселая участь – собирать в дорогу журналиста. Примчавшись с рассветом в больницу, притащив целую сумку сладостей и фруктов, она не отходила от него не на шаг. Скрывая слезы и опасаясь растерять напускное веселье, девушка расспрашивала о самочувствии, пыталась выяснить, чего еще ему не хватает. Но Александра Дирида, казалось, больше беспокоило нападение террористов, чем предстоящее расставание.

– Да ты представляешь, какой сенсационный материал я сделаю?! Поистине, это путешествие оказалось самым удачным за все годы моей работы!

Они покинули больницу. Танри немного удивило, как человек со сломанными ребрами так легко прыгает по ступенькам, а Александр ни словом не обмолвился, что обязан своим исцелением Бартеро.

– Сейчас соберу чемодан и поеду на аэродром. Ты меня проводишь?

– Конечно, Сандро, – невесело отозвалась она. Ей казалось, он нисколько не переживает. – Тебя, наверно, невеста заждалась? – предположила она на всякий случай.

– Нет у меня невесты, что ты! – отмахнулся он. – Пока нет, – он заглянул в глаза летчицы. – Скажи, тот сумасшедший Бингар тебе жених?

– Нет.

– Выходит, у меня есть невеста, – хитро улыбнулся ей Александр. – Ты не против?

– Нет, конечно! – пораженная этими словами, Танри замерла. Город медленно закружился вокруг нее. В груди словно взмахнула крыльями белая птица…

– Я буду ждать твоего возвращения, – признался он.

Обжигающе-ало распустились цветы на клумбах. Какой-то шутник в конторе водоснабжения дал чересчур сильный напор в трубы, отчего вода в фонтанах разбойно брызгалась, стремясь задеть зазевавшихся прохожих. Из кафе лилась разная, но непременно веселая музыка… И утомленному долгим пребыванием в больнице Александру не хотелось чувствовать себя одиноким. Разве можно оставаться равнодушным, когда на тебя обожающе смотрит летчица – красавица и умница? Любые безумства кажутся недостаточными. В тот день ему казалось – вот вернется она с полюса, примчится к нему, будет рядом, и все в жизни устроится, наладится…

– Я быстро.

Он скрылся в дверях гостиницы, она стояла на солнцепеке, счастливо улыбаясь, погруженная в грезы. В кармане лежало недописанное письмо матери, в голове крутилось четверостишье Фредерика Надара, то есть командора Ванибару:

Стоя на задней площадке автобуса, они держались за руки и смело строили планы на будущее. Александр похвастался, какая уютная у него квартира в лучшем районе столицы Спиры, какой восхитительный вид на побережье, особенно с широкого балкона.

Так они прибыли на учебный аэродром, где уже готовился к отлету транспортник, поблескивающий на солнце медно-алым. В его чреве во вместительной холодильной камере застыли тела террориста и его жертвы, ожидая подробного разбирательства на Спире. Остающийся на Висе Ринальдо Самид о чем-то оживленно беседовал с единственным прибывшим сюда гатуром – на редкость безобразным советником Марминара по имени Пинаро.

Бартеро молчал. Гибель наставника потрясла его и сильно расстроила. Эдвараль, так и не дождавшийся от куратора дополнительных инструкций, нервно курил, сплевывая под ноги.

Александр обнимал Танри за плечи, нес всякую романтическую чушь, сожалея про себя, что чересчур долго прятался в больнице и не смог более тесно познакомиться с летчицей. Попрощались слишком быстро для Танри. Но она понимала, ей вечности будет мало. Сегодня же она напишет о своей радости матери и отправит письмо…

Приплюснутая пирамидка транспортника оторвалась от земли и поплыла ввысь – в начале медленно, степенно, затем мигнула и исчезла из вида.

– Вот и все, назад дороги нет, – тихо произнес Бартеро. – Пойдем к командору, Танри. Он пожелал нас увидеть.

Инженер кивнул на прощание Самиду и поманил ее с продуваемого легким ветерком простора аэродрома в душное марево вечера, в шелест фруктовых садов и виноградников. Вечное лето Висы, никогда не отцветающее, душистое, щедрое на соки, вина и нечто такое, что дарит тягу к перемене мест, заставляет устремлять взоры к линии горизонта, готовилось к разлуке с ними.

Они не стали ждать автобус. Бартеро прошагал мимо остановки, по дороге сорвав гроздь винограда, слишком близко растущего к невысокой проволочной ограде. Танри последовала его примеру. Им обоим требовалось переосмыслить богатый на события день. Скоро солнце утонет в океане, чтобы утром выкарабкаться из-за гор, обогнув Землю, заглянув в каждый ее уголок, побывав даже на Южном полюсе, куда им предстоит отправиться очень скоро…

Она сняла туфли на каблуках, он расстегнул ворот рубашки… Вытянувшиеся тени кипарисов ручьями стекали с холмов. Облака приобретали золотисто-лиловый оттенок… Нагретые за день камни еще привлекали ящерок, флегматично взиравших на прохожих сощуренными глазами…

Добравшись, наконец, до ворот Академии, Танри и Бартеро не без удивления заметили – они улыбаются, ибо человек не способен тревожиться без конца.

Командор, как и еще несколько одиноких преподавателей-людей, ленившихся выбираться ежедневно в город, жил в четырехэтажном доме в самом дальнем конце парка. Оплетенная вьюном стена, массивная деревянная дверь с толстой гладкой ручкой в виде выгнувшейся змеи, две ступени к убежищу гатура… Бывший командир крыла навигаторов жил чересчур аскетично: никаких украшений в пяти комнатах. Длинные стеллажи книг вдоль стен, дешевые лампы с желтыми картонными абажурами, шкаф, стол, несколько стульев и обычная человеческая кровать с чересчур мягкой периной.