Марк Лахлан - Оборотень. Новая жизнь [litres]

Макс молча следил за тем, как фон Кнобельсдорф обращается к местным жителям, которых собрали французские военные.

– Вы удостоены великой чести – выполнить важную миссию для Рейха. У всех тут есть опыт осушения болот?

Стоявший рядом с оберштурмбанфюрером местный полицейский перевел его слова, и французы дружно закивали.

– Хорошо, – сказал фон Кнобельсдорф. – Садитесь в грузовики.

Грузовиков было два. В них село двадцать человек, по десять в каждый, а затем там разместилось такое же количество вооруженных эсэсовцев. Макс подождал, пока станет понятно, куда усядется фон Кнобельсдорф, – тот забрался в кабину первого автомобиля, – и сел в другой. Фоллер больше не мог выносить запаха фиалок. Он обратил внимание на то, что, как только первая машина тронулась, эсэсовцы опустили полог тента сзади, чтобы люди не знали, куда их везут. Максу подумалось, что это было сделано для немецких солдат, а не для французов. Он уже достаточно хорошо знал свою новую организацию и сомневался в том, что эти рабочие когда-нибудь вернутся домой.

Они ехали несколько часов, поднимаясь в горы. Макс уже отчаялся определить место назначения по дорожным указателям, большинство из которых было сломано – это сделали бойцы Сопротивления. Фоллер очень устал и поэтому скоро уснул. Проснулся он от скрежета пилы. Уже рассвело, и двое работников валили лес, чтобы развести костры для эсэсовцев.

Лагерь разбивали компактно, поближе к земле. Было понятно, что эсэсовцам придется задержаться здесь на некоторое время, и это делало их уязвимыми. Палатки ставили под деревьями, чтобы воспользоваться преимуществами природного камуфляжа.

Они находились на берегу большого пруда, который осушали: из него выходила труба, по которой вода выкачивалась вниз по склону. Фон Кнобельсдорф вновь обратился к французам с речью, которую переводил все тот же полицейский:

– Вас пригласили поработать для Рейха, и это большая честь для вас. Из ила на дне пруда вы соберете все камни. Подчеркиваю – все . Затем разложите эти камни на брезенте, чтобы мы могли их изучить. Любые необычные камни следует доставлять лично мне – немедленно. Вы будете работать быстро и старательно. Таких ублюдков, как вы, у нас предостаточно, поэтому я не задумываясь пристрелю кого-нибудь из вас, если обнаружу, что он расслабился.

Макс вылез из грузовика и закурил «Салем». Было холодно, но вид вокруг был красивый. Они находились в долине, расположенной в холмистой местности; под соснами росла бледно-зеленая трава. Вдалеке чернели пологие горы. Вокруг пруда лежало три или четыре больших гранитных валуна овальной формы. Вначале Макс принял их за мегалиты, но, оглядев ландшафт внимательнее, заметил и другие такие же валуны. Они были явно природного происхождения, хотя и казались весьма необычными.

Один из немецких солдат устанавливал на возвышении легкий пулемет. Он был направлен не на рабочих, а в сторону гор, и Максу это понравилось. Другие эсэсовцы внимательно изучали окружающую местность в бинокли. «Очевидно, – подумал Макс, – в этих краях действую отряды Сопротивления».

«Смотри, чтобы тебя самого не подстрелили тут по ошибке», – сказал он сам себе, ненадолго возвращаясь к прежнему легкомыслию.

Но потом Макс вдруг понял, что по ошибке его уже не подстрелят. Он уже не был прежним Максом Фоллером, шутником, лентяем и ценителем тонких вин, красивых пейзажей и французских девушек. Он был одним из них . Немецким солдатом, работающим на нацистов, и – что хуже всего – эсэсовцем. Однако еще хуже было то, что он входил в один из отрядов «Мертвая голова» [57] Подразделение СС, отвечавшее за охрану концентрационных лагерей Третьего рейха. . Макс мысленно представил лицо Арно и его шутливую реплику: «Что может быть хуже?» Действительно, хуже уже некуда. Но, наверное, это все-таки не так. Были в «Мертвой голове», Totenkopf , и такие, кто действовал сознательно, понимая, что поступает плохо. Но становился ли Макс от этого лучше, чем эти мерзавцы, полные преступного энтузиазма? «Ни в коем случае», – решил он для себя. Цепляться за угрызения совести казалось сейчас Максу наглой ложью. Он уже сделал выбор, приняв предложение фон Кнобельсдорфа вступить в ряды СС. На самом деле Максу даже польстило, что его сразу же сделали штурмбанфюрером, и теперь он был всего в одном шаге от оберштурмбанфюрера – звания самого фон Кнобельсдорфа. Герти очень гордилась мужем. И это было странно.

«Перестань скулить, Макс, – сказал он себе. – Что сделано, то сделано. Значит, так и должно быть. Привыкай. Такова реальность».

Был уже почти полдень, когда пруд окончательно осушили. А затем началась по-настоящему кропотливая работа. Со дна поднимали ил и просеивали его через проволочные сита. «Господи! – подумал Макс. – Похоже, я застрял тут надолго».

Он не совсем понимал, для чего здесь находится. Официальная версия – чтобы давать советы фон Кнобельсдорфу. Однако невозможно было представить, чтобы этот высокомерный негодяй нуждался в чьих-то советах. Тогда кто же настоял на том, чтобы он, Макс, сюда поехал? Гиммлер? Решил оказать ему протекцию? Хотелось бы на это надеяться. Но зачем Максу было сюда ехать? «Лучше не задаваться этим вопросом, – подумал он, – а просто наслаждаться тем, что удалось на денек-другой вырваться из своей лаборатории».

Он никогда раньше не задумывался над тем, какое разнообразие камней может находиться на дне горного водоема. А их тут было невероятное количество, больших и маленьких, величиной с обычную пляжную гальку, а также промежуточных размеров. Неужели фон Кнобельсдорф намерен осматривать каждый из них? Похоже, дело обстояло именно так. Перевалило за полдень, приближался вечер. Макс начал подозревать, что они будут сортировать эти камни в темноте. Он сел у костра перед разложенным на земле брезентом, рассеянно глядя на то, что приносили рабочие. Он даже приблизительно не догадывался, что они здесь ищут.

Макс уже четвертый день копался в вонючем иле, когда нашел его.

Работы неумолимо продолжались от рассвета до заката без перерыва на обед – нужно было максимально использовать светлое время суток. Однако даже такому супермену от СС, как фон Кнобельсдорф, время от времени приходилось отлучаться в сортир. Солдаты решали эту проблему просто – мочились, не стесняясь друг друга, прямо на месте, – но фон Кнобельсдорф в этом смысле проявлял застенчивость и уходил за грузовик, чтобы отлить там на колесо – в спокойной обстановке, подальше от посторонних глаз. Именно этим он и был занят на четвертый день работ, когда Макс заметил этот камень.

Рабочий принес очередной мешок с галькой и аккуратно разложил ее на брезенте. Макс едва не поблагодарил его, но вовремя спохватился. Вначале, когда этот человек принес первую порцию камней, Макс, не подумав, таки сказал «спасибо», да еще и сопроводил благодарность улыбкой. Полный ужаса ответный взгляд подсказал ему, что нужно вести себя профессионально и держать дистанцию. Улыбки и благодарность здесь абсолютно не к месту.