Кара Барбьери - Белый олень [litres]

– Ты не виноват, Хреппир, – утешила я щенка-переростка.

« Наоборот , – возразил Бреки. – Как раз он и виноват ».

Волчонок фыркнул и сел, обернув лапы хвостом и стараясь принять горделивую и оскорбленную позу.

Температура быстро опускалась. Дыхание теперь вырывалось облачками пара и инеем застывало на ресницах. Я плотнее запахнулась в меховой плащ, отчаянно пытаясь сохранить тепло.

Мы продолжили путь, пока темнота не сделала невозможным дальнейшее продвижение, и даже тогда никто не выказал радости от перспективы заночевать так близко от границы.

– Отдых необходим, если мы хотим одолеть Лидиана, – произнес Сорен, но все наши взгляды были прикованы к практически незаметному серпику луны. – Наши шансы не слишком высоки и без усталости от недостатка сна.

Проигнорировав последнее замечание, я раскатала походную постель, уселась и занялась осмотром поврежденной руки, пошевелив сначала каждым пальцем отдельно, а потом сжав их в кулак. Сами движения давались практически без усилий, однако кожа по-прежнему была почерневшей и опухшей, а сквозь трещинки проглядывала краснота. Почти как полусырое мясо, которое так любил Сорен. И все же боль стала гораздо меньше, да и работоспособность восстановилась, а это было единственным, что имело значение.

Молодой лорд расстелил свою постель, сел рядом и протянул бурдюк с водой. Затем проследил, как я пью, и вручил несколько полосок сушеного мяса и фруктов.

– Я в порядке. – Нервы были напряжены до предела, а потому есть не особо хотелось. Даже если мы найдем оленя или Лидиана, то плана у нас нет. В первом случае все просто: убить. Во втором же нам грозило сражение с целым отрядом гоблинов. Вне всякого сомнения, Сорен обладал огромными силами, но даже с моей и Сеппо помощью вряд ли одолеет целую команду охотников.

– Тебе нужно хорошо питаться, – убеждал он. – Ты же практически не притронулась к еде. Если даже не испытывающий потребности в ежедневном насыщении монстр заявляет, что тебе нужно поесть, то это правда.

– Хорошо. – Я уступила, принимая полоски сушеного мяса. – Только прекрати на меня рычать.

– Это не злой рык, – запротестовал Сорен. – А озабоченный.

– Как по мне, так никакой разницы! – резко возразила я, но затем вздохнула: – Прости.

Он покачал головой и растянулся на постели. Ликка улеглась в ногах, и ее серебристый мех красиво сверкал в лунном свете. Сорен оглянулся удостовериться, что Сеппо заснул, и лишь потом прошептал:

– Я понимаю, ты волнуешься.

– Неправда… – Я замолчала, решив перестать скрывать свой страх. А потому устроилась рядом с ним, накрыв нас плащом вместо одеяла, и тихо высказала свои опасения: – Даже если мы найдем Лидиана, или оленя, или Лидиана с оленем, то у нас нет никакого плана. Мы действуем вслепую. У твоего дяди больше двадцати союзников. В открытом сражении мы проиграем и все погибнем. Мы ни за что не победим.

– А я уверен, что победим. – Сорен ласково убрал с моего лица выпавший из косы локон. – А ты будешь в безопасности вне зависимости от исхода битвы. Обещаю.

– Это нечестно. – Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. – Он не должен заполучить власть надо мной. Не должен настолько меня пугать. Я уже встречалась с ним в драке лицом к лицу и знаю, что не отступлю, не позволю снова причинить вред. Даже если так, я сумею преодолеть любое испытание. Я сильная. Но почему тогда мне до сих пор страшно? Должно быть, я слабее, чем все думают.

– Лишь потому, что у него больше нет над тобой власти, не означает, что воспоминания об этом исчезнут, – тихо произнес Сорен. – Подобные вещи остаются с тобой навсегда. Но это не делает тебя слабой. Это делает тебя пережившей катастрофу.

Я придвинулась к нему в объятия, положила голову на плечо и постепенно успокоилась.

– Когда это ты стал таким мудрым? – спросила я сонно.

– Примерно в то время, как ты появилась на свет, – ответил Сорен. – Спи.

Появилась на свет. Примерно сто лет назад мою судьбу определил набег на деревню. С тех пор я цеплялась за воспоминания: хорошие, плохие, болезненные и неприятные. Я мертвой хваткой держалась за те качества, которые должны были делать меня человеком, пока жила в Пермафросте, и таким образом держала всех на расстоянии. Появилась на свет. Когда в лесной чаще происходит пожар, иногда лучшее решение – это позволить ей выгореть дотла. Тогда новые растения вырастут сильными и будут лишь крепче цепляться корнями за землю. Иногда осколок души должен умереть, чтобы оставшаяся часть могла продолжать жить. Я не могла отпустить свою горечь и ненависть – к Сорену, к богам, к самой себе, – пока мои корни не засохли и не отвалились.

Дуб – самое мощное дерево в лесу, но только ива способна гнуться и приспосабливаться. И когда налетает буря, выживает лишь она.

Теперь я сама была как та ива. Часть меня всегда знала об этом, но только сейчас я смогла принять эту часть без стыда.

Я уснула под шепот ивовых листьев.

В лунном свете лес мерцал серебром. В нем царила тишина, не считая шороха листьев на ветру. Они были сочными и большими, тяжело свисая с ветвей деревьев, которые явно принадлежали не землям Пермафроста и даже не приграничным территориям. Это был лес человеческого мира. С высокими, живыми и зелеными растениями. Но листва была не единственным признаком жизни. Под ногами у меня расстилались заросли ежевики со спелыми ягодами, трава и дрок.

Мое внимание привлекло шуршание в кустах за спиной, и я обернулась, одновременно протягивая руку за луком. Однако на привычном месте не оказалось ни оружия, ни колчана со стрелами. Стилет тоже пропал. Осталась лишь одежда.

Снова послышался шорох, в этот раз ближе. Зеленые растения раздвинули светло-коричневые рога, сквозь листья там и тут мелькала белоснежная шкура. Затем ветки перелеска отодвинул влажный черный нос, и на поляну вышло молодое горделивое животное.

Белый олень.

В его черных глазах светилась мудрость, и было ясно, что передо мной – священное существо, которое первым появилось на земле и последним с нее исчезнет.

На секунду наши взгляды встретились, а затем олень грациозно зашагал через подлесок.

Я пошла следом, с шумом и треском продираясь через кусты и папоротники. Давненько мне не доводилось пробираться через покрытые зеленью растения. Однако гордое животное не торопилось убегать, словно указывало мне дорогу.

– Эй! – окликнула я. – Что ты от меня хочешь?

Олень остановился, повернул увенчанную огромными рогами голову и снова посмотрел на меня своими большими мудрыми глазами. Затем медленно моргнул, и его длинные черные ресницы резко выделялись на фоне белоснежной шкуры. Я сделала шаг вперед. Он отступил.