Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

Я наложил стрелу на тетиву, но даже обладай я мастерством Коммода, мне вряд ли удалось бы обезглавить всех шестерых птиц прежде, чем они бы нас разорвали. Я сомневался, что даже Мэг, вооруженная огромными мечами, сможет справиться с таким количеством.

Я тут же сложил про себя предсмертное хайку: Злобные птицы / Бьют шипастыми ногами / Умираю! Больно!

Скажу в свое оправдание, что времени на исправления особо не было.

Так что же нас спасло? Баскетбольные мячи ex machina . Видимо, над нами рассыпалась еще одна связка или какие-то из прошлых мячей застряли в сетке. Двадцать или тридцать штук посыпались на нас, так что страусам пришлось убегать и уворачиваться. Один бедняга наступил на мяч и грохнулся вниз головой, уткнувшись заточенным клювом в газон. Два его собрата споткнулись об него, и на этом месте тут же образовалась куча из перьев, ног и колючей проволоки.

– Давай! – крикнула мне Мэг.

Вместо того чтобы сражаться со страусами, она схватила одного за шею и взлетела ему на спину, каким-то образом умудрившись остаться в живых. Она помчалась вперед, разя мечами монстров и гладиаторов.

Неплохо – но как я должен был за ней успевать? К тому же теперь мой план – прятаться у нее за спиной – лишился всякого смысла. Эгоистичная девчонка.

Я поразил стрелой ближайшего врага – циклопа, который бежал ко мне, размахивая дубиной. Понятия не имею, откуда он взялся, но я отправил его в Тартар, где ему самое место.

Я увернулся от огнедышащей лошади, запустил баскетбольный мяч в живот гладиатору, избежал столкновения со львом, который гнался за вкусненьким страусом. (И все это, заметьте, я проделал со стулом на спине!)

Мэг верхом на смертоносной птице неслась прямо к императорской ложе, сметая на своем пути все преграды. Я понял ее намерение – убить Коммода. Я ковылял за ней так быстро, как мог, но голова у меня разрывалась от музыки кантри, улюлюканья толпы и рева болидов «Формулы-1», набирающих скорость на треке.

На меня ринулась стая волчеголовых воинов: их было слишком много, и они были слишком близко, чтобы я мог перестрелять их из лука. Я сорвал с себя бандольер со шприцами и прыснул нашатырем в их волчьи морды. Они закричали, выцарапывая себе глаза, и начали рассыпаться в прах. Многие стражи Олимпа знают, что нашатырный спирт отлично выводит монстров и другие загрязнения.

Я пробил себе дорогу к единственному островку спокойствия на поле – к слонихе.

Ей явно не хотелось ни на кого нападать. А из-за ее размера и прочной кольчуги никто из других бойцов не имел большого желания к ней приближаться. А может, заметив на ней шлем «Жеребцов», они просто решили не связываться с хозяевами поля.

Она казалась такой печальной и подавленной, что меня потянуло к ней как к родственной душе.

Я достал боевой укулеле и наиграл песню о слонах – «Пахидерм, идущий на юг» группы «Праймус». В ней грустное и запоминающееся вступление – прекрасный вариант для соло на укулеле.

– Великая слониха, – напел я, подходя к ней. – Можно я поеду на тебе?

Она посмотрела на меня, моргнув карими глазами, вздохнула, словно говоря «Делай что хочешь, Аполлон. Они надели на меня этот дурацкий шлем. Теперь мне все равно».

Мое пение грубо прервал гладиатор с трезубцем. Я врезал ему по лицу боевым укулеле. Затем по передней ноге слонихи я забрался к ней на спину. В последний раз я проделывал такое, когда бог грозы Индра потащил меня среди ночи искать виндалу [33], но полагаю, что однажды научившись ездить на слоне, ты уже никогда не разучишься.

Мэг уже была на двадцатиярдовой линии, она неслась на страусе к императору, оставляя за собой стонущих гладиаторов и пепел от поверженных монстров.

Коммод весело захлопал в ладоши:

– Умница, Мэг! Я бы с радостью с тобой сразился, но ВЕРНЕМСЯ К ЭТОМУ ПОЗЖЕ!

Музыка внезапно прекратилась. Гладиаторы замерли посреди битвы. Болиды остановились. Даже страус Мэг встал на поле и оглянулся, удивляясь тому, что вдруг стало так тихо.

Из динамиков зазвучала, нагнетая обстановку, барабанная дробь.

– Мэг Маккаффри! – объявил Коммод голосом телеведущего. – У нас есть для тебя особый сюрприз – прямо из Нью-Йорка прибыл кое-кто, кого ты знаешь! Сможешь ли ты спасти его от пламени?

Лучи прожектора высветили пространство над очковой зоной, прямо над воротами. Мои внутренности обдало жаром, как после порции виндалу. Теперь я понял, что чувствовала Мэг – это странное нечто, манившее ее на стадион. На длинной цепи, прикрепленной к потолочным балкам, извиваясь и пытаясь разорвать путы, висел особый сюрприз императора – верный соратник Мэг карпос Персик.

Я наложил стрелу на тетиву и выстрелил в цепь.

В большинстве случаев моим первым порывом было стрелять. И обычно это оказывалось правильным. (Если не считать того раза, когда Гермес ворвался ко мне в уборную без стука. И да, я всегда держу лук под рукой, когда сижу на унитазе. А что такого?)

Но на этот раз мысль была неудачной. Персик так вертелся и качался, что стрела пролетела мимо цели и поразила какую-то блеммию на трибунах.

– Стой! – завопила Мэг. – Ты попадешь в Персика!

Император рассмеялся:

– Будет жаль, ведь ему предстоит сгореть заживо!

Коммод выпрыгнул из своей ложи и приземлился на гоночный трек. Мэг занесла меч, приготовившись к нападению, но наемники на трибунах подняли винтовки. Не важно, что снайперы были от меня в пятидесяти ярдах, ведь у них на мушке был кое-кто столь же важный, как… ну да, как я. У меня на груди задрожала стайка красных лазерных точек.

– Спокойно, Мэг, – проговорил император, указывая на меня. – Моя игра – мои правила. Если ты, конечно, не хочешь лишиться обоих друзей на генеральной репетиции.

Мэг подняла один меч, затем другой, взвешивая их как «за» и «против». Она была слишком далеко, и я не мог разглядеть ее лица, но чувствовал ее мучения. Как же часто мне приходилось стоять перед подобным выбором! Кого уничтожить: троянцев или греков? Заигрывать ли мне с Охотницами сестры, которые могут отвесить пощечину, или с Бритомартидой, которая может и взорвать? Такие решения многое говорят о нас.

Пока Мэг мучилась выбором, механики в тогах выкатили на трек еще один болид – ярко-пурпурную машину с цифрой «1» на капоте. Из крыши у нее торчал тонкий стержень высотой около двадцати футов, наверху которого было что-то намотано.

Моей первой мыслью было: зачем Коммоду понадобилась такая большая антенна? Затем я снова взглянул на болтающегося в воздухе карпоса. В свете прожекторов Персик блестел, как будто был вымазан в жире. К ногам его, обычно босым, сейчас были привязаны куски крупной наждачной бумаги, как та, что бывает с боков спичечного коробка.