Олеся Строева - ДАзайнеры [litres]

Первую руническую фигуру он разгадал практически сразу – это был женский знак с отрицательным плодородием, подобные символы носили женщины-девственницы, жившие под покровительством Белых Дам – защитниц рода. Эта перечеркнутая руна ING – парадигма ктеиса XX – на современный лад могла быть истолкована как указание на бездетную старую деву, так как она находилась в союзе с осенней руной TU с опущенными ветвями. Другой знак LAGU – крюк, означающий также воду или озеро, с одной стороны, а с другой, нечто кривое, в сочетании с мужской руной I говорил о молодом мужчине с физическим либо психическим недостатком. Вообще, крюк еще имел отношение к священному браку между Небом и Землей, что свидетельствовало о каком-то метафизическом призвании человека. И наконец, третья фигурка не имела следов человеческой или половой принадлежности, а была обозначена, как верно сказал Фортунатто, знаком небытия. Это было традиционное обозначение обнуления года – пустое кольцо. Господин Пинкертон как нельзя лучше подходил под это описание.

Как только Кочубей разобрался с первыми кандидатурами, он решил связаться с Фортунатто. Он приложил кольцо ко входной двери своей комнаты и, открыв ее, сразу же очутился в Пустыне. Фортунатто поджидал его, вальяжно развалившись в плетеном кресле. Выслушав эмоциональную речь Кочубея о сделанных открытиях, Фортунатто был уже готов предложить реальных персонажей из жизни, соответствующих описанной характеристике. У Кочубея даже закралось подозрение, что таинственный итальянец все знал заранее, но еще раз проверял способности своего компаньона. Так или иначе, Кочубей тут же отправился в Париж и завербовал там Буффона, а Даму знойный мужчина с белозубой улыбкой взял на себя.

Довольно скоро начальная точка Хроноса, или зимнего солнцестояния, была полностью укомплектована. Кочубей с радостью и удивлением наблюдал, как Дазайнеры осуществляли обряд визуализации времени, придуманный им самим и не имеющим никакого конкретного смысла. Это был своего рода перформанс, художественная акция. Однако исполнители магических действий с песком и песочными часами не должны были ни о чем догадываться. Миф о контроле над течением времени Кочубей пытался поддерживать в них разговорами и частыми кофепитиями. Буффон был, конечно, не так прост, как казался на первый взгляд: была у него дурацкая привычка подвергать все сомнению. Долго его нельзя было держать в неведении, требовались какие-то мало-мальски существенные обоснования. Поэтому Кочубей решил дать ему некоторую свободу в перемещениях по пустыне, да хорошо еще подвернулось это заседание БоСХ. Такое событие могло надолго отвлечь внимание молодого скептика от проблемы смысла происходящего. Кстати, в чем заключалась кривизна Буффона, для Кочубея долгое время оставалось загадкой, практически до того момента, как он сумел расшифровать весь список рунических фигур и ему открылся сакральный смысл всего древнего послания.

Кочубей продолжал работать над расшифровкой керамического диска, периодически отлучаясь в параллельную реальность. Он взял за привычку отдыхать в пустыне: особенно любил он вести беседы со своими первенцами, кататься на огромном трехколесном велосипеде по песчаному полю, иногда заглядывая к Фортунатто на чашечку cappuccino. Через некоторое время он начал ощущать блаженство от такой жизни и с удивлением обнаружил, что все больше и больше проваливается в то прекрасное повседневное забытье, от которого так часто сам предостерегал своих студентов. И хоть эта повседневность была не столь уж реальной, она засасывала не слабее действительной. Рассказать обо всем происходящем Кочубей не решался никому – его могли по вполне понятным причинам счесть сумасшедшим. Проверять подлинность реальности пустыни было затеей непосильной субъективному сознанию, поэтому он сразу же отбросил эту мысль и решил отдаться потоку, как интуитивный даос.

На карте Пустыни появлялись все новые локальности: на юго-востоке в секторе зимы, как он предполагал ранее, нашлось место для Лёвы, а в компаньоны ему пришёлся как нельзя кстати один музыкант-ученый-венгр. Им соответствовали руны Мадр и Тиу. Напротив них по диагонали на северо-западе Кочубей разместил одну бездетную семейную пару. Они были обозначены на диске рунами Ур (бык), Нюд (печаль) и сверху знаком Ис (яйцо или лед). Кочубей расшифровал эти фигурки как замороженное плодородие, обозначенное дважды двумя разными способами, что давало повод не сомневаться в правильности решения.

По мере того как Пустыню обживали новые персонажи, возникла еще одна проблема – сообщение между точками. Кочубей посоветовался с Фортунатто на предмет, нужно ли знакомить Дазайнеров между собой. Они пришли к единому мнению, что лучше пока оставить их в таинственном ведении-неведении друг о друге, то есть упоминание о других точках всячески приветствовалось, однако при условии скрытого подтекста о невозможности физического контакта. И все шло своим чередом, и сам процесс все больше увлекал Кочубея своим тайным сакральным смыслом, пока Дазайнеры не стали проявлять свои дазайнерские качества, как и подобает истинным Дазайнерам, и чуть не разрушили все предприятие.

Буффон и Кочубей несмело вошли в дверь и осторожно прикрыли ее за собой. Никто не обратил внимания на их появление, поскольку древний амфитеатр был настолько огромен, что производил впечатление перевернутой космической тарелки. Внизу прямо в центре сцены стоял стол, накрытый зеленым сукном. На разных уровнях полукругом сидели мужчины, многие лица казались как будто знакомыми. За центральным столом расположились трое: один с зажатым в зубах карандашом качался на стуле, пяткой одной ноги упираясь в колено другой; двое задумчиво уткнулись локтями в сукно. На одном из сидений лежала памятка, Буффон поднял ее: Заседание БоСХ. Председательствующие: Ницше Ф., Кандинский В., Хармс Д. – было отпечатано на машинке. Буффон с Кочубеем спустились настолько, чтобы хорошо видеть происходящее, но при этом оставаться в тени, из-за хитрой акустической системы в любой точке античного строения слышно было превосходно.

– Так все же, о чем мы толкуем здесь, в этом высоком собрании, – выступал неразличимый со спины мужчина из второго ряда. – Предопределенность – это бич человеческой судьбы. Если мы сегодня по пунктам распишем правила Игры, то так или иначе предложить их сможем только избранным, а каков критерий избранности? Это не в нашей компетенции, мы снова превышаем полномочия. Замкнутый круг получается, господа.

– Вы снова себе противоречите, уважаемый, – поднялся со своего места другой месье с копной седых волос, – если расписывать правила, то неизбежно предполагается, что никаких избранных как раз нет. Игра доступна для всех без разбора. И не наше дело, кто там захочет и, в конце концов, будет способен в нее играть. Основная масса смертных, как известно, абсолютно счастливы, играя совсем в другие игры.