Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

Потом он взмыл в небо и скрылся в низких серых тучах. Тело Элоизы рассыпалось в прах.

– Мы посадим здесь кошачью мяту, – сказала Эмми, вытирая щеки от слез. – Элоизе нравилась кошачья мята.

Калипсо вытерла глаза рукавом:

– Это будет хорошо. А куда улетел Абеляр?

Джозефина посмотрела на облака:

– Он вернется. Просто ему нужно время. Птенец вылупится через несколько недель. Мы пока присмотрим за яйцом.

От мысли об осиротевших грифоне и птенце мне стало невыносимо грустно, хоть я и понимал, что здесь, на Станции, их будет окружать самая любящая семья на свете.

Во время краткой церемонии Джорджина то и дело с опаской поглядывала на меня, крутя что-то в руках. Может, куклу? Я особенно не присматривался. Теперь Джозефина легонько похлопала дочь по спине.

– Не бойся, малышка, – сказала она девочке. – Подойди.

Джорджина, шаркая, приблизилась ко мне. На ней был чистый комбинезон, который шел ей куда больше, чем Лео. Теперь она была умыта, волосы ее стали пушистыми, а лицо порозовело.

– Мамы сказали, что ты, может быть, мой папа, – промямлила она, не глядя мне в глаза.

Я нервно сглотнул. В моей жизни были тысячи подобных разговоров, но теперь, когда я стал Лестером Пападопулосом, мне было еще более неловко, чем обычно.

– Я… может быть, Джорджина. Я не знаю.

– Ладно, – она протянула мне то, что держала в руке – человечка, сплетенного из ершиков для трубки, – и прижала фигурку к моей ладони. – Я его сделала для тебя. Можешь взять с собой, когда уйдешь.

Я рассмотрел куколку. Ничего особенного, похожая на пряничного человечка фигурка из проволоки и цветного пуха, в сгибах которой запуталось несколько волосков из бороды… Погодите-ка. Ничего себе. Это был тот самый человечек, который прилип к лицу Коммода. Наверное, он упал, когда император бросился к окну.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Джорджина, если тебе когда-нибудь понадобится помощь, если ты захочешь поговорить…

– Нет, спасибо. – Она отвернулась и побежала обратно к Джозефине.

Та поцеловала дочь в макушку:

– Ты умница, милая.

И они пошли к лестнице. Калипсо, ухмыльнувшись, тоже ушла, оставив меня наедине с Эмми.

Какое-то время мы молча стояли у грядки.

На Эмми была серебристая куртка, оставшаяся с тех времен, когда она была Охотницей.

– Элоиза и Абеляр стали нашими первыми друзьями, когда мы поселились на Станции.

– Мне очень жаль.

В лучах закатного солнца ее седые волосы сверкали как сталь. Морщинки углубились, лицо казалось более усталым и изможденным. Сколько лет еще продлится ее человеческая жизнь… может, двадцать? Для бессмертного это просто миг. Но я больше не злился за то, что она отказалась от моего дара, от жизни богини. Артемида, очевидно, приняла ее выбор. Артемида, которая презирала романтическую любовь во всех ее проявлениях, поняла, что Эмми и Джозефина заслуживают того, чтобы состариться вместе. И я тоже должен был это принять.

– Вам удалось создать нечто прекрасное, Гемифея, – сказал я. – Коммоду не под силу это уничтожить. Вы вернете все, что потеряли. Я вам завидую.

На лице у нее проступила улыбка:

– Никогда не думала, что услышу такое от тебя, владыка Аполлон.

Владыка Аполлон . Титул, который мне не подходил. Он был словно шляпа, которую я носил много веков назад… громоздкая, неудобная и тяжелая, вроде тех, под которыми в елизаветинские времена Билл Шекспир прятал свою плешь.

– А что с Темным Пророчеством? – спросила Эмми. – Ты понял, о чем оно?

Я посмотрел на грифонье перо, упавшее на землю:

– Кое-что понял. Но не все. Наверное, достаточно, чтобы придумать план действий.

Эмми кивнула:

– Тогда лучше вернемся к друзьям. Можем обсудить все за ужином. Кроме того, – она легонько ткнула меня кулаком в плечо, – морковка сама себя не почистит.

Пусть Мойры сделают так, что все корнеплоды отправятся в бездну Тартара.

Больше мне на этот счет нечего сказать.

К обеду главный зал был практически восстановлен.

Удивительно, но даже Фестуса удалось собрать почти целиком. Сейчас он был на крыше в компании большой бочки с машинным маслом и соусом табаско. Лео был доволен своей работой, хотя все еще не мог отыскать несколько деталей. Он весь день бродил по Станции с криками «Кто увидит бронзовую селезенку вот такого размера, скажите мне!».

Охотницы Артемиды, как обычно, расселись по залу небольшими группками, но приняли в свои компании новичков, освобожденных из тюрьмы Коммода. Они подружились, сражаясь бок о бок.

Эмми сидела во главе обеденного стола. У нее на коленях спала Джорджина, перед которой лежала стопка расскрасок и маркеров. Напротив нее Талия Грейс крутила свой кинжал как волчок. Джозефина и Калипсо, склонившись над записями волшебницы, пытались истолковать строки пророчества.

Я сел рядом с Мэг. Удивительно, да? Она выглядела совсем здоровой после лечения Эмми. (Послушав меня, Эмми убрала из медблока террариум со змеями на то время, пока там была Мэг. Я боялся, что, проснувшись и увидев змей, Маккаффри может испугаться и превратить их в фигурные горшки с чиа.) Ее персиковые духи пока улетучились в свое фруктовое измерение.

Сегодня моя юная подруга была даже прожорливей, чем обычно. Она набивала рот, загребая с тарелки соевую индейку с подливкой, и так воровато озиралась, словно снова стала полудиким ребенком с улиц Нью-Йорка. Я старался не попадаться ей под руку.

Наконец Джозефина и Калипсо оторвались от желтого блокнота.

– Так, – Калипсо тяжело вздохнула. – Мы расшифровали некоторые строки, но без твоей помощи не обойтись, Аполлон. Может, расскажешь нам, что произошло в пещере Трофония?

Я посмотрел на Мэг, испугавшись, что, если начну вспоминать все ужасы, которые нам довелось пережить, она залезет вместе с тарелкой под стол и будет рычать, когда кто-то попробует достать ее оттуда.

Но она лишь рыгнула:

– Я особо не помню. Рассказывай.

И я поведал о том, как по требованию Трофония разрушил пещеру оракула. Джозефине и Эмми это явно не понравилось, но они не стали кричать и ругаться. Пистолет Джозефины так и остался лежать в шкафчике на кухне. Мне оставалось надеяться, что мой отец Зевс отреагирует так же спокойно, когда узнает об уничтоженном оракуле.

Эмми обвела взглядом зал:

– Я вдруг поняла, что в последний раз видела Агамеда перед битвой. Кто-нибудь видел его после этого?

Оказалось, что безголового духа никто в последнее время не встречал.

Эмми погладила дочку по волосам.

– То, что оракул разрушен, не страшно, но я волнуюсь за Джорджи. Она всегда была связана с этим местом. И Агамед… он ей очень нравился.