Рик Риордан - Тайный оракул [litres]

Воспоминания накатили горькой, мучительной волной. Кирена, моя бывшая подружка, ради мести изменившая мне с Аресом. Артемида, выстрелившая мне в пах из-за того, что я флиртовал с ее охотницами. В 1928 году Александр Флеминг отказался признать мои заслуги в открытии пенициллина. К чему это я? К тому, что такое не забывается, боль остается.

– Мэг, мы же друзья, – обиженно пробормотал я. – Как ты могла так поступить со мной?

Мэг уставилась на свои красные кеды – кеды цвета предательства.

– Я пыталась тебе сказать… предупредить…

– У нее доброе сердце, – улыбнулся Нерон. – Но вы ведь были друзьями всего лишь несколько дней, да и то потому лишь только, что это я попросил ее подружиться с тобой.

Много лет я был ей приемным отцом, покровителем и опекуном. Она – член Императорского двора.

Моя любимая бродяжка. Да, за прошедшую неделю я проникся к ней нежными чувствами. Представить ее другой, важной птицей, и уж тем более частью свиты Нерона я не мог.

– Я рисковал жизнью ради тебя. А это кое-что да значит, ведь речь шла о жизни и смерти!

Нерон вежливо похлопал в ладоши.

– Мы все под впечатлением от твоей храбрости, Аполлон. А теперь давай, открывай ворота. Слишком долго они не поддаются мне.

Я попытался обдать ее презрением, но получилось плохо. Слишком сильна была боль обиды и унижения. Мы, боги, не любим ощущать свою уязвимость. К тому же и Мэг на меня не смотрела.

Потрясенный и растерянный, я повернулся к дубовым воротам. На их сросшихся стволах виднелись следы предыдущих приступов Нерона – шрамы от цепной пилы, ожоги, укусы топора и даже ямочки от пуль. От всех этих усилий пострадала лишь внешняя кора. Наиболее потерпевший участок – в дюйм глубиной, со вздувшейся, ободранной корой – напоминал отпечаток человеческой руки. Я взглянул на Поли, бога гейзера, висящего без чувств с пятью полубогами, и повернулся к Нерону:

– Что ты делал?

– А, много чего! В эту переднюю мы попали еще несколько недель назад. Лабиринт имеет удобный выход прямо в гнездо мирмеков. Но пройти через эти ворота…

– И ты заставил духа гейзера помогать тебе? – Я едва сдержался, чтобы не швырнуть в императора свои ветряные колокольчики. – Ты заставил духа природы уничтожать саму природу? Как ты можешь, Мэг, терпеть такое?

Персик зарычал. Впервые за все время у меня возникло чувство, что малыш, возможно, согласен со мной. Что касается Мэг, то она словно отгородилась от всего происходящего – лицо ее не выражало никаких чувств, а взгляд вцепился в разбросанные по полю кости.

– Ну хватит, – вмешался Нерон. – Есть хорошие духи природы, а есть плохие – девочка сама знает. А этот гейзерный божок такой надоедливый. Постоянно просил заполнить какие-то свои анкеты. Да и не надо ему было так удаляться от источника силы. Поймать его труда не составляло. В любом случае, толку от пара было мало.

– А пятеро полубогов? Их ты тоже «использовал»?

– Конечно. Заманивать их сюда я не планировал, но каждый раз, когда мы шли на приступ ворот, роща начинала вопить. Наверно, звала на помощь, а полукровки не могли не откликнуться. Первым забрел вот этот. – Нерон указал на Сесила Марковица. – Последними – твои детишки. Остин и Кайла, да? Появились после того, как мы заставили Поли пропарить деревья. Похоже, роще это особенно не понравилось. Так вот мы и заполучили двух полубогов по цене одного!

Я не выдержал и, испустив гортанный рев, бросился на императора с одним намерением: свернуть это жалкое, волосатое подобие шеи. Германцы, конечно, убили бы меня раньше, но до такого унижения дело не дошло. Споткнувшись о человеческий таз, я рухнул и проехался на животе по костям.

– Аполлон! – Мэг подбежала ко мне.

Я перевернулся на спину и отбрыкнулся, как капризный ребенок.

– Обойдусь и без твоей помощи! Неужели ты не понимаешь, кто твой опекун? Чудовище! Император, который…

– Молчи! – предупредил Нерон. – Только скажи «который играл на скрипке, пока Рим погибал в огне», я прикажу Винсу и Гэри содрать с тебя кожу и пустить ее на доспехи. И ты не хуже меня знаешь, что скрипок в те времена еще не было. Кстати, Великий пожар Рима начал не я.

Я поднялся на ноги.

– Но ты извлек из него пользу.

Стоя лицом к лицу с Нероном, я припомнил все гнусные детали его правления – безрассудные излишества и чрезмерную жестокость, ставившие в неловкое положение меня, его предка. Нерон был из тех родственников, которых обычно не приглашают на пир по случаю луперкалии.

– Мэг, на глазах у твоего отчима огонь уничтожил семьдесят процентов Рима. Десятки тысяч людей погибли.

– Я был в тридцати милях от Рима, в Анцио! – проворчал Нерон. – И сразу же вернулся и лично руководил пожарными бригадами!

– Только лишь тогда, когда огонь подступил к твоему дворцу.

Нерон закатил глаза.

– По крайней мере, я успел спасти самое ценное здание!

Мэг накрыла ладонями уши.

– Перестаньте спорить. Пожалуйста.

Из всех вариантов – спорить, помогать Нерону или умереть – первый представлялся наиболее предпочтительным, поэтому я продолжал:

– После Великого пожара он, вместо того чтобы заново застроить домами Палатинский холм, возвел на этом месте новый дворец – Домус ауреа.

– Ах да, – мечтательно произнес Нерон. – Золотой дом. Он был прекрасен. Собственное озеро, три сотни комнат, золотые фрески, выложенные жемчугами и алмазами мозаики – наконец-то мог жить, как и подобает человеку!

– Ты посмел воздвигнуть стофутовую бронзовую статую на газоне перед дворцом! – вскричал я. – Статую, которая изображала тебя в образе бога Солнца. Другими словами, ты имел наглость притворяться мной!

– Действительно, – согласился Нерон. – Та статуя продолжала жить даже после моей смерти. Говорят, она прославилась как Колосс Неронский! Статую перенесли в гладиаторский амфитеатр, который стали называть в ее честь – Колизеем. – Нерон выпятил грудь. – Да, статуя была прекрасным выбором.

Последнее заявление прозвучало еще более зловеще, чем обычно.

– О чем ты говоришь? – спросил я.

– Что? А, да ни о чем. – Император посмотрел на часы – золотой, с лиловым отливом «Ролекс». – Все дело в том, что у меня был стиль! Меня любил народ!

Я покачал головой:

– Они восстали против тебя. Римляне не сомневались, что Великий пожар начал ты, чтобы сделать козлами отпущения христиан.

Спорить было бесполезно, и я это знал. Если Мэг так удачно скрывала свою личину все это время, вряд ли мне удалось бы переубедить ее теперь. Другое дело, что, продержавшись достаточно долго, можно было дождаться кавалерии. Да только где она, кавалерия?

Нерон небрежно махнул рукой.

– Но ведь христиане – террористы! Возможно, город подожгли и не они, но неприятностей приносили немало. Я понял это раньше других!