Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

Однако Лео и Калипсо, похоже, считали, что как бывший бог я могу возвращать себе божественную улетность когда захочу. Что было совершенно несправедливо.

Но я попробовал открыть дверь. Дернул за ручку и едва не оторвал себе пальцы.

– Ай! – вскрикнул я. – Двери у смертных стали покрепче. Вот в бронзовом веке…

Калипсо шикнула на меня.

Голоса врагов приближались. Я слышал Литиерса, а двое других изъяснялись какими-то гортанными звуками, похожими на древний галльский язык. Вряд ли они были работниками зоопарка.

Быстро покопавшись в волосах, Калипсо вытащила невидимку. Ага, значит, ее локоны держатся в укладке не по волшебству! Она ткнула пальцем в меня, а затем указала на угол. Я подумал, что она велит мне бежать и спасаться. Это было бы весьма разумное предложение. Но потом я понял, что она просит меня покараулить.

Не имея ни малейшего представления, зачем это нужно, я все же выглянул из-за молочных ящиков и принялся ждать, пока германцы придут и убьют нас. Я слышал, как они гремят ставнями раздачи и обмениваются короткими репликами, кряхтя и ворча. Зная императорскую стражу, я мог предположить, что их разговор был примерно таким: «Убьем?» – «Убьем». – «Проломим череп?» – «Проломим череп».

Интересно, почему Литиерс разделил свой отряд на две группы? Естественно, им было заранее известно, где держат грифонов. И зачем в таком случае им обыскивать парк? Если, конечно, они не ловят нарушителей, то есть нас…

Калипсо разломила невидимку надвое, вставила металлические палочки в дверной замок и принялась крутить их, закрыв глаза и делая вид, что очень сосредоточена.

Как глупо, подумал я. Такое срабатывает только в кино да в гомеровском эпосе.

Щелк . Дверь открылась внутрь. Калипсо помахала мне, загоняя меня в помещение. Затем, вытащив из замка обломки невидимок, она шагнула за порог и осторожно затворила за нами дверь. Едва она закрыла защелку, как кто-то снаружи дернул за ручку.

Грубый голос сказал что-то по-галльски. Вероятно, что-то вроде: «Не везет. Проломим кому-нибудь череп в другом месте».

Шаги удалились.

Я наконец вспомнил, что нужно дышать.

Повернувшись к Калипсо, я спросил:

– Как ты взломала замок?

Она с недоумением взглянула на сломанную невидимку у себя в руке:

– Я… я подумала про ткачество.

– Ткачество?

– Я ведь не разучилась ткать. Я тысячи лет провела у станка. Вот и решила, что, может быть… ну, поддеть замок невидимкой – это примерно то же самое, что заправить ткацкий станок.

Мне-то казалось, что это вещи несопоставимые, однако результат говорил сам за себя.

– Значит, волшебство тут ни при чем?

Я постарался скрыть разочарование. Иметь парочку духов воздуха в нашем распоряжении было бы сейчас очень кстати.

– Нет, – сказала она. – Ты поймешь, что ко мне вернулась магия, когда полетишь кувырком через весь Индианаполис.

– Жду не дождусь.

Я оглядел темное кафе. Вдоль дальней стены, как обычно, располагались раковина, фритюрница, плита и две микроволновки. Под прилавком уместились два горизонтальных холодильника.

Вы спросите, откуда я знаю, что обычно бывает на кухне в кафе быстрого питания? Я открыл певческий талант Пинк, когда она еще работала в «Макдоналдсе». Я нашел Куин Латифа в «Бургер Кинге». Так что я довольно много времени провел в подобных местах. Никогда не знаешь, где обретается настоящий талант.

Я открыл первый холодильник. Внутри, окутанные морозной дымкой, лежали аккуратно подписанные коробочки с полуфабрикатами, но ни на одном ярлыке не было надписи «МАЛЫШКИ-КАРТОШКИ».

Второй холодильник оказался закрыт.

– Калипсо, – позвал я, – можешь соткать еще одну отмычку?

– Ну и от кого теперь нет толку?

Я понял, что в моих интересах было промолчать. Отступив на шаг, я позволил Калипсо проявить свои не магические умения. С этим замком она справилась даже быстрее, чем с первым.

– Молодец, – похвалил я ее и заглянул в холодильник. – Ага!

Внутри лежали сотни свертков в белой плотной бумаге, каждый был подписан черным маркером.

Калипсо взглянула на надписи.

– «Плотоядные лошади. Смесь»? «Боевые страусы. Кубики»? И… «Грифоны. Малышки». – Она с ужасом посмотрела на меня. – Они что, пускают животных на еду?!

Я вспомнил, как много веков назад злобный царь Тантал подал богам жаркое, приготовленное из его собственных сыновей. От людей всего можно ожидать. Но вряд ли работники кафе включили в меню блюда из мифических животных.

– Эти свертки хранятся под замком, – сказал я. – Думаю, здесь сложен корм для самых редких животных в зоопарке. Это смесь для кормления плотоядных лошадей, а не фарш из них.

По виду Калипсо можно было понять, что если ее и перестало тошнить, то лишь чуть-чуть.

– А что за штуковина такая – боевой страус?

Ее вопрос всколыхнул старое воспоминание. На меня нахлынуло видение – мощное, как вонь от немытой лемурьей клетки.

Я возлежал на кушетке в военном шатре моего друга Коммода, который отправился в военный поход со своим отцом Марком Аврелием. Правда, ничто в этом шатре не напоминало о суровом образе жизни римского легионера. Над нашими головами трепетал на ветру белый шелковый купол. В одном из углов сидел музыкант и услаждал наш слух нежными звуками лиры. Под ногами расстилались лучшие ковры из восточных провинций – каждый стоил едва ли не дороже целой виллы в Риме. На столике между нашими кушетками из золотого рога изобилия так и сыпались закуски: жаркое из кабана, фазан, лосось, фрукты.

Я забавлялся, бросая Коммоду в рот виноградины. Конечно, промахивался я, только когда хотел, но мне нравилось наблюдать, как ягоды отскакивают от носа Коммода.

– Ты ужасен, – поддразнил он меня.

«А ты прекрасен», – подумал я, но промолчал и едва заметно улыбнулся.

Ему было восемнадцать. В облике смертного я выглядел примерно на тот же возраст, но даже с моими божественными возможностями мне едва ли удавалось быть красивее принцепса.

Несмотря на беззаботную жизнь императорского отпрыска, Коммод был идеалом атлетичности: гибкое мускулистое тело, локоны золотых волос, обрамляющих лицо, достойное бога-олимпийца. Его физическая сила уже снискала ему славу и сравнения с легендарным героем Геркулесом.

Когда я бросил очередную виноградину, он поймал ее рукой и принялся рассматривать.

– Ах, Аполлон… – Да, он знал, кто я на самом деле. Мы были друзьями, даже больше, чем просто друзьями, уже почти месяц к тому моменту. – Я так устал от всех этих военных походов. Отец почти все время своего царствования проводит на войне!

– Я вижу, ты очень страдаешь! – я обвел рукой роскошный шатер.

– Но это же просто смешно! Тащиться через дунайские леса, истреблять варварские племена, которые ничем не угрожают Риму. Зачем становиться императором, если ты никогда не бываешь в столице и не отдыхаешь?