Олеся Строева - ДАзайнеры [litres]

Фортунатто сидел в плетеном кресле на веранде и ждал Кочубея.

– Чао, – серьезно проговорил итальянец.

– Добрый день еще раз, – Кочубей присел на второе кресло. – Что-то случилось?

– Да, собственно, подходит к концу срок нашего с вами контракта, – деловито констатировал Фортунатто с непривычно иностранным акцентом. – Пора запускать колесо Кродера, а вы еще не до конца укомплектовали точки. Но я вам помогу. Переместите на север Пинкертона, таким образом зима окажется вверху, колесо будет крутиться против часовой стрелки. Придется зеркально отразить все точки, поскольку меняется последовательность. Но ведь именно так вы себе представляете течение года, не правда ли?

– Да, но как же диск? На нем все наоборот.

– Это неважно, – странно заявил Фортунатто. – И кроме того, ваши Дазайнеры начали разбредаться по Пустыне, поэтому надо торопиться.

– Хм, – грустно промычал Кочубей, – когда же мы все это устроим?

– Предлагаю в день зимнего солнцестояния, как и полагается. Итого у вас остается месяц на подготовку и переговоры. Поторопитесь, они, кажется, затевают какой-то заговор.

– Да? – удивленно посмотрел в сторону Пустыни Кочубей. – Тогда действительно нужно поторопиться.

Кочубей как-то нерешительно поднялся с кресла.

– Ну что ж, я, пожалуй, пойду тогда.

Фортунатто смотрел на него безучастно.

– Еще один вопрос, синьор Фортунатто, если можно, – оглянулся Кочубей, спускаясь с веранды. – А после запуска Колеса Пустыня исчезнет?

Фортунатто улыбнулся в первый раз:

– А это уже зависит от вас, дорогой Кочубей. Что касается нас с Сильвией, то мы здесь слишком задержались. Мы переезжаем в Сфакион.

– Ясно, – печально отозвался Кочубей. – А что же будет с этим домом?

– Возможно, он обретет новых хозяев, – неопределенно ответил Фортунатто.

Кочубей безрадостно поплелся по песчаному полю. Дойдя до дверного косяка, он приложил к замочной скважине кольцо и переместился в точку Буффона. К своему удивлению он обнаружил на месте только одного Пинкертона, как всегда в цилиндре и пиджаке на голое тело, прислонившегося к безлистому дереву. Облака сгустились, в лицо дунул резкий порыв ветра. Кочубей вздрогнул.

«Неужели что-то пошло не так… неужели все нарушилось… ну как всегда, ничего не может длиться вечно, ничего не бывает хорошо и долго… даже здесь…» – проносилось в голове.

– Господин Пинкертон, а где все? – обратился Кочубей к безмолвному Индейцу. Тот кивнул головой в сторону юго-запада.

– Понятно, грацие, – почему-то по-итальянски поблагодарил его Кочубей. Он взгромоздился на трехколесный велосипед и закрутил педали в сторону осенней точки. Ему захотелось подольше побыть в Пустыне, насладиться ее безмятежностью, однако в воздухе носилось неопределенное тревожное чувство. Было тепло и пасмурно, как обычно, облака отражались в песчаных волнах, оранжево-голубые холсты растянулись во все стороны с юга на север и с запада на восток, и все же что-то беспокойное витало в атмосфере. Кочубей не слишком торопясь добрался до другой точки, но обнаружил там лишь госпожу Норну. Она указала ему путь дальше на северо-запад. Тревога усилилась, и Кочубей закрутил педали активнее.

Будянский стоял посреди Пустыни с кистью в руке. Перед ним лежали длинные холсты, разделенные пополам по горизонтали, и составленные в одну бесконечную линию. Он закрашивал верхнюю часть оранжевой краской, а нижнюю голубой, или наоборот, что не имело большого значения. На палитре он смешивал множество различных тонов синего, белого, голубого, оранжевого, желтого, коричневого, получая разнообразие оттенков песка и неба. В это время его жена раскладывала антикварные вещи, составляя из них всевозможные композиции.

Будянские были настолько погружены каждый сам в себя и в свое занятие, что совершенно не заметили, как к ним приблизились Буффон, Дама и фрау Селёдкина. Сначала все трое остановились в нерешительности на некотором расстоянии, наблюдая за происходящим. Обнаружив, что на них не обращают никакого внимания, троица придвинулась ближе.

– Доброго дня! – как можно громче крикнула фрау Селёдкина.

Синьора Будянская вздрогнула и оглянулась на непрошеных гостей.

– Доброго, – удивленно произнесла она.

– Мы Дазайнеры, – как бы извиняясь пояснила Селёдкина. – Из соседних точек… Извините за вторжение.

– Ах да? – неохотно отрываясь от своего дела проговорила Будянская и прижала к себе старинную кофемолку. – Прошу, проходите к столу.

Посетители расположились на бежевых подушках в плетеных уютных креслах вокруг чудесного стола в форме старинных часов, накрытых стеклянной крышкой. Синьора принесла чайный сервиз удивительно тонкой работы и стала разливать в чашки зеленый чай. На столе появилась аппетитная сдоба, белая халва с орехами и разнообразные фрукты. Буффон с удовольствием приступил к дегустации. Будянский неподалеку продолжал расписывать холсты, не проявляя никакого интереса к гостям.

– Так как вы сказали? Дизайнеры? Да, да, понимаю, другие приглашенные художники для проекта мсье Кочубея? – уточнила Будянская.

Все трое переглянулись:

– Мы ДАзайнеры, – с ударением произнесла Селёдкина. – Буффон, – она указала на молодого человека с полным ртом, – Дама, и я, фрау Селёдкина.

– Очень приятно, синьора Будянская, – представилась она. – А что это значит – ДАзайнеры?

– Довольно странно, что вы не осведомлены об этом. Кратко говоря, Дазайн переводится с немецкого как здесь-бытие и… впрочем, это неважно, важно, как мы здесь все оказались и какой в этом смысл, – сбивчиво затараторила Селёдкина. – Наверное, вас пригласил сюда мсье Кочубей, как и многих из нас, но не разъяснил до конца, что на самом деле тут происходит. Вот именно это мы и хотим выяснить. Для начала мы просто пытаемся понять, кто еще кроме нас находится в этой Пустыне.

– Ах вот как, – задумчиво сказала синьора Будянская, – но мне вполне все ясно. Мсье Кочубей пригласил нас с мужем для участия в этом проекте, и… нам здесь очень хорошо, мы в уединении вдалеке от суеты мира, какие еще нужны разъяснения?

Дама понимающе кивнула:

– Вот, я же вам говорила, – подтолкнула она локтем Буффона. – Глупая затея. Все и так понятно.

Буффон включился, не до конца прожевав:

– Но вам известна конечная цель этого мероприятия?

– Меня бы вполне устроило, если бы ее вообще не было, – улыбнулась Будянская.

– Ну вот, обычная точка зрения, – язвительно заметила Селёдкина. – И все же хотелось бы понять весь замысел и устройство этого, с позволения сказать, айнштеллюнга.

Дама неприязненно посмотрела на Селёдкину поверх очков. Буффон пожал плечами.

– А что вас собственно не устраивает, по-моему, замечательное место, все заняты делом, никто никому не мешает, что-то вроде инсталляции или перформанса из области современного искусства в сюрреалистическом масштабе, – недоумевая произнесла Будянская.