Марк Лахлан - Оборотень. Новая жизнь [litres]

– Я полковник Мартин Чейн из специального подразделения военной разведки. А этот джентльмен – высший чин из МИ-5, поэтому никаких имен – во избежание сурового наказания. После того, что произошло с профессором Харбардом, мы расследуем это дело.

– Под «этим делом» мы имеем в виду вас, – добавил человек из МИ-5.

Кроу натужно сглотнул. Сосредоточившись на своих руках, на толстых синеватых венах, проступавших под кожей, он смог успокоиться. Однако если он переведет взгляд на этих людей… неизвестно, что тогда произойдет. Кроу посмотрел на сигарету, которую держал в пальцах. Что с ней нужно сделать? Ах да – прикурить. Он зажег спичку, дрожащей рукой поднес ее к кончику сигареты, глубоко затянулся табачным дымом и сосредоточился на следующей задаче – выслушать этих людей.

– Профессору Харбарду было предоставлено время и ресурсы на разработку и проверку нескольких теорий и возможностей. Вы были самой многообещающей из них. Он считал, что мы имеем дело со случаем ликантропии: от латинского lukanthropos , где lukos – волк, а anthropos – человек.

– От греческого, разумеется, – поправил полковника представитель МИ-5. – И где вы только учились?

– Я так и хотел сказать – от греческого, – отозвался Чейн. – А учился я в Шрусбери. И почему-то уверен, что вам, учитывая вашу должность, прекрасно это известно. Как и то, что я каждый вечер ем на ужин, – если, конечно, вы добросовестно выполняете свои обязанности.

Кроу задрожал и принялся раскачиваться вперед-назад.

– С вами все в порядке, старина? – с тревогой спросил у него Чейн.

– Мне необходимо уехать, – ответил Кроу, с трудом произнося каждое слово.

– Куда?

Кроу протянул ему фотографию замка.

– Боюсь, что это исключено, – сказал человек из МИ-5, – тем более в вашем нынешнем состоянии. А зачем вы хотите туда поехать?

Чейн взял папку в руки.

– В этом был заинтересован профессор Харбард.

– А я видел эту папку? – поинтересовался человек из МИ-5.

– Нет, – ответил Чейн. – Это не касается внутренней безопасности.

Представитель МИ-5 недовольно фыркнул.

Присмотревшись к Кроу повнимательнее, Чейн обратил внимание на его выдающуюся мускулатуру, на странно перекошенный чувственный рот и руки со слишком длинными пальцами и мощными толстыми ногтями.

– Насколько я понимаю, ликантропия – это какое-то психическое состояние? – произнес человек из МИ-5, который тоже внимательно рассматривал Кроу.

– По мнению Харбарда, имеются также физические отклонения, причем речь идет не только о долголетии и крупной конституции, – ответил Чейн. – Помимо этого…

Больше ждать Кроу не мог и с трудом выдавил из себя нужные слова:

– Осталось мало времени.

– Мало для чего, старина? – спросил Чейн.

– Я меняюсь. Волк уже на подходе.

– А что будет, если «волк», как вы выразились, появится? – вмешался человек из МИ-5.

Кроу глубоко затянулся.

– Все погибнут, – просто ответил он.

Чейн и человек в штатском переглянулись, а потом вновь посмотрели на профессора.

– А что вы предлагаете? Я имею в виду, в качестве кого мы вас туда отправим? В качестве шпиона?

– Да.

– Прямо в таком виде, трясущегося, кашляющего, спотыкающегося на каждом шагу? Ничего себе шпион!

– Отпустите меня туда! – попросил Кроу.

Чейн полистал папку, а потом вдруг резко ее захлопнул.

– Нет, – решительно сказал он. – Вы представляете слишком большую ценность и нуждаетесь в дальнейшем изучении.

Кроу начал судорожно хватать воздух ртом; каждое слово теперь давалось ему с невероятным трудом.

– Дальнейшее изучение нужно Харбарду.

Чейн удивленно поднял брови и вновь вернулся к папке. Пролистав несколько страниц, он вынул из нее один листок и протянул его Кроу.

– Что вам известно об этом? – спросил полковник.

На бумаге был прекрасно исполненный эскиз треугольного камня с закругленными краями. На нем в стиле графики древних викингов была изображена волчья голова. Комментарий к рисунку гласил: «Видение Э. Харбарда, 11.13.40. Жеводан/район Лозера. Исследовать возможные места нахождения».

Кроу мысленно прокрутил в памяти свое видение у колодца и вспомнил кулоны из гальки, в которые так верил раскрашенный человек. Они видели волчий камень, или, по крайней мере, им было предоставлено его описание, после чего они попытались сделать копию. Пока что у них ничего не получилось. Но что будет, если они сами или их сообщники достигнут успеха? Можно ли в принципе это воспроизвести? Кроу был вовсе не уверен, что нельзя.

– Похоже, профессор Харбард считал, что эта штука может быть и ключом к тайне, и средством для лечения вашего состояния, – сказал Чейн.

И вдруг Кроу вспомнил ту ужасную ночь, трупы женщин в поле и собственные отчаянные усилия сорвать с шеи этот кулон. Тогда он забросил его в озеро неподалеку от Viaduc de l ’ Enfer , Адского виадука. Этот камень давал ему контроль над собой, но за это приходилось слишком дорого платить. Кроу получил возможность увидеть свои преступления, вспомнить о них. Но в настоящий момент кулон помог бы ему выиграть время, чтобы найти дорогу в Вевельсбург, выяснить, что подвигло Харбарда на его волшебное путешествие, и отыскать свою жену. Казалось, сама мысль о ней разом успокаивала в нем звериное начало. Может быть, прикосновение ее руки окажет на него более длительное действие?

– Я смогу отыскать этот камень, – сказал Кроу. – Отвезите меня в провинцию Жеводан.

– Ну вот, час от часу не легче, мой юный друг, – проворчал Чейн. – То вы хотите уехать в какой-то замок в Германии, теперь просите, чтобы вас забросили во французскую глубинку… Знаете, мы ведь все-таки не туристическое агентство.

– Если я его найду, – объяснил Кроу, беря в руку листок с рисунком камня, – Харбард придет в себя. Это как на войне. Сейчас он в плену, но может оттуда вырваться.

– Однако он ведь никуда не девался. Харбард в данное время лежит в госпитале, – возразил Чейн.

– Он ушел и теперь далеко, – сказал Кроу. – Несмотря на то что его тело по-прежнему здесь.

Представители секретных служб молча переглянулись.

– Не верю ни единому слову, – заявил человек из МИ-5.

Чейн предостерегающе поднял руку. Он снова мысленно вернулся к странной записи в папке Харбарда, которая заставляла задуматься. «Если я вдруг стану недееспособным или меня убьют, немедленно избавьтесь от Э. Кроу. Заключение в тюрьму вряд ли поможет. Действуйте без промедления, немедленно. Немедленно».

Это явно было написано в спешке, с множеством этих «немедленно». В записке содержалась прямая, недвусмысленная инструкция: убить Кроу. Однако Чейн был человеком с прочными моральными устоями и счел, что скоропалительные казни ни в чем не повинных людей – это именно то, с чем он всегда боролся. Полковник не мог поверить, что Харбард имел в виду именно это. Тогда что? Может быть, Харбард каким-то образом знал, что профессор Кроу попросит его куда-то отвезти?