Марк Лахлан - Оборотень. Новая жизнь [litres]

Было в его нарочито бодром тоне нечто такое, что Балби трудно было вынести.

Полисмены погрузили тело человека из бригад противовоздушной обороны в кузов и отправились в Кумб Эбби. Через центр разрушенного города они проехали с большим трудом. Хотя Королевские инженерные войска расчистили дорогу, для того чтобы сюда мог заезжать и выезжать отсюда транспорт, двигаться следовало очень осторожно. Балби испытывал прилив гордости за то, как быстро работала их армия. Дядюшка Адольф хотя бы понимает, с кем связался? Если бы понимал, не смог бы спокойно спать в своем Орлином Гнезде [44] Орлиное Гнездо (Кельштайнхаус) – летняя резиденция Гитлера. ( Примеч. ред. ) , или как там еще называется дурацкое место его обитания.

Наконец полицейские выехали из города и вдохнули свежий морозный воздух сельской местности. Дорога словно сама вела Балби, и ему даже казалось, что он не управляет грузовиком, а едет в качестве пассажира, как и Бриггс, который громко храпел на соседнем сиденье.

Ну почему бы Гитлеру не назвать свое жилище как-нибудь по-человечески? Например, дом, который Балби делил со своей женой, назывался «Укромный уголок». А что у вас, герр Шикльгрубер? Адольф Гитлер. Адольф Твитлер, Адольф…

– Что это было, черт побери? – раздался голос Бриггса.

Балби вздрогнул и, вернувшись в действительность, ударил по тормозам. Он что, от усталости съехал с дороги? Вроде бы нет. Они находились в начале длинной подъездной аллеи, которая вела к резиденции Кумб Эбби.

– Что случилось? – спросил инспектор.

– Кто-то перебежал дорогу прямо у нас перед носом!

– Олень, наверное.

– Нет, это был человек. Какой-то идиот, слоняющийся среди ночи. Причем возник он будто ниоткуда.

Балби устало потер глаза:

– Может, для начала все-таки доберемся наконец до дома?

– Да, – ответил Бриггс. – Как думаете, они позволят нам прилечь?

– Очень на это надеюсь, – ответил Балби.

Он дважды выжал сцепление и снова взглянул на лес, но ничего там не увидел. Было уже поздно, и инспектор очень устал. Грузовичок тронулся. Балби ужасно захотелось спать.

– Входите, оберштурмбанфюрер фон Кнобельсдорф, прошу вас, – сказала Герти.

Фон Кнобельсдорф шагнул в их комнату и сразу же почувствовал запах рыбы, доносившийся из кухни.

– Фрау Фоллер, – сказал он, галантно кланяясь и целуя ее протянутую руку. – Благодарю, что согласились встретиться со мной.

«Она потрясающе выглядит», – подумал он. На Герти был черный бархатный жакет, отделанный золотой тесьмой, с двумя декоративными зеркальными вставками, прикрывавшими ее грудь. А эти драгоценности! Изысканный сапфир, серьги с бриллиантами, серебряное кольцо с аквамарином… Но все эти чудесные камни ничто по сравнению с прелестью ее глаз, которые показались фон Кнобельсдорфу самым красивым, что он видел в жизни; их светло-фиолетовый оттенок навевал мысли о холодных горных вершинах или металлическом блеске небес в зимних сумерках. Фон Кнобельсдорф совершенно не привык к таким мыслям.

– Не за что, – сказала Герти. – Хотите кофе?

– Да, спасибо. Ваш наряд просто великолепен.

– О, вы находите? Он от Эльзы Скиапарелли [45] Эльза Скиапарелли (1890–1973) – парижский модельер и дизайнер. ( Примеч. ред. ) . Слыхали о такой?

– Нет, но она очень талантлива.

– Да, и на бóльшую часть работ ее вдохновил Дали.

– Этот сюрреалист? – спросил фон Кнобельсдорф, стараясь скрыть дискомфорт, однако, не имея привычки маскировать что-либо, лишь сделал его еще более очевидным.

– О, я знаю, что руководство партии неодобрительно относится к таким вещам, но это скорее во благо низшим сословиям. Мы – люди утонченные и поэтому можем позволить себе, скажем так, более разнообразные вкусы.

Фон Кнобельсдорф слегка напрягся. Он знал, что по правилам ему следовало бы забрать этот жакет и уничтожить его. Возможно, он даже должен был наказать фрау Фоллер за такие вольности. Однако… однако…

– Не будете ли вы так любезны сами приготовить себе кофе? – сказала Герти. – Я не очень в этом сильна: меня мутит от запаха стряпни и кладовок.

Фон Кнобельсдорф вынужден был напомнить себе, что она – всего лишь жена практикующего доктора, а не какая-нибудь герцогиня. Однако, если в его видении была именно эта женщина, она была гораздо более важной персоной. Люди с более рациональным типом мышления, чем у фон Кнобельсдорфа, могли бы задаться вопросом, каким это образом богиня оказалась в их замке. Тем не менее он не сомневался, что эта богиня, или ведьма, или кем там она была на самом деле, появилась тут именно благодаря ему и практикам Черного Солнца. Альтернативное объяснение: он, фон Кнобельсдорф, просто стал посторонним наблюдателем чего-то, что началось за много-много лет до его рождения и будет продолжаться еще очень-очень долго после его смерти, – просто не приходило ему в голову. Если речь шла о какой-то оккультной битве, он видел себя в ней исключительно сражающимся воином, а не одним из многочисленных беглецов, повергнутых в прах и растоптанных.

– Где у вас кухня?

– За этой дверью, прошу вас.

Охваченный возбуждением после своих видений, фон Кнобельсдорф совсем забыл о том, как подшутил над Фоллерами. Когда обернштурмбанфюрер открыл указанную ему дверь, перед ним предстала пугающая картина: бетонный бассейн, который Макс ради жены пытался поддерживать в чистоте, удушливая атмосфера из-за жара постоянно работающей печи, рыбная вонь и вдобавок ко всему – сидящий в воде крокодил. Рептилия стала больше, чем когда фон Кнобельсдорф видел ее в последний раз, – она достигала в длину сантиметров семьдесят.

– Ох!..

– Да, господин оберштурмбанфюрер?

– А он… а оно кусается?

– О да, и частенько, – ответила Герти все с тем же выжидательным выражением лица. – Но если вы будете шуметь, крокодил, скорее всего, испугается и удерет. Мне, пожалуйста, два кусочка рафинада. На прошлой неделе мне удалось достать немного сахара. Вы найдете его в банке на полке за его гнездышком.

Фон Кнобельсдорф хлопнул в ладоши. Рептилия даже не шевельнулась.

– Может, вы хотите, чтобы я убрал его отсюда? – спросил эсэсовец.

Герти ничего не ответила, просто сидела и смотрела на него с застывшей на губах улыбкой.

– Я уберу его, – пообещал фон Кнобельсдорф.

– А эту бетонную штуку на полу?

– И бетонную штуку тоже.

– На самом деле, – глубокомысленно заметила Герти, – я вот о чем подумала. Знаете, я считаю, что эти комнаты мне не подходят.

– Но ничего лучше в замке нет. Это был единственный для вас шанс тут поселиться.

Улыбка Герти вдруг стала неумолимой.

– О господин оберштурмбанфюрер, а вы сами-то где живете? Я слышала, что руководство СС занимает роскошные апартаменты.