Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

У следующей клетки волшебница остановилась:

– Аполлон, сюда.

За стеклом находились два грифона.

Эмми и Джозефина были правы. Это были прекрасные звери.

С течением веков природных мест их обитания становилось все меньше, и дикие грифоны выродились в тщедушных созданий, гораздо мельче и злее древних. (Точно так же, как трехглазый горностай или гигантский пукающий барсук.) Мало какой грифон теперь вырастал настолько, чтобы выдерживать вес человека.

Однако самец и самка, которых мы увидели, и правда были размером со львов. Их рыжеватая шерсть сверкала, как медная кольчуга. Красновато-коричневые крылья были царственно сложены на спине. Орлиные головы украшали хохолки из золотых и белых перьев. В старину греческий царь отдал бы трирему, доверху груженную рубинами, тому, кто вывел бы для него такую пару.

Я заметил, что, к счастью, животные не пострадали. Но к их задним лапам тянулись цепи. Если грифонов посадить в клетку или как-то иначе ограничить их свободу, они становятся очень агрессивными. Увидев нас, Абеляр, самец, тут же защелкал клювом, заклекотал и захлопал крыльями. Он запустил когти в песок и рванулся на цепи, стараясь дотянуться до нас.

Самка, отступив в тень, издавала низкие булькающие звуки, похожие на рычание почуявшей опасность собаки. Она покачивалась из стороны в сторону, почти касаясь земли животом, таким большим, словно…

– Только не это! – Я подумал, что мое человеческое сердце не выдержит и разорвется. – Неудивительно, что Бритомартида так хочет вернуть их.

Калипсо смотрела на зверей как завороженная. Она с трудом отвела от них взгляд и спросила:

– Что ты имеешь в виду?

– Самка вот-вот снесет яйцо! Ей нужно в гнездо, и как можно скорее. Если мы не вернем ее на Станцию…

Взгляд Калипсо стал острым и холодным, как стальные зубы страусов.

– А Элоиза сможет лететь?

– Я… я думаю, сможет. Я не такой эксперт по животным, как моя сестра.

– Выдержит ли она всадника в таком состоянии?

– Узнаем на практике, другого выхода нет. – Я указал на сетку, натянутую над ареной. – Это самый короткий путь отсюда, если, конечно, нам удастся освободить грифонов и убрать сеть. Сложность в том, что Элоиза и Абеляр настроены враждебно. Их заковали. Посадили в клетку. Они ждут появления птенца. Если приблизимся, они разорвут нас в клочья.

Калипсо сложила руки на груди:

– Может, попробуем музыку? Большинству животных она нравится.

Я вспомнил, как в Лагере полукровок песней загипнотизировал мирмеков. Но мне совсем не хотелось петь о своих бедах, особенно в присутствии Калипсо.

Бросив взгляд на туннель, я не увидел ни Литиерса, ни его людей, но легче мне от этого не стало. Они должны были уже появиться…

– Нужно спешить, – сказал я.

Первую проблему – стену из плексигласа – устранить было легче всего. Я рассудил, что где-то должен быть выключатель, опускающий перегородку, чтобы выпускать животных на арену. С помощью стремянки по имени Калипсо я забрался на зрительский ярус; пульт управления обнаружился рядом с единственным мягким креслом, явно предназначенным для самого императора, который мог прийти и посмотреть, хороши ли в бою его кровожадные звери. Рядом с каждым выключателем была предусмотрительно приклеена скотчем бумажка с надписью, сделанной маркером. На одной из них значилось «ГРИФОНЫ».

Я крикнул Калипсо:

– Готова?

Она стояла прямо перед клеткой, растопырив руки, словно готовилась поймать летящее в нее яйцо.

– Как можно быть готовой к такому?!

Я нажал на выключатель. С громким щелк! прозрачная перегородка поехала вниз и скрылась в щели на пороге.

Я спрыгнул к Калипсо, которая уже мычала какую-то колыбельную. Грифоны не оценили ее стараний. Элоиза громко зарычала, прижимаясь к стене. Абеляр вдвое сильнее, чем в прошлый раз, рванулся на цепи, пытаясь добраться до нас и оттяпать нам головы.

Калипсо протянула мне сверток с картошкой и кивнула в сторону клетки.

– Ты шутишь?! – спросил я. – Если я подойду к цепям, грифоны съедят меня!

Она прекратила напевать:

– Кто тут у нас бог – покровитель оружия дальнего боя? Бросай картошку!

Я поднял глаза к закрытым сетью небесам – что, кстати, показалось мне грубой и довольно неуместной метафорой моего изгнания с Олимпа.

– Калипсо, ты что, совсем ничего не знаешь об этих животных? Чтобы завоевать их доверие, нужно покормить их с руки, засунуть пальцы в самый клюв. Так ты показываешь, что даешь им пищу как птица-мама.

– Хм, – Калипсо закусила нижнюю губу. – Да, это будет непросто. Птица-мама из тебя никакая.

Абеляр рванулся ко мне и заклекотал. Легко им критиковать!

Калипсо кивнула, словно пришла к какому-то решению:

– Мы должны пойти вместе. Будем петь дуэтом. У тебя хороший голос.

– У меня… – от возмущения у меня даже губы не двигались.

Заявить мне, богу музыки, что у меня хороший голос, было все равно что сказать Шакилу О’Нилу [13] Шакил О’Нил – выдающийся американский баскетболист. , что он хорошо играет в нападении, или Энни Оукли [14], что она хорошо стреляет!

Но я был не Аполлоном. Я был Лестером Пападопулосом. В Лагере полукровок, придя в отчаяние от своих ничтожных человеческих возможностей, я поклялся рекой Стикс, что не прибегну к стрельбе из лука и музыке, пока снова не стану богом. Вскоре я нарушил клятву, спев песню мирмекам, – но, прошу заметить, у меня была на то веская причина. С тех пор я жил в ужасе, не ведая, когда и как дух Стикса покарает меня. Возможно, вместо грандиозного мига возмездия он решил покарать меня медленной смертью от тысячи оскорблений. Как долго выдержит бог музыки речи о том, что у него хороший голос, пока не превратится в полную ненависти к себе кучку праха?!

– Ладно, – вздохнул я. – Что будем петь? «Острова в океане» [15]?

– Не знаю такую.

– «У меня есть ты, детка»? [16] «У меня есть ты, детка» ( англ. I Got You, Babe) – песня дуэта Сонни и Шер.

– И эту не знаю.

– О боги, я был уверен, что поп-культуру 1970-х мы с тобой уже освоили.

– Может, подойдет песня, которую пел Зевс?

Я недоуменно моргнул:

– Зевс… пел?!

Сама мысль об этом ужаснула меня. Он метал громы и молнии. Он карал. Он мог отругать. Или посмотреть сердито. Но он никогда не пел.

Взгляд Калипсо стал задумчивым:

– Когда Зевс был виночерпием Кроноса на горе Отрис, он развлекал придворных песнями.

Переминаясь с ноги на ногу от неловкости, я пожал плечами:

– Я… тогда еще не родился.

Мне, конечно, было известно, что Калипсо старше меня, но я никогда толком не думал об этом. А ведь в то время, когда титаны правили миром, боги еще не восстали, а Зевс не воцарился на Олимпе, Калипсо была беззаботным ребенком, одним из отпрысков генерала Атласа, бегала по дворцу и третировала воздушных слуг. О боги! По возрасту Калипсо вполне могла быть моей нянькой!