Рик Риордан - Горящий Лабиринт [litres]

– Иди, – кивнул я. – Я помогу Джейсону собраться.

Когда девочки ушли, я решил поговорить с Джейсоном Грейсом как один сын Зевса/Юпитера с другим.

– Ну, – начал я, – и что же Сивилла на самом деле тебе сказала?

Джейсон ответил не сразу.

Он снял пиджак и убрал его в шкаф. Развязал галстук и повесил его на крючок. Мне вспомнился старый друг Фред Роджерс, ведущий детской передачи: он так же спокойно и сосредоточенно вешал в шкаф пиджак, приходя с работы. Когда меня совсем одолевали заботы бога поэзии, Фред пускал меня переночевать, угощал печеньем и молоком и пел песенки, пока мне не становилось легче. Особенно мне нравилась песня «Ты прекрасен такой, какой есть». О, как же я скучаю по этому смертному!

Последним штрихом стал гладиус. В очках, сорочке, брюках, лоферах, с мечом в руках, он походил скорее не на мистера Роджерса, а на вооруженного помощника юриста.

– С чего ты взял, будто я что-то скрываю? – спросил он.

– Слушай, – попросил я, – не пытайся заговорить мне зубы. Я бог расплывчатых прорицаний, со мной этот номер не пройдет.

Джейсон вздохнул и закатал рукава. Я заметил у него на внутренней стороне предплечья римскую татуировку – символ нашего отца.

– Начнем с того, что это было не совсем пророчество. Скорее какие-то ребусы или загадки.

– Да. Герофила именно так делится своими знаниями.

– И ты сам понимаешь, каково это – иметь дело с пророчеством. Даже если тебе попался дружелюбный оракул, понять его бывает совсем не просто.

– Джейсон…

– Ладно, – сдался он. – Сивилла сказала… Она сказала, если мы с Пайпер выступим против императора, одного из нас ждет смерть.

Смерть. Слово с глухим звуком упало между нами словно здоровенная выпотрошенная рыба.

Я ждал разъяснений. Но Джейсон, не отрываясь, смотрел на пенопластовое подобие Храмовой горы, будто желал превратить ее в настоящую исключительно силой мысли.

– Смерть, – повторил я.

– Ага.

– Может, она сказала, что кто-то из вас исчезнет, не вернется домой или потерпит поражение?

– Нет. Она сказала «смерть». Вернее, она сказала: «Слово из шести букв, первая «с».

– Значит, не «свекор», – проговорил я. – И не «собака».

Его прекрасная светлая бровь поднялась над оправой:

– «Если станете искать императора, одного из вас ждет собака»? Нет, Аполлон, она имела в виду смерть.

– Но это может значить что угодно. Например, поход в Подземный мир. Или смерть вроде той, что приключилась с Лео: когда ты умираешь – и тут же воскресаешь. Или…

– И кто из нас теперь заговаривает зубы? – спросил Джейсон. – Нет, Сивилла говорила именно о смерти. Окончательной. Настоящей. Которую нельзя отмотать назад. Вот что случится. По крайней мере, по ее словам. Если, конечно, у тебя в кармане не завалялся флакон с лекарством целителя…

Он отлично знал, что не завалялся. Лекарство целителя, которое вернуло Лео к жизни, можно было получить только у моего сына Асклепия, бога медицины. И так как затевать полномасштабную войну с Аидом ему не хотелось, он редко раздавал бесплатные пробники. Вернее, этого не случалось никогда. За тысячи лет Лео был первым счастливцем, которому удалось уговорить Асклепия. И скорее всего, последним.

– И все же… – я пытался придумать хоть что-то, найти какую-нибудь лазейку.

Мне ненавистны даже мысли об окончательной смерти. Как бог я отказывался думать о ней по религиозным соображениям. Даже если в загробном мире вас ждет что-то хорошее (хотя обычно ничего хорошего там не происходит), жизнь все-таки лучше. Тепло настоящего солнца, сочные цвета земного мира, вкусная еда… серьезно, даже Элизиум с этим не сравнится.

В глазах Джейсона читались спокойствие и решимость. Наверное, за те недели, которые прошли с их разговора с Герофилой, он обдумал все варианты. Он давно прошел стадию торга и принял то, что смерть значит смерть, точно так же как Пайпер Маклин приняла необходимость переехать в Оклахому.

Мне это не нравилось. Невозмутимость Джейсона снова напомнила мне о Фреде Роджерсе, но теперь это меня только разозлило. Как человек может быть все время таким безропотным и уравновешенным?! Мне хотелось, чтобы он разозлился, заорал, запустил лофером в стену.

– Допустим, ты прав, – сказал я. – И ты не рассказал Пайпер правду, потому что…

– Ты ведь знаешь, что случилось с ее папой, – ответил Джейсон, рассматривая мозоли на руках – признак регулярных упражнений с мечом. – В прошлом году, когда мы спасли его от гиганта на горе Дьябло… Он с трудом все это пережил. А теперь, когда на него обрушился стресс из-за банкротства и всего остального, представь, каково ему будет еще и дочь потерять.

Я вспомнил, как растрепанный кумир мерил шагами двор в поисках невидимых монеток.

– Да, но ты не знаешь, что именно произойдет.

– Я не могу допустить, чтобы пророчество сбылось и Пайпер умерла. Они с отцом должны уехать из города к концу недели. По правде говоря, она… Нет, слово «рада» здесь не подойдет, скорее она не против выбраться из Лос-Анджелеса. Сколько я ее знаю, ее заветной мечтой было проводить больше времени с отцом. И теперь у них есть возможность начать все сначала. Она поможет отцу обрести душевный покой. А может, и сама его обретет. – Он замолчал – возможно, почувствовал себя виноватым, пожалел о чем-то или испугался.

– Ты хотел, чтобы она благополучно уехала из города, – догадался я. – А затем собирался сам найти императора.

Джейсон пожал плечами:

– Да, вместе с тобой и Мэг. Я знал, что вы меня разыщете. Герофила мне сказала. Если бы вы подождали недельку…

– И что тогда? – возмутился я. – Мы бы радостно потащили тебя навстречу верной смерти?! А ты не подумал, что стало бы с душевным покоем Пайпер, когда она бы обо всем узнала?!

Уши Джейсона покраснели. Я вдруг понял, как он молод – ему было не больше семнадцати. Старше Лестера, да, но не намного. Этот юноша потерял мать. Испытал на себе трудности сурового воспитания волчьей богини Лупы. Приучался к дисциплине в Двенадцатом легионе в Лагере Юпитера. Он сражался с титанами и гигантами. И минимум дважды помог спасти мир. Но по меркам смертных он был еще подростком. Ему пока даже не разрешалось голосовать и пить спиртное.

Учитывая все, что ему пришлось пережить, справедливо ли было с моей стороны упрекать его за нелогичность и нежелание щадить чужие чувства, когда он преисполнился решимости пожертвовать собственной жизнью?

Я постарался говорить помягче:

– Ты не хочешь смерти Пайпер. Я понимаю. Она тоже не пожелала бы тебе такой участи. Но нельзя обмануть пророчество. А когда не говоришь о чем-то друзьям – особенно если это что-то смертельно опасное, – становится только хуже. Нам придется отправиться к Калигуле вместе, украсть обувь этого маньяка-убийцы и убраться оттуда без всяких слов из шести букв, начинающихся с «с».