Рик Риордан - Тайный оракул [litres]

– Хмм… да, сатиры. А почему бы не послать того, другого сатира, друга Перси?

– Гроувера? – уточнил Нико. – Он в Калифорнии. Там сейчас весь Совет козлоногих старейшин. Думают, что делать с засухой.

– Вот как… – Настроение моментально упало. Гроувер запомнился мне парнем предприимчивым и находчивым, но если он борется в Калифорнии с природными катастрофами, рассчитывать на его скорое возвращение не приходилось.

– И, наконец, – провозгласил Хирон, – давайте поприветствуем новую полукровку – Мэг Маккаффри!

Моя подруга вытерла рот и поднялась.

– Встань, Мэг, – сказала Элис Миядзава.

Джулия Файнголд рассмеялась.

За столом Ареса со скамьи поднялся Шерман Ян.

– А вот эта… эта штучка заслуживает особого приветствия. Ты как думаешь, Коннор?

Коннор опустил руку в рюкзак.

– Думаю, озеро будет то, что надо.

– Мэг… – только и успел сказать я.

И тут все полетело кувырком.

Шерман Ян направился к Мэг. Коннор Стоулл достал золотую сеть и бросил ей на голову. Мэг взвизгнула и попыталась высвободиться.

– Окунуть ее! Топи ее! – скандировали остальные.

Хирон попытался призвать собрание к порядку:

– Секундочку, полукровки! Подождите!

Происходящее прервал грозный горловой рев. Нечто, смешавшееся в комок из круглолицей плоти, лиственных крыльев и льняного подгузника, сорвалось с вершины колоннады и рухнуло на спину Шермана Яна, повергнув его лицом вниз на каменный пол. Карпос по имени Персик поднялся и, завывая, ударил себя в грудь. Глаза малыша горели зеленым гневом. В следующий момент он уже бросился на Коннора Стоулла, сжал своими пухленькими ножками шею полубога и принялся рвать зубами волосы у него на голове.

– Уберите его! – взвыл Коннор, мечась вслепую по павильону. – Снимите его с меня!

Постепенно полукровки оправились от шока и некоторые даже вынули мечи.

– C’e un karpos! – воскликнула итальянка.

– Убей его! – предложила Элис Миядзава.

– Нет! – крикнул я.

Когда я раньше отдавал такого рода команду, она приводила к ситуации, известной как тюремный локдаун : смертные падали на живот и замирали, ожидая моих дальнейших распоряжений. Увы, теперь я сам был жалким смертным с писклявым голосом подростка.

Моя дочь Кайла вынула стрелу.

– Персик, отпусти его! – крикнула Мэг и, выбравшись из-под сетки, бросила ее на пол и подбежала к Коннору.

Карпос соскочил с шеи Коннора, приземлился у ног Мэг, оскалил клыки и угрожающе зашипел, повернувшись к полукровкам, обступившим его полукольцом и уже обнажившим оружие.

– Отойди, – сказал Нико ди Анджело. – Эта тварь опасна.

– Нет! Не убивайте его! – Голос у Мэг сорвался на визг.

Шерман Ян катался по полу, мыча от боли. Выглядел он еще хуже, чем раньше – из раны на лбу, оказывается, может вытечь поразительно много крови, – но его вид только укреплял решимость остальных.

Кайла натянула тетиву лука.

Джулия Файнголд вынула из ножен кинжал.

– Подождите! – взмолился я.

Что случилось потом, понять смог не каждый.

Джулия бросилась в атаку. Кайла выстрелила из лука.

Мэг выбросила вперед руки, и между пальцами вспыхнул неяркий золотистый свет. В следующий момент юная Маккаффри уже держала два меча с загнутыми в древнетракийском стиле лезвиями, сделанными из имперского золота. Такого оружия я не видал со времен падения Рима. Появились они словно ниоткуда, но мой долгий опыт знакомства с магией подсказал, что Мэг вызвала их из своих колечек-полумесяцев.

Оба лезвия как будто ожили и одновременно, с быстротой вихря, перерубили в воздухе стрелу Кайлы и обезоружили Джулию, выбив и швырнув на пол ее кинжал.

– Во имя Аида! – требовательно вопросил Коннор. С вырванными клочьями волосами он напоминал поруганную куклу. – Кто эта девчонка?

Персик все еще скалился у ног Мэг, которая несколькими выпадами заставила отступить опешивших и разъяренных полукровок.

Должно быть, зрение у меня было все же получше, чем у большинства смертных, потому что именно я первым заметил сияющий знак над головой моей юной подруги.

А когда я узнал символ, мое сердце обратилось в свинец.

Увиденное не понравилось мне, но я все же счел своим долгом привлечь внимание других:

– Смотрите.

В первый момент остальные просто вытаращились растерянно. Но потом сияние сделалось ярче: прямо над головой Мэг Маккаффри сверкал золотой серп и пара снопов пшеницы.

– Да она коммунистка! – ахнул кто-то.

Девушка, сидевшая за столом Четвертого дома, презрительно усмехнулась:

– Нет, Дэмиен, это символ моей мамы. – Смысл сказанного дошел до нее самой, и она открыла рот. – То есть… значит… это символ ее матери.

Голова закружилась. Я не желал принимать эту правду. Не желал служить той, у кого такой родитель. А еще я понял значение колец. Это не были полумесяцы – это были серпы. Будучи единственным представителем Олимпа, я счел своим долгом объявить ее официальный титул.

– Моя подруга более не безымянна!

Другие полубоги преклонили колени – кто-то с полным почтением, кто-то неохотно.

– Леди и джентльмены, – произнес я голосом горше Хиронова чая, – пожалуйста, встречайте Мэг Маккаффри, дочь Деметры.

Как быть с Мэг? Как ее принимать? Никто этого не знал.

Винить их я не мог.

Теперь, выяснив, кто ее мать, я понимал девчонку еще меньше.

Да, кое-какие подозрения у меня были, но я надеялся, что они не оправдаются. Быть так долго правым – ужасное бремя.

Так с какой стати мне бояться ребенка Деметры?

Хороший вопрос.

Весь прошлый день я занимался тем, что складывал разрозненные воспоминания об этой богине. Когда-то Деметра была моей любимой тетушкой. То, первое поколение богов было компанией зануд (я смотрю на вас, Гера, Аид, отец), но Деметра всегда казалась особой доброй и приятной – если не считать ее попыток уничтожить человечество мором и голодом, но, как говорится, у каждого случаются плохие дни.

Потом я допустил ошибку – начал встречаться с одной из ее дочерей. Звали ее, кажется, Хрисофемида, а если ошибаюсь – не обессудьте. Даже когда я был богом, имена бывших в голове как-то не задерживались. Молодая женщина спела песенку на одном из моих дельфийских фестивалей. Чудесный голос. Вот я и влюбился. По правде говоря, влюблялся я в каждую победительницу и всех участниц, но что тут скажешь? Мелодичный голос – моя слабость.

Деметре это не понравилось. После похищения Аидом Персефоны она с недоверием относилась к попыткам богов ухаживать за ее дочерьми.

В общем, мы крупно поговорили. Сровняли с землей несколько гор. Разрушили несколько городов-государств. Сами знаете, какими горячими бывают семейные споры. В конце концов заключили какое-никакое перемирие, но с тех пор я взял за правило держаться подальше от детей Деметры.