Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

Зрители закричали и засвистели. На экранах, установленных вдоль верхнего ряда, засверкали фейерверки и вспыхнула надпись «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, АПОЛЛОН!». Лопнули мешки с конфетти, прикрепленные к балкам высоко под потолком из гофрированной стали, и вокруг флагов чемпионата закружился вихрь из пурпурных и золотых блесток.

Какая ирония! Именно о таком приеме я и мечтал. А теперь мне хотелось лишь ускользнуть обратно в коридор и исчезнуть. Но, естественно, вход, через который мы пришли, исчез, и на его месте теперь была шлакобетонная стена.

Я присел и как можно незаметнее надавил на рычажок железного браслета. Крылышки из него не выпрыгнули, а значит, это был тот самый рычаг, который отправлял сигнал тревоги. Если повезет, Джо и Эмми поймут, что мы в беде, и отследят наше местоположение, хотя я все еще не понимал, чем они смогут нам помочь. Что ж, они хотя бы узнают, где искать наши тела.

Мэг ушла в себя, словно отгородившись от шума и зрительских взглядов невидимыми жалюзи. На мгновение я засомневался, не предала ли она меня снова, заманив прямо в лапы к Триумвирату.

Нет. Я отказывался в это верить. И все же… почему она настаивала, чтобы мы пришли сюда?

Коммод ждал, пока рев толпы утихнет. Боевые страусы рвались со своих цепей. Львы рычали. Слониха мотала головой, словно пытаясь стряхнуть с себя дурацкий шлем.

– Мэг, – сказал я, стараясь унять свой страх. – Почему ты… Почему мы?..

Выражение ее лица было таким же загадочным, как у полубогов из Лагеря полукровок, привлеченных в рощу Додоны таинственными голосами.

– Что-то, – пробормотала она. – Здесь что-то есть.

Это было жуткое преуменьшение. Здесь было много всего! И большинство из этого хотело нас убить.

На экранах снова вспыхнули фейерверки и дурацкие надписи вроде «ОБОРОНА!» и «ДАВАЙТЕ ПОШУМИМ!». И реклама энергетических напитков. У меня чуть кровь из глаз не пошла.

Коммод улыбнулся мне:

– Мне пришлось поторопить события, мой добрый друг. Это просто генеральная репетиция, но раз уж ты здесь, я в срочном порядке организовал кое-какие сюрпризы. Завтра, после того как я сровняю с землей Станцию, мы повторим все представление уже с полным залом. Постарайся сегодня остаться в живых, но не стесняйся – страдай сколько захочешь. А ты, Мэг… – его цоканье эхом прокатилось по стадиону. – Твой отчим очень сильно разочарован. Ты скоро сама узнаешь, насколько сильно.

Мэг подняла один из мечей и указала им на императорскую ложу. Я ждал, что она выдаст в ответ что-нибудь уничижительное, вроде «Ты тупой», но, похоже, этот жест и был ее ответом. Я снова вспомнил кошмарную сцену в Колизее, когда Коммод кидал в сенаторов страусиными головами и указывал на них мечом: «Вы следующие». Но ведь Мэг не могла об этом знать… правда?

Улыбка Коммода дрогнула. Он взял в руки лист с текстом:

– Итак, программа шоу! Сначала под дулами автоматов в зал стройно входят жители Индианаполиса и занимают свои места. Я скажу несколько слов, поблагодарю их за то, что пришли, и объявлю, что их город отныне называется Коммодианаполис.

Зрители закричали и затопали ногами. Раздался одинокий гудок.

– Да-да, – отмахнулся Коммод. – Затем я отправляю в город армию блеммий, которые разобьют по бутылке шампанского о каждое здание. На всех улицах развернут мои знамена. Все тела, привезенные со Станции, подвесим на веревках вон туда, – он указал на потолок, – и после этого начнется самое веселое! – Он отбросил листок. – Ты даже не представляешь, Аполлон, с каким нетерпением я этого жду! Ты ведь понимаешь, что все это было предопределено? Дух Трофония недвусмысленно дал понять об этом.

У меня из горла вырвался звук вувузелы:

– Ты советовался с Темным оракулом?!

Я не был уверен, что он услышал меня с такого расстояния, но император засмеялся:

– Ну конечно, дорогой мой! Правда, не лично. Для таких дел у меня есть слуги. Но ответ Трофония был вполне определенным: только когда я уничтожу Станцию и принесу тебя в жертву на играх, я смогу переименовать этот город и править Средним Западом как бог-император!

Два прожектора направили лучи на Коммода. Он сорвал с себя тогу и остался в сшитом из шкуры Немейского льва гоночном комбинезоне, на груди и рукавах которого красовались ярлыки корпоративных спонсоров.

Император повернулся кругом, демонстрируя свой наряд, на что зрители отреагировали восторженным уханьем и аханьем.

– Нравится? – спросил он. – Я хорошо изучил свой новый город. Мои друзья-императоры считают, что здесь скучно. Но я докажу им, что это не так! Я устрою лучший Гладиаторский чемпионат Инди-Колт-500-Дабл!

Мне лично показалось, что над названием Коммоду следовало еще поработать, но зрители бесновались от восторга.

А затем все произошло одновременно. Из динамиков грянула музыка кантри, возможно, это был Джейсон Алдин [31] Джейсон Алдин – американский музыкант, кантри-певец. , но помехи и эхо были такими, что, даже обладая моим чутким слухом, сложно было сказать наверняка. В дальней части стадиона в стене у гоночного трека открылись ворота. Три болида «Формулы-1» – красный, желтый и синий, словно из детского игрушечного набора – с ревом выехали на трассу.

Цепи, которыми были прикованы животные на поле, отсоединились от их ошейников. Дикие кентавры принялись кидать фрукты с трибун и дуть в вувузелы. Откуда-то из-за императорской ложи выстрелили пушки, и, перелетев через ворота, на поле приземлилась дюжина гладиаторов. Некоторые, ловко прокатившись по земле, тут же вскочили на ноги. Другие грохнулись на газон как комки в доспехах и больше не двигались.

Болиды взревели и помчались по треку, и нам с Мэг пришлось выйти на поле, чтобы не попасть под колеса. Гладиаторы и звери кинулись друг на друга, молотя кулаками и когтями, и на поле началось жуткое подобие фильма «В ритме Нашвилла» [32]. А затем, без какой-либо на то причины, из сетки, подвешенной под огромным монитором, в самую середину поля посыпались сотни баскетбольных мячей.

Даже по меркам Коммода зрелище было полной безвкусицей и мешаниной, но я сомневался, что проживу достаточно долго, чтобы написать разгромную рецензию. Адреналин бил мое тело как напряжение в 220 вольт. Мэг с криком бросилась на ближайшего страуса. Я не придумал ничего лучше, чем побежать за ней с Троном Мнемозины и тридцатью фунтами другого барахла за спиной.

Все шесть страусов кинулись на нас. Может, это звучит не так устрашающе, как Карфагенская змея или бронзовый колосс, но страусы могут бегать со скоростью сорок миль в час. Они клацали железными зубами, шлемы с пиками болтались из стороны в сторону, а обмотанные колючей проволокой ноги грохотали по полю как смертоносный лес из уродливых новогодних елок розового цвета.