Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

Зоопарк Индианаполиса был расположен посреди парка, неподалеку от Уэст-Вашингтон-стрит. Мы прошли через пустую автостоянку и направились к главному входу под бирюзовым козырьком. Вывеска у входа гласила: «ДИКАЯ МИЛОТА!» Я было решил, что работники зоопарка узнали о моем прибытии и решили меня поприветствовать. Но потом я понял, что это реклама коал. Как будто их нужно рекламировать!

Когда мы подошли к закрытым билетным кассам, Калипсо нахмурилась:

– Никого нет. Все закрыто.

– Мы на это и рассчитывали, – напомнил я. – Чем меньше смертных вокруг, тем лучше.

– Но как нам попасть внутрь?

– Вот бы кто-то из нас повелевал духами воздуха, которые перенесли бы нас за ограду!

– Вот бы кто-нибудь мог телепортировать нас, – парировала она. – Или по щелчку пальцев перенести грифонов сюда, к нам.

Я скрестил руки на груди:

– Начинаю вспоминать, почему тебя сослали на остров на три тысячи лет.

– Три тысячи пятьсот шестьдесят восемь лет. А будь твоя воля, ты бы держал меня там еще дольше.

Я не хотел снова ругаться, но Калипсо сама напросилась.

– Ты жила на тропическом острове с девственными пляжами, в роскошно обставленной пещере с воздушными духами у тебя в услужении.

– Разве от этого Огигия перестала быть тюрьмой?

Я едва сдерживался, чтобы не поразить ее божественной силой, правда… ее-то у меня и не было.

– Значит, по острову ты не скучаешь?

Она заморгала, будто я швырнул ей в лицо песка:

– Я – нет. Дело не в этом. Рядом не было никого…

– Да брось! Хочешь знать, что такое настоящее изгнание? Меня в третий раз превратили в смертного. Лишили силы. Лишили бессмертия. Я могу умереть, Калипсо!

– Я тоже, – огрызнулась она.

– Да, но ты сама решила пойти с Лео. Ты отказалась от бессмертия из-за любви! Ты ничем не лучше Гемифеи!

Я и сам не предполагал, сколько злости было в моих последних словах, пока они не сорвались у меня с языка. Мой голос эхом прокатился по парковке. Где-то в зоопарке возмущенно заклекотала разбуженная тропическая птица.

– Конечно.

– Я имел в виду…

– Не надо, – она обвела ограду пристальным взглядом. – Давай найдем место, где можно перелезть.

Я попытался сочинить вежливое извинение, которое к тому же доказывало бы мою правоту, но решил оставить эту тему. Возможно, мой крик разбудил не только туканов. Нужно было торопиться.

Мы нашли место, где ограда была немного ниже. Даже в юбке Калипсо лазала проворней меня. Она легко перемахнула на ту сторону, а я зацепился ботинком за колючую проволоку и повис вверх тормашками. Только по счастливой случайности я не свалился в вольер с тигром.

– Замолчи! – сказал я Калипсо, когда она меня освободила.

– Я ничего и не говорила!

Тигр бросил на нас из-за стекла красноречивый взгляд, как бы говоря: «Зачем вы меня потревожили, если не принесли завтрак?»

Тигры всегда казались мне разумными созданиями.

Мы с Калипсо крались по зоопарку, оглядываясь на тот случай, если появятся смертные или императорская стража. Но, кроме смотрителя, поливающего водой из шланга вольер с лемурами, мы не встретили ни души.

Мы остановились на большом перекрестке: слева от нас была карусель, справа на огороженном сетью участке на деревьях отдыхали орангутаны. Вокруг перекрестка стояло несколько закрытых сувенирных магазинчиков и кафе. Надписи на стрелках указателя, направленных во все стороны, гласили: «ОКЕАН», «РАВНИНЫ», «ДЖУНГЛИ», «ПОЛЕТ ФАНТАЗИИ».

– «Полет фантазии», – прочел я. – Ну конечно, они бы еще назвали грифонов «фантазийными летунами».

Калипсо огляделась вокруг. Глаза у нее были пронзительные – темно-карие, смотрящие в самую суть – почти как у Артемиды, когда она целится в жертву. Наверное, дело в том, что на Огигии она годами пялилась на горизонт, ожидая, когда наконец там появится что-нибудь интересное.

– Твоя стрела говорила о поезде, – сказала она. – Судя по указателю, поезда отправляются оттуда.

– Да, но она еще говорила про малышек-картошек. Похоже, древко у нее слегка рассохлось.

– Смотри, – Калипсо указала в сторону ближайшего уличного кафе.

На стене у закрытого окна раздачи висело обеденное меню. Я пробежал глазами по позициям.

– Четыре вида малышек-картошек?! – Я совершенно запутался в этой кулинарной неразберихе. – Зачем так много? С перцем чили. Из батата. Синие?! Разве малыши бывают… – Я замер.

Какую-то долю секунды я не понимал, что меня встревожило. Но затем понял: мой чуткий слух уловил звук, донесшийся издалека, – звук мужского голоса.

– Что случилось? – спросила Калипсо.

– Тсс! – я прислушался.

Я надеялся, что ошибаюсь. Может, это хрипло каркнула очередная экзотическая птица, или выругался смотритель, очищая вольер от лемурьих какашек. Но нет. Несмотря на то что сам я был слабым смертным, слух у меня остался исключительным.

Мужчина заговорил снова – голос был знакомым и стал гораздо ближе:

– Вы трое – туда. Вы двое – со мной.

Я тронул Калипсо за рукав:

– Это Кукурузник Литиерс.

Волшебница пробормотала очередное ругательство на минойском, упомянув такую часть тела Зевса, о которой я даже думать не хочу.

– Нужно спрятаться, – заключила она.

К сожалению, Литиерс приближался с той стороны, откуда мы пришли. Судя по голосу, до его появления на перекрестке оставались считаные секунды. Перед нами в разные стороны расходились дорожки, но каждая отлично просматривалась с перекрестка.

Спрятаться можно было только в одном месте.

– Когда сомневаешься, – сказала Калипсо, – бери малышки-картошки.

Она схватила меня за руку и потащила за угол кафе.

Когда я был богом, то очень радовался, если красотка тащила меня за угол. Но я был Лестером Пападопулосом, а тащила меня Калипсо, так что было ясно: меня скорее убьют, чем поцелуют.

Мы притаились у входа на кухню, скрючившись за грудой ящиков из-под молока. Здесь пахло растительным маслом, голубиным пометом и хлоркой из расположенного неподалеку детского аквапарка.

Калипсо подергала закрытую дверь и уставилась на меня.

– Помоги! – прошипела она.

– И чем я тебе помогу?

– Сейчас твоя божественная сила была бы очень кстати.

Лучше бы я вообще ничего не рассказывал об этом ни ей, ни Лео. В какой-то момент, когда я сражался с Нероном в Лагере полукровок, ко мне ненадолго вернулась сверхчеловеческая сила, с помощью которой я одолел германцев императора. Я подбросил одного из них так высоко, что, насколько мне известно, он по сей день вращается на околоземной орбите. Только это длилось лишь мгновение. А больше сила ко мне не возвращалась.