Кара Барбьери - Белый олень [litres]

Я отступила. И еще. И еще.

– Не подходи ко мне, – велела я дрожащим голосом. – Ты меня сломал. Уничтожил. Я никогда не смогу стать прежней. – Это знание обжигало меня. Удивительно, что тело еще не развалилось на кусочки: боль была настолько оглушительной, что едва не разрывала меня пополам. Искореженная плоть на месте правой груди горела огнем, как и все остальные шрамы, давая понять, насколько сильно я изменилась.

– Идем со мной, Яннеке, – мягким, почти умоляющим тоном проговорил Сорен. – Идем со мной, и тебе скоро станет лучше.

– Нет. – Я сделала еще один шаг назад. – Никогда.

– Яннеке. – Он приблизился, протягивая руку. – Давай же. Я вижу: тебе нехорошо. Ты вся дрожишь. Позволь помочь тебе, поговори со мной. Доверься мне, пожалуйста. Я могу помочь.

– Нет. – Я снова покачала головой. Он не мог прекратить боль. Не был на это способен. Не сейчас – когда меня разрывало изнутри на множество кусков.

– Если ты не пойдешь со мной, я не смогу защитить тебя от других.

– Это именно то, что мне нужно, – отрезала я, затем повернулась к нему спиной и бросилась бежать по бесплодным землям.

Я неслась во весь опор, пока легкие не начали гореть огнем. Мир расплывался вокруг и пролетал серыми, белыми и голубыми полосами. Глаза щипало от слез, которые я старалась сдержать. Мне нужно было куда-то уйти, убраться как можно дальше от этого места. Я монстр. Я монстр. Слова эхом отдавались в моем сознании. Если жить так долго противоестественно, может, я сама была ненормальной – даже до того, как оказалась в Пермафросте…

Отец в шутку всегда называл меня маленькой мыслительницей. Еще ребенком я могла придумать выход из любой ситуации, используя все имевшиеся в распоряжении средства. Он постоянно брал меня с собой на рынок, так как я умела сбивать цену и лучше всех торговалась. Если я выступала против других, то могла обернуть их же слова против них, выставив дураками. Я была более наблюдательной, чем остальные. Острый ум и талант использовать все, что окажется под рукой, позволяли мне участвовать в охотничьих соревнованиях наравне со взрослыми и опытными мужчинами. Эти навыки сослужили мне хорошую службу в землях Пермафроста. Других жителей нашей деревни это злило, но отец только смеялся и заявлял, что я унаследовала от него не только внешность, но и умственные способности.

« Только то, что я сообразительна, не говорит о ненормальности », – подумала я, останавливаясь, чтобы отдышаться. Уже сейчас я ощущала натяжение уз между мною и Сореном, которые влекли меня обратно в Пермафрост. Кожа чесалась от понимания, что эта связь течет в крови и, даже если срезать всю плоть с костей, мне никогда не избавиться от чувства осквернения.

Я развернулась и врезала кулаком по стволу скелетообразного дерева. Рука с силой ударила по коре, обрушив с веток снежную лавину. Я била снова и снова, пока и костяшки, и кора под ними не покрылись кровью. Было ужасно больно, но зато узел в душе постепенно стал ослабевать. Облегчение бальзамом смягчало страдания.

Я осела на колени и спрятала лицо в ладонях. Бродить в одиночку по лесам Пермафроста было смертельно опасно даже без толпы гоблинов, рыскавших вокруг в поисках свежей крови. Если я самостоятельно сумею выжить, то лишь благодаря слепой удаче, в которую я не верила. А пересечь границу раньше Сорена я не могла, даже если последую за ним, он по-прежнему сможет отыскать меня благодаря связующим чарам. Пока я не превратилась в гоблина окончательно, можно избавиться от уз. Хотя я была очень похожа на монстра, раз люди напали на меня. Какая-то часть моей души увяла и умерла от этого осознания. Я вынашивала планы сбежать и зажить свободно в каком-нибудь человеческом городке далеко-далеко отсюда. Но если встреченная мной группа охотников сумела определить во мне гоблина, то и остальные на это способны. Торстен был прав: они учуют меня и будут преследовать, как гончие.

Значит, я превратилась в монстра, стала такой, как они. Неотвязный голосок в голове не переставал нашептывать, что именно те люди, которым полагалось быть хорошими, попытались меня убить, а Сорен меня спас. Мне вспомнилось, с какой яростью он набросился на окруживших меня охотников. И гнев его был вызван тем, что напали на меня , а не просто на любую собственность, которой он владел. Он протянул руку, потому что беспокоился обо мне. А еще я не могла отрицать, что часть меня переживала за судьбу молодого лорда, который остался наедине со злобной Эльвирой. Что, если она нападет? И разве могла я представить Рекке злобным монстром, а не милой и невинной девушкой, как любой другой ребенок, несмотря на ее происхождение? Нет, не могла. Как не могла отрицать, что, несмотря на шедшую в душе войну и желание пересечь границу и вернуться к людям, я больше не представляла себе дальнейшей жизни среди них.

Если сбежать сейчас, с преследуемой по пятам Охотой и тянувшимися на многие мили бесплодными землями, то я, скорее всего, погибну. Так что я поднялась на ноги, сжала руки в кулаки и усилием воли выровняла дыхание. Какую бы боль мне это ни причиняло, рациональный способ выбраться из передряги был всего один. Я вздохнула и потрусила обратно, надеясь нагнать спутников, пока они не слишком далеко уехали.

Когда я вернулась в лагерь, то с удивлением застала там Сорена и обеих союзниц, которые мирно беседовали между собой. Они все же не бросили меня одну в землях Пермафроста.

Гоблин заметил меня, пока я выбиралась на поляну из кустарника, и вопросительно приподнял бровь, но ничего не сказал.

Рекке просияла, стоило мне показаться.

– Видишь? Я же говорила, что она заблудилась, пока шла по следу. Тебе нужно быть осторожнее, Яннеке. Что, если бы убийцы действительно оказались где-то поблизости?

– Точно. Ей нужно быть осторожнее. Сорен был бы недоволен, если бы потерял протеже.

Предмет обсуждения бросил на Эльвиру предупреждающий взгляд.

– Что ж, учитывая, что мы обнаружили еще один труп с вывороченными кишками, а убийца замаскировал как следы использования сил, так и запах, то можно сказать, она в полном порядке.

Тебе не требуется прикрывать меня. Вы оба прекрасно знаете, где я была. И меня не слишком заботит, проведает ли об этом Рекке. И уж тем более мне все равно, не нанесет ли мой поступок ущерба твоей репутации. Однако я оставила эти мысли при себе. Если бы я начала говорить, то запросто могла разразиться криками и бранью.

Страх принялся рыть копытом землю, стоило ему увидеть меня, и я ощутила его нетерпение. Я схватила уздечку и потянула, наклоняя к себе голову жеребца.

– Не так давно ты мечтал сбежать, – прошептала я ему на ухо.

Если он меня и понял, то никак этого не показал, лишь вскинул голову. Я забралась в седло, пропуская Сорена во главу колонны. Однако тот остался в хвосте нашей кавалькады, позволив Эльвире и Рекке ехать первыми. На лице девушки читалось явное изумление. Думаю, ей впервые выдалась подобная честь – ехать перед таким высокопоставленным гоблином, как он. Эльвира лучше скрывала свои мысли, однако и под ее ледяной маской проглядывало удивление. Очевидно, она не ожидала, что Сорен хоть кому-то уступит лидерство.