Кара Барбьери - Белый олень [litres]

Я ударила пятками по бокам Страха, и он сорвался в галоп, догоняя спутниц. Как нас будет догонять отставший член группы, меня не волновало. Не слишком-то хотелось слушать его нравоучения. Я пока не была к этому готова. Обязательно поговорю с ним, но позже. Я ощущала его взгляд всем телом, пока лошади во весь опор неслись по петлявшей тропинке, на которой виднелся серебристый след нашей добычи. Он резко сворачивал от границ Пермафроста в западном направлении, уводя все глубже в леса.

Мне никогда раньше не доводилось бывать на территории за королевскими владениями, а потому легкое дуновение теплого ветерка я списала на игру воображения. Однако вскоре мы добрались до земель, где было так жарко, что воздух наполнился тяжелой влагой, словно летом. Трава и деревья вдоль нашей тропы были выжжены до черноты ударами молний и покрыты пеплом. Паленый запах щекотал ноздри.

Вскоре в горле начало першить, я едва могла дышать. Бока Страха тоже все тяжелее вздымались при каждом скачке, пока я не была вынуждена пустить коня шагом.

– Это Огненные топи. – Я чуть не подпрыгнула, услышав голос Сорена над самым ухом. Проворчав в ответ что-то неразборчивое, я попыталась обогнать его, не желая начинать разговор. Однако ужасавшие навыки общения моего хозяина не позволили ему понять намек. – Ты вернулась. Не сомневался, что ты так и поступишь, – как ни в чем не бывало продолжил он, нагнав меня.

– Не хочу это обсуждать.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать.

– Не хочу с тобой разговаривать. – Я отшатнулась. – Не собираюсь выслушивать твои соображения насчет собственной правоты или объяснения, что все это пойдет мне на пользу, вообще ничего. Клянусь, если ты что-нибудь скажешь, я врежу тебе топором между сиреневых глаз, ты, чудовище. – Я с такой язвительностью выплюнула последние слова, будто желая выплеснуть всю ненависть и злобу к Сорену, самой себе, к отравлявшим меня голосам в голове, ко всему на свете. – Мне все равно, что ты спас мне жизнь! Это не делает тебя героем. Ты монстр, вот ты кто!

Из горла Сорена вырвался низкий рык.

– А что ты подразумеваешь под словом «монстр», Яннеке? Когда ты охотишься на голубку, умирая, она тоже считает тебя монстром. Собака убивает кролика, а горная пума, в свою очередь, убивает собаку. Кто в таком случае будет монстром? – Он дернул подбородком, указывая на скакавшую неподалеку Рекке. – Является ли она чудовищем только потому, что участвует в Королевской Охоте? Или монстром ты объявишь Эльвиру, так как она желает избавиться от племянницы? А может, монстры – это те люди, которые пытались убить тебя лишь за попытку спасти их никчемные жизни? Так что же такое на самом деле «монстр»? – Тень сомнения омрачила мои мысли, но я не ответила, отвернувшись от собеседника, чтобы он этого не заметил. – Я хочу сказать, что все мы в каком-то смысле являемся монстрами. И лишь контекст ситуации имеет значение в таких случаях. – Сорен поймал мой взгляд и ненадолго умолк. В моей душе все сильнее нарастало неотвязное ощущение истинности его слов. Он же продолжил: – Ты знаешь, что я прав, это видно по тому, как ты сжимаешь челюсти. Это верный знак, что ты не желаешь признавать свою ошибку.

– Вот и нет. – Я резко выдохнула, медленно расслабив сведенные мышцы челюсти.

– Вот и да. – В его глазах загорелся вызов.

– Нет.

– Да.

– Неправда, я так не делаю! – Почувствовав, что губы вот-вот предательски расплывутся в улыбке, я изо всех сил сжала зубы, чтобы не подтвердить его правоту.

– Да ты прямо сейчас именно так и делаешь! – выкрикнул Сорен так громко, что даже Рекке с Эльвирой обернулись и недоуменно на нас посмотрели.

– На тебя так сложно сердиться, – недовольно проворчала я, покачав головой.

– Конечно, ведь я неотразим, – с таким серьезным видом объявил он, что я против воли невоспитанно фыркнула.

– Невыносим – ближе к истине, – с этими словами я закатила глаза.

– Я на самом деле не выношу, когда кто-то слишком усердно что-то отрицает. Сама знаешь, что про таких говорят… – На губах Сорена заиграла злорадная ухмылка.

От необходимости отвечать на этот выпад меня спасла встреча с ожидавшими нас у поворота спутницами. Снежный барс Эльвиры когтями царапал землю, оставляя глубокие борозды. В воздухе стоял такой резкий запах, что я невольно поморщилась. Рекке многозначительно усмехалась, сидя в седле, на ее лице так и было написано: « Я же тебе говорила ».

– В чем дело? – спросила я, поспешно отвернувшись от девушки, чтобы она не заметила мои вспыхнувшие от смущения щеки.

– Что-то не так. Чувствуете запах? – напряженно произнесла Эльвира, слегка обернувшись ко мне.

– Да, – отозвалась я. Серное зловоние было тяжело не заметить. Глаза от него начали слезиться, а Страх прижал уши к голове и несколько раз чихнул. – Вы знаете, откуда он?

– Нет. – Тетя Рекке покачала головой с обеспокоенным выражением на лице.

С глухим шумом Сорен спрыгнул с жеребца, лег на землю и приложил к ней ухо. Затем прислушался, издал приглушенное шипение и вскочил на ноги.

– Вперед! – закричал он, запрыгивая на коня и пуская его галопом.

– Что там? – спросила я.

В качестве ответа из болотистой почвы под нами раздался странный чмокающий звук, а вокруг начал сгущаться зеленовато-желтый туман. Страх беспокойно заржал, и я пустила его вдогонку за удалявшимися фигурами Эльвиры и Сорена. Рекке скакала рядом, прижавшись к коню всем своим хрупким телом. Девушка понукала его бежать быстрее тихим голосом, в котором я отчетливо слышала панические нотки.

Всасывающий звук становился все ближе и ближе, настигая нас, и, обернувшись через плечо, я с ужасом увидела, как земля обрушивается сразу за нами, проваливаясь в бездонную пропасть. Из лопавшихся в трясине пузырей вылетал желтый газ, который наверняка был ядовитым, так как заставлял зрение расплываться, а от головокружения я едва не вывалилась из седла. Мне пришлось еще крепче вцепиться в поводья и обмотать их вокруг запястий.

– Вперед, Страх! Быстрее!

Жеребец рванул вперед, и Рекке исчезла в клубах поднятой обвалом пыли. Земля тряслась и трескалась с громоподобным рокотом, а сгущавшаяся сернистая дымка обжигала кожу, словно кислота. Руки покрылись ожогами и волдырями, и я закричала, чувствуя, как подступает обморок. Сорен оглянулся, и наши глаза встретились.

В это время волдыри на покрасневших и опухших предплечьях начали лопаться, выпуская желтоватый гной, и я завопила от боли. Воздух был наполнен сернистыми ядовитыми парами, а причмокивавший звук обрушившейся земли приближался с головокружительной скоростью.

Снова и снова я пришпоривала Страха, выкрикивая ему на ухо ободряющие слова. Стук его копыт казался таким громким, будто треск молнии и раскаты грома, пока скакун во весь опор летел по обваливающейся тропинке. Вскоре мы нагнали Эльвиру, которая прижималась к несшемуся со всех лап гигантскому снежному барсу. Жеребец Сорена стремительно мчался прямо перед нами, его бока тяжело вздымались при каждом скачке.