Дэниэл Кахелин - Светлая книга. Ученик паладина [litres]

Я старался не смотреть на повязку на его лице, но взгляд, который она скрывала, затягивал, проникая сквозь любые преграды…

…Сперва я увидел кровь. Кровавое пламя охватило поле боя – высокий холм, от которого пахло смертью.

Пасмурное небо окрашено в алый цвет. Тучи впитали кровь воинов, бросивших смертельный вызов Дракону. Весь холм усеян оружием – оставленным теми, кто в страхе бежал с поля боя, или зажатым в руках павших храбрецов.

В живых остались лишь двое: Вестник Бездны и Светоносец. Багровый вихрь, вырывающийся из пасти крылатого дракона, сбивает с ног рыцаря в сияющей броне. Обессилевший воин опускается на одно колено, выставляя вперед щит. Дракон впивается в него когтями, но тот выдерживает удар.

В следующее мгновение воин встречается взглядом с драконом. Лицо Светоносца покрыто кровью, в глазах – ненависть, смешанная со страхом. Вестник Бездны, предвкушая победу, оскаливается. Светоносец возносит копье к небу, на древке загораются магические узоры – и тучи на мгновение расступаются. Яркий свет прорезает кровавый туман, ослепляя дракона. Демон оглушительно ревет от боли, слабея. Копье воина пронзает грудь чудовища. Лезвие пробивает прочную чешую и доходит до сердца. Понемногу окутывая торчащее древко, из раны сочится тьма, все ближе подбираясь к паладину. Дракон тяжело валится на землю, черные заостренные крылья укрывают его, подобно савану, и громадное тело исчезает в алом тумане.

Светоносец поспешно отбрасывает копье, но тьма уже коснулась рыцарской перчатки и, словно змея, оплела прочными кольцами руку паладина. Добравшись до груди, она стрелой пронзает сияющие доспехи, проникая в сердце. Паладин падает на землю, шлем катится по земле. Лицо Светоносца искажено болью, глаза его стекленеют.

В сердце воина встречаются две силы: одна принимает очертания лерба, другая – дракона. Две магии, что всегда стремятся слиться воедино, но непременно вступают в борьбу, которую не выдержать даже самому доблестному сердцу. Есть и другой исход: если дух слаб, сердце подчиняется одной из них…

Светает. Паладин лежит на холме; сияние, исходившее от его лат, угасло – будто затушили свечу. Трава, мокрая от крови и росы, медленно распрямляется после прошедшей битвы.

Воин встает. Каждое движение дается ему с трудом. Он поднимает копье, берет щит и бредет сквозь лес. Ветви не пускают его, преграждая путь, но он продолжает идти, пока наконец до него не доносится шум водопада.

Паладин стоит у обрыва и долго смотрит, как сквозь темнеющий внизу лес бежит река. Затем он переводит взгляд на горизонт. Там, где брезжит рассвет, в тумане скрывается город. Герой обязательно направится туда, чтобы сообщить о своей победе.

– Теперь ты знаешь, какова изнанка легенды, – говорит Вестник Бездны.

Я не вижу ни торжества, ни насмешки на лице старика, но прекрасно понимаю, что этот бой я проиграл.

– Возможно, тебя заинтересует мой дальнейший рассказ, – продолжил он. – Когда Светоносец и я стали одним целым, многое переменилось. Сначала я познал всю слабость и глупость человеческого рода, разобрался в его пороках. Светоносец ведь желал лишь одного: прославиться, одолев Дракона. И, задавшись этой целью, он сумел увековечить свое имя.

– Орден паладинов? – с горечью спросил я.

– Да, – кивнул старик. – Это я основал его, и он стал для меня прекрасной забавой.

Я стиснул зубы и изо всех сил сжал руку; рукоять подаренного клинка больно впилась в ладонь. Вестник засмеялся.

– Мне понравилось быть героем. Люди сами открыли передо мной ворота, благодарили меня, в каждом трактире только и говорили, что о нашем великом подвиге. – Старик мечтательно вздохнул. – Многие хотели стать такими же, как Светоносец. Просили научить их, говорили, что хотят идти за Светом. Но на самом деле им нужно было другое. – Губы Вестника скривились в ехидной ухмылке. – Они хотели богатств – чтобы сундуки доверху были наполнены звонкой монетой, а столы ломились от яств. Они стремились обрести такую силу, чтобы никто не решался спорить с ними и не смел встать у них на пути. Они, как и ты, искали славы – чтобы об их деяниях слагали легенды и воспевали их имена. Все эти желания они вкладывали в одно-единственное слово: «паладин».

– И ты дал им то, чего они хотели? – спросил я.

– Да; но я лишь испытывал их, – ответил Вестник Бездны и горько усмехнулся. – Они сами научились идти по пути добра. Свои бесчинства они считали справедливостью, себя же именовали светлыми рыцарями.

Его слова были подобны яду, но он не лгал.

– Поверь, – продолжал старик, – о балансе мне тоже приходилось думать. Я понял, если их не остановить, маятник качнется в другую сторону. – Он опустил голову. – Тогда-то я и потерял свое влияние в ордене. Бывшим соратникам не составило труда бросить Светоносца умирать в этой пещере. Они скрыли вход от посторонних глаз, и заклятие долгое время не давало никому проникнуть внутрь.

– Тогда ты и призвал Теней? – спросил я, указывая на повязку.

– Да, – подтвердил Вестник. – Тени – не только служители Культа Бездны, призраки, исполняющие волю Дракона. Они – еще и люди: оскорбленные, лишенные всего… Я послал им зов, и они услышали меня. У кого же им было просить помощи, когда Свет отверг их?

– Следующий Свету никогда не… – Я замолк.

– Это он наговорил тебе столько громких слов? Твой наставник? – оскалился в ухмылке старик. Я крепче сжал рукоять подаренного клинка.

– Ты лишил меня наставника и его слов!

– Напротив, – возразил старик, – я подарил ему новую жизнь. Мы искали Одаренного, и мой культ перестарался… Впрочем, их можно понять: светлые рыцари принесли им немало зла.

– Сэр Грегор умер, защищая меня, – процедил я. – Он был лучшим из паладинов. Он действительно верил в Свет. Что ты с ним сделал?

– Я воскресил его. А сломанный меч был перекован в косу. Служа мне, он платил за грехи своих светлых предков. О, поверь, я прекрасно умею чувствовать зло! Он был фанатиком и стремился сделать тебя таким же… Да не смотри на меня так, – вдруг рассмеялся старик. – Ну что за напасть эта светлая одержимость!