Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

– Конечно нет! Я бы их испепелил! Я бы… А. Я понял, к чему ты клонишь! – воскликнул я, заламывая руки. – Тогда что же нам делать? Я не хочу, чтобы меня испепелили. Это больно!

– Может, и есть один способ.

Калипсо провела пальцем по карте до места, где было написано «СУРИКАТЫ, РЕПТИЛИИ и ЗМЕИ», что походило на название худшей адвокатской конторы в мире.

– У меня есть идея, – сказала она. – Хватай картошки и давай за мной.

Мне не хотелось идти за Калипсо ни с картошкой, ни без нее.

К сожалению, единственной альтернативой было спрятаться в кафе и ждать, когда люди императора обнаружат меня или менеджер заставит меня работать на кухне.

Калипсо вела меня перебежками от одного укрытия к другому, словно городской ниндзя. Примерно в пятидесяти футах от нас стоял на страже германец, но все его внимание занимала карусель. Он так опасливо тыкал своим копьем в деревянных лошадок, словно боялся, что они плотоядные.

Нам удалось добраться до дальней стороны перекрестка незамеченными, но на душе у меня все равно было неспокойно. Мы знали, что Литиерс отправил несколько групп прочесывать парк. Возле сувенирного магазина на телефонном столбе висела, устремив на нас объектив, камера слежения. Если Триумвират и впрямь такой могущественный, как утверждал Нерон, они могли бы с легкостью установить наблюдение над зоопарком Индианаполиса. Может, именно поэтому Литиерс нас и искал. Он знал, что мы здесь.

Я хотел выстрелить в камеру из лука, но скорее всего было уже поздно. Я любимчик камер. Можно было не сомневаться, что мое лицо было на всех мониторах службы безопасности.

По замыслу Калипсо, нам нужно было обойти орангутанов, пройти мимо рептилий и двигаться по окраине парка до железнодорожной станции. Но когда мы проходили мимо жилища обезьян, то совсем рядом услышали голоса германцев и в страхе бросились к павильону с орангутанами в поисках укрытия.

Ладно-ладно… Это я в страхе бросился в укрытие. Калипсо прошипела «Стой, дурак!» – и побежала за мной. Затаившись за подпорной стеной, мы подождали, пока германцы, беседовавшие о том, как лучше проламывать черепа, пройдут мимо.

Я взглянул направо – и чуть не взвизгнул. По ту сторону стеклянной перегородки сидел большой орангутан и не сводил с меня любопытных янтарных глаз. Он что-то показывал руками – язык жестов? Агамед бы, наверное, понял. Судя по выражению его морды, орангутан был не очень-то рад меня видеть. Увы, среди высших приматов только люди должным образом благоговеют перед богами. Но у орангутанов есть и достоинства, например их великолепная оранжевая шерсть, какой вряд ли может похвастаться кто-то из людей.

Калипсо легонько пнула меня по ноге:

– Пошли быстрее.

И мы побежали через павильон. Наши обезьяньи движения, видимо, развеселили орангутана, который стал издавать низкие лающие звуки.

– Заткнись! – громким шепотом приказал я ему.

Добравшись до выхода, мы забились под свисающую до земли маскировочную сетку. Я прижал к сердцу сверток с картошками и постарался выровнять дыхание.

Рядом себе под нос мычала какую-то мелодию Калипсо – она всегда так делала, когда нервничала. Но по мне, лучше бы она прекратила. Когда она напевала что-нибудь, мне очень хотелось громко запеть, что теперь выдало бы нас с головой.

Наконец я прошептал:

– Кажется, все чисто.

Но, выбравшись из укрытия, я тут же врезался в германца. Нет, серьезно, сколько варваров в распоряжении у Коммода? Или он покупает их оптом?!

На мгновение мы трое от удивления не могли ничего сказать и сдвинуться с места. Затем в груди варвара что-то зарокотало, словно он собирался позвать подмогу.

– Подержи! – крикнул я и бросил ему сверток с грифоньей едой.

Он машинально поймал его. В конце концов, дарение малышей во многих культурах является знаком капитуляции. Пока громила с недоумением разглядывал пакет, я отошел от него, снял с плеча лук и пустил стрелу прямо ему в левую ногу.

Германец взвыл и выронил пакет с картошкой. Я подхватил сверток и бросился бежать, Калипсо не отставала.

– Молодец! – крикнула она.

– Только он наверняка уже всех переполошил … Налево!

Из павильона с рептилиями на нас несся еще один германец. Мы рванули от него со всех ног к табличке с надписью «ПАНОРАМА».

Впереди маячила канатная дорога: тросы, натянутые над макушками деревьев, и зеленая кабинка, висящая примерно в пятидесяти футах над землей. Вот бы добраться на фуникулере до тайных мест зоопарка или хотя бы подняться на недоступную нашим преследователям высоту – но вход на подъемник был огорожен и заперт на замок.

Не успел я попросить Калипсо проделать фокус-покус с невидимкой, как нас настигли германцы. Тот, которого мы встретили рядом с рептилиями, прибежал первым и направил на нас копье. Второй – из павильона с орангутанами – спотыкался и хромал чуть позади с торчащей из окровавленного кожаного сапога моей стрелой.

Я наложил на тетиву новую стрелу, хотя поразить их обоих прежде, чем они расправятся с нами, у меня не было никаких шансов. Я видел, как германцы сражаются с шестью, а то и семью стрелами в сердце.

– Аполлон, – чуть слышно проговорила Калипсо, – когда я прокляну тебя, притворись, что потерял сознание.

– Что?

Она повернулась ко мне и закричала:

– Это был последний раз, когда ты подвел меня, раб! – и принялась складывать руки в жесты, которые мне были знакомы с древности – они наводили порчу и насылали проклятия.

Такого со мной еще никто не осмеливался проделывать. Меня так и подмывало влепить ей пощечину. Но вместо этого я сделал так, как она сказала – вскрикнул и рухнул на землю.

Из-под полуприкрытых век я наблюдал, как Калипсо обернулась к нашим врагам.

– А теперь ваша очередь, глупцы! – и начала точно так же махать руками в сторону германцев.

Первый германец остановился. Побледнел. Взглянул на меня, растянувшегося на земле, и вдруг побежал прочь, едва не сбив с ног своего товарища.

Германец с раненой ногой замер в нерешительности. Судя по той ненависти, которая полыхала в его глазах, он жаждал отомстить за стрелу, которая испортила ему левый сапог.

Калипсо все так же размахивала руками и даже начала читать заклинания. По ее тону можно было вообразить, будто она вызывает самых страшных демонов из глубин Тартара, хотя на самом деле она декламировала рецепт блинчиков на древнефиникийском.

Раненый германец взвизгнул и заковылял прочь, оставляя за собой цепочку смазанных красных следов.

Калипсо протянула мне руку и помогла подняться:

– Пошли. Я выиграла нам всего пару секунд.