Кара Барбьери - Белый олень [litres]

– Два дня галопом на лошади к югу отсюда и потом еще три в юго-восточном направлении, – сказал Торстен. – Но ты никогда туда не доберешься. Тем более ни один человек не примет тебя.

– Ты утратила свою сущность, – добавил светловолосый охотник. – Чтобы так долго выживать в Пермафросте, тебе и самой пришлось стать дикаркой. Ты больше не принадлежишь к людскому роду и никогда не сможешь стать для нас своей. Ты жестокая, запутавшаяся и богомерзкая помесь. На тебя противно смотреть, но чего еще ожидать от подобных созданий?

– Тебе лучше умереть.

В эту секунду я различила легкое шевеление, с которым другой мужчина перехватил оружие, чтобы нанести смертельный удар, и выпустила в его сторону еще одну стрелу.

Остальные навалились все разом, и я тут же забыла, что они люди и по сравнению с монстрами, которые окружали меня последние сто лет, являются чуть ли не богами. Забыла о своих страхах превратиться в гоблина. Единственное, что я осознавала: передо мной угроза, и если я не устраню ее, то погибну. Я не могла этого допустить.

Смуглый охотник с ножом бросился на меня, а Торстен прыгнул с другой стороны. Я оттолкнула первого нападавшего луком, чтобы выиграть время и успеть достать топор. Будь проклято оружие дальнего поражения.

Пнув главаря группы по колену, я заставила его упасть на землю с гримасой боли на лице. Однако он успел схватить меня за край плаща и потянул за собой, так что вскоре мы оба барахтались на заиндевевших листьях. Я практически наугад выпустила стрелу в сторону поднимавшегося на ноги первого противника, и звук металла, пронзившего плоть, подсказал, что она достигла цели. Над моей головой взлетел чужой топор, блеснув на солнце, и я приготовилась к боли, с которой он рассечет мне череп.

Ее не последовало.

Светловолосый охотник застыл на середине замаха, на его лице явственно проступило удивление, а из груди показался наконечник стрелы. Мужчина успел поднести свободную руку к ране, прежде чем рухнуть на колени. За его спиной стоял Сорен, чьи белоснежные волосы были взлохмачены, а сиреневые глаза сверкали таким бешенством, которого я никогда раньше не замечала. Вторая стрела молниеносно вонзилась в череп смуглокожего нападавшего. Гоблин окинул меня внимательным взглядом и лишь затем повернулся к Торстену, который тут же отпустил мой плащ. От Сорена исходили волны мощи, сгущаясь вокруг него, словно облако. У меня перехватило дыхание – настолько велики были силы моего лорда. Он мимоходом вырвал удлинившимися когтями глотку у светловолосого охотника, а потом жестом приказал мне уйти с дороги, дернув подбородком. Я подчинилась, схватившись за оружие, чтобы утихомирить дрожь в руках. Они пытались меня убить. Хотя я – одна из них. Я человек. А они пытались меня убить, сочтя монстром. Но я не была монстром. Я всего лишь хотела их предупредить.

Когда Сорен наступил на сломанное колено Торстена, тот вскрикнул от боли.

– Я обычно не имею привычки забавляться с добычей! – прорычал гоблин, пока рыжеволосый мужчина стонал, потом перевернул раненого ногой и врезал под ребра носком сапога. Тошнотворный хруст сменился новыми стонами. – В конце концов, я цивилизованное существо. – Еще один пинок. – Однако я чувствую, что данная ситуация заслуживает того, чтобы я сделал исключение. – Сорен наступил на запястье главаря. – Потому что вы пытались убить того, кто мне глубоко небезразличен. – Обойдя Торстена, он раздавил другое запястье подошвой сапога. – Не представляю, зачем вы так поступили, зная о последующей расплате. А еще она была с вами так любезна.

– Того, кто глубоко небезразличен? – переспросил раненый мужчина высоким от боли и злобы голосом и сплюнул красную слюну. – Отвратительно. Может, она не единственное богомерзкое извращенное существо? – Затем он перевел взгляд на меня. – Ты никогда не станешь такой, как прежде, девочка. Ты испорчена. Стоит тебе ступить на землю людей, как они нападут, словно гончие. Они поймут, кто ты. Нельзя тут жить так долго, это противно самой природе! Это противоестественно!

Меня словно окатили холодной водой. Сорен бросил на меня быстрый взгляд, будто пытаясь что-то сказать, но я не могла понять, что именно. Спустя несколько секунд он отвернулся и посмотрел на переломанного мужчину под ногами.

– Я защищаю своих, – просто произнес гоблин и сломал раненому шею, резко наступив на нее.

Несколько долгих секунд стояла тишина, если не считать завываний ветра. Я перевела дыхание, собралась с силами и принялась подбирать выпущенные из лука стрелы. Сорен последовал моему примеру. Мне с трудом удавалось не смотреть на него, не говорить с ним, не думать о нем. Я защищаю своих. Шрам горел в том месте, где смешалась наша кровь, формируя связь. Я защищаю своих.

Гнев нарастал, словно землетрясение. Я перестала быть полноценным человеком. Слишком долго пробыла в здешних землях. Это он определил мою судьбу, это он виноват во всем. Если бы Сорен не выбрал меня, то я была бы уже мертва. О, как я была бы рада погибнуть и присоединиться в загробной жизни к своей семье! Даже если бы он решил убить меня в тот день, когда Лидиан преподнес нежеланный подарок, то я была бы намного счастливее сейчас. Я бы уже давно пировала вместе с родными, не испытывая холода, боли, горечи, ярости и стыда, которые ежедневно грозили затопить меня с головой. Вместо этого я застряла здесь, понемногу превращаясь в монстра.

И во всем этом был виноват Сорен.

– Ты в порядке, Яннеке? – спросил он. – Нам нужно возвращаться к остальным.

– Нет, – процедила я сквозь сжатые зубы. – Нет, я не в порядке. И никогда не буду в порядке. – Беловолосый гоблин удивленно вскинул брови, на его лице явственно проступило замешательство. Он что, ждал моей благодарности? – Ты должен был убить меня, – ярость так и пузырилась во мне, заставляя повышать голос, – когда Лидиан швырнул меня к твоим ногам. Но ты этого не сделал. Я что, была для тебя каким-то экспериментом? Кем-то, кто выжил, когда все остальные умерли? Хотел посмотреть, как долго я протяну? Насколько меня хватит, пока я не сломаюсь? Ты говорил, что все твои поступки продиктованы желанием помочь, но лишь хотел повеселиться за мой счет, как любит поступать ваш народ. Торстен прав, ты болен. Защищаешь меня, останавливаешь от самоубийства, и ради чего? Потому что я тебя забавляю? Ты отвратителен! Ты… Ты…. Ты… – Я запнулась, эмоции переполняли меня, лишая возможности говорить связно.

– Ты ошибаешься, – сказал Сорен, помолчав какое-то время. – Мне никогда не доставляло удовольствия видеть твои страдания. Я ни разу не хотел навредить тебе.

– Лжец! – выплюнула я.

– Гоблины не умеют обманывать, – мягко заметил он, делая шаг ближе. – Все мои поступки были действительно продиктованы заботой о тебе.