Рик Риордан - Тайный оракул [litres]

– НАЗАД, ГАДКИЕ МУРАШИ! БРАЗИЛИЯ!

Муравьи дрогнули – смущенные то ли яркими цветами, то ли моим голосом, то ли моей безрассудной самоуверенностью. Пока они мялись в нерешительности, по потолку, от того места, куда угодила стрела, разбежались трещины, а в следующее мгновение тонны грунта обрушились на головы мирмеков.

Когда пыль рассеялась, половина пещеры исчезла вместе с нашими врагами.

Я уставился на платок.

– Клянусь Стиксом. Он действительно обладает магической силой. Если об этом узнает Паоло, он станет невыносим.

– Сюда! – крикнула Мэг.

Я обернулся. Через кучу трупов лез еще один мирмек, пробравшийся, наверно, через второй выход, находившийся за омерзительной кладовой. Прежде чем я успел сообразить, что делать, Мэг, разбросав цветы, вырвалась из кокона.

– Мои кольца!

Я сорвал их со струны и бросил ей. Едва попав в руки Мэг, они вспыхнули и превратились в два ятагана.

Мирмек, скорее всего, вообще не успел ни о чем подумать – клинки блеснули и срезали его бронированную голову. Тело свалилось на пол.

Мэг повернулась ко мне. На ее лице разыгрался целый спектакль эмоций – вины, горечи, страдания. Я даже испугался, что она воспользуется своим оружием против меня.

– Аполлон… – Голос моей юной подруги сорвался. По-моему, она еще не оправилась от моей песни, потрясшей ее до основания. Мысленно я дал зарок – быть сдержаннее в выражении чувств, когда поблизости есть смертный.

– Все в порядке. Это я должен извиняться перед тобой. Это из-за меня ты попала в переплет.

Она покачала головой:

– Ты не понимаешь. Я…

Бешеный вопль эхом ворвался в пещеру, сотрясая просевший потолок и низвергая на наши головы комки пыли. Вопль заставил меня вспомнить Геру, когда она проносилась по коридорам Олимпа, проклиная меня за неопущенную крышку туалета.

– Муравьиная царица, – догадался я. – Надо уходить.

Мэг указала клинком на единственный выход:

– Звук шел оттуда. Мы пойдем ей навстречу.

– Вот именно. Так что давай обойдемся без покаяний, ладно? Погибнуть еще не поздно.

Мы нашли царицу.

Ура.

Все коридоры вели, должно быть, к ней. От ее палаты они расходились как лучи утренней звезды.

Размерами Ее Величество была втрое больше самого крупного из солдат – громадная башня из черного хитина и колючих конечностей, со сложенными на спине просвечивающими овальными крыльями. Глаза напоминали застывшие озера цвета оникса. На ее животе пульсировал прозрачный мешочек, наполненный мерцающими яйцами. Глядя на него, я пожалел, что изобрел лекарства в гель-капсулах.

Распухший живот должен был снижать ее подвижность в бою, но она была столь велика, что могла перехватить нас, прежде чем мы достигнем ближайшего выхода. Громадные мандибулы перекусили бы нас пополам, как сухие веточки.

– Мэг, как насчет того, чтобы употребить твои скимитары против этой почтенной леди?

Мэг посмотрела на меня с ужасом.

– Да, а еще она – насекомое, которое ты терпеть не можешь. И ее детишки готовили тебя к обеду.

Мэг нахмурилась.

– И все равно… Что-то мне это не нравится.

Царица зашипела – как будто струя воздуха ударила из сухого баллончика. Она бы наверняка уже сразила нас кислотой, если бы ее не беспокоили долговременные эффекты коррозирующего вещества на личинок. В нынешние времена муравьиным царицам приходится быть осторожными.

– У тебя есть другое предложение? – спросил я. – Желательно такое, которое не предусматривает гибель?

Мэг указала на туннель непосредственно за кладкой яиц:

– Нам нужно туда. Тот ход ведет к роще.

– Откуда ты знаешь?

– Деревья… – Она склонила голову чуточку набок. – Я будто слышу, как они растут.

Музы как-то рассказывали мне, что могут слышать, как высыхают чернила на страницах, только что исписанных новыми стихами. Почему бы дочери Деметры не слышать, как растут деревья? Не удивил меня и тот факт, что туннель находился в самом опасном для нас месте пещеры.

– Пой. Пой как раньше.

– Не могу. Голос почти пропал.

Кроме того, мне вовсе не хотелось терять ее снова. Освободив Мэг, я, вероятно, исполнил клятву, данную богу гейзера Питу. С другой стороны, пением и стрельбой из лука я снова, уже во второй раз, нарушил клятву, данную реке Стикс. Продолжение в том же духе лишь усугубило бы мое положение. Какие бы космические наказания ни ожидали меня, я не хотел, чтобы они пали и на мою спутницу.

Ее Величество щелкнула челюстями, посылая нам предупредительный сигнал – отступите. Еще немного, буквально несколько шагов, и моя голова покатилась бы по пыльному полу.

И тогда я запел. Точнее, попытался сделать все возможное с тем хриплым голосом, который остался в моем распоряжении. Я начал отбивать ритм бум-чика-чика и пританцовывать в том стиле, который отрабатывал с Девятью Музами перед войной с Геей.

Ну и ладно. Сделаю все один.

Я зарядил «Танец» Наза, одну из самых трогательных од матери, на написание которой я когда-либо кого-то вдохновлял. (Не стоит благодарности, Наз.) Правда, с текстом я обошелся весьма вольно. Ангел превратился у меня в многодетную мать, а женщина – в насекомое. Но чувства остались те же. Распевая перед беременной царицей, я думал о своей дорогой матери Лето. Я пел о том, что хотел бы жениться только на такой женщине (или насекомой). Пел искренне, от души. Но такой у меня не будет никогда. Не судьба.

Ее усики задрожали. Голова закачалась вперед-назад, и яйца стали вылезать из живота. Сосредоточиться в такой обстановке было нелегко, но я держался.

Закончив выступление, я упал на колено и протянул руки, ожидая вердикта царицы и зная, что она либо убьет меня, либо нет. Сил больше не осталось. Я излил себя целиком и уже не мог бы выговорить ни строчки.

Рядом со мной, сжимая мечи, замерла Мэг. Ее Величество содрогнулась, закинула голову и взвыла, вложив в вой больше горечи и отчаяния, чем раздражения и злости.

Потом она наклонилась и мягко подтолкнула меня в направлении нужного нам туннеля.

– Спасибо, – прохрипел я. – Мои извинения в связи с убитыми муравьями.

Я погладил ее по лбу.

– Можно мне называть тебя Мамой?

Ее рот довольно запузырился пеной.

– Аполлон, – окликнула меня Мэг, – пойдем отсюда поскорее, пока она не передумала.

Я не разделял ее опасений. По-моему, она приняла мою присягу на верность, а нас – в свой выводок. Но Мэг была права в другом: время поджимало. Провожаемые взглядом Мамы, мы обошли кладку яиц и углубились в туннель. Вверху мерцал дневной свет.

Никогда еще я не был так рад, что вижу поле смерти.

Мы вышли на поляну, устланную разбросанными костями. Большинство этих костей принадлежало лесным животным. Некоторые напоминали человеческие. Вероятно, мы наткнулись на свалку мирмеков, которые, судя по всему, вывозили свой мусор не слишком регулярно.