Рик Риордан - Горящий Лабиринт [litres]

– Комнаты становятся все больше, – отметил Гроувер. – И все изысканней.

– Возможно, это хороший знак, – предположил я. – Вдруг это значит, что мы приближаемся к цели?

Мэг посмотрела на зодиакальный потолок:

– Ты уверен, что мы идем правильно? Пока пророчество какое-то непонятное. Аполлон зрит смерть Тарквиний могила .

– Нужно самим додумать служебные слова и нужные формы, – ответил я. – Думаю, смысл такой: Аполлон зрит смерть в Тарквиния могиле . – Я нервно сглотнул. – Но вообще такое пророчество мне не нравится. Может, нужно достроить его по-другому: Аполлон НЕ зрит смерть. Тарквиния могила… что-то там. И возможно, следующие слова дадут понять, что его ждет великая награда .

– Ага, – Мэг указала на край фонтана, где появилась новая подсказка.

Это были три строчки на английском:

Этот цветок, названный в честь погибшего возлюбленного Аполлона, сажают осенью.

Поместите луковицу в землю острым концом вверх. Присыпьте землей.

Обильно не поливать… нужно пересадить.

У меня из горла вырвался всхлип.

Сперва Лабиринт заставил меня читать Уолта Уитмена. А теперь тыкал мне в лицо прошлым. Вспомнить о моем погибшем возлюбленном Гиацинте и его трагической смерти, сделать из него строчку кроссворда!.. Нет. Это было уже слишком.

Я сел на край фонтана и закрыл лицо ладонями.

– Что случилось? – встревоженно спросил Гроувер.

Мэг ответила:

– В подсказке говорится о его парне из прошлого. О Гиацинте.

– По-гречески его звали Хиакинтос, – поправил я.

Моя печаль вдруг сменилась гневом, и я вскочил на ноги. Мэг и Гроувер отпрыгнули в сторону. Наверное, я выглядел как безумец – именно им я себя и чувствовал.

– Герофила! – крикнул я в темноту. – Я думал, мы друзья!

– Э-э, Аполлон, – позвала Мэг. – Вряд ли она решила тебя подразнить. И ответ связан именно с цветком – гиацинтом. Я уверена, что это отрывок из «Альманаха фермера».

– Да хоть из телефонного справочника! – взревел я. – С меня довольно! ГИАЦИНТ! – завопил я в туннели. – Ответ «ГИАЦИНТ»! Ну что, довольна?!

Мэг завопила:

– НЕТ!

Сейчас я думаю, что в тот момент ей нужно было крикнуть «Аполлон, стой!». Я был бы вынужден повиноваться ее приказу. И значит, в том, что случилось, виновата Мэг.

Я прошагал по коридору, где на полу сияли семь квадратов.

Гроувер и Мэг бросились за мной, но было поздно.

Я оглянулся, ожидая увидеть позади слово «ГИАЦИНТ». Вместо этого заполнены были только четыре клетки, подсвеченные красным, как учительские чернила, цветом:

Пол у нас под ногами исчез, и мы провалились в огненный колодец.

В других обстоятельствах я бы несказанно обрадовался этому «ЕСЛИ».

Аполлон зрит смерть в Тарквиния могиле, если…

О, милый союз! Он свидетельствовал, что есть способ избежать грозящей мне гибели – а мне только этого и хотелось.

Увы, огонь, пылающий в колодце, испепелил только что обретенную надежду на благополучный исход.

Вдруг ни с того ни с сего я застыл в воздухе, ремень от колчана впился мне в грудь, а левая ступня едва не оторвалась от щиколотки.

Я повис рядом с отвесной стеной. В двадцати футах подо мной плескалось огненное озеро. Мэг отчаянно хваталась за мою ногу. Наверху Гроувер одной рукой вцепился в мой колчан, а другой – в крохотный каменный выступ. Он сбросил обувь и пытался копытами нащупать опору в стене.

– Браво, храбрый сатир! – крикнул я. – Тяни нас наверх!

Гроувер выпучил глаза. Его лицо было покрыто капельками пота. Он заскулил, и это, видимо, означало, что у него не хватит сил, чтобы вытянуть всех нас из колодца.

Если выживу и снова стану богом, нужно попросить Совет козлоногих старейшин, чтобы в школе сатиров увеличили количество уроков физкультуры.

Я впился пальцами в стену, пытаясь нащупать удобный поручень или аварийный выход. Но ничего не нашел.

Мэг завопила снизу:

– Аполлон, ты СЕРЬЕЗНО?! Гиацинты обильно не поливать, ЕСЛИ их нужно пересадить!

– Откуда мне было знать?! – возмутился я.

– Ты СОЗДАЛ гиацинты!

Пфф. Логика смертных. Если бог что-то создает, это еще не значит, что он много об этом знает. Иначе Прометей все бы знал о людях, а это, уж поверьте, совсем не так. Разве я должен знать, как сажать и поливать гиацинты, если я их создатель?

– Помогите! – пискнул Гроувер.

Его копыта скользили по едва заметным выступам, пальцы дрожали, руки тряслись, будто он держал на себе вес двух человек… ой, погодите, ведь так оно и было.

Из-за поднимающегося снизу жара думать было сложно. Если вам приходилось стоять рядом с мангалом или близко наклоняться к духовке, вспомните это ощущение и умножьте его на сто. Глаза мне будто засыпали песком. Во рту пересохло. Еще пара вдохов раскаленного воздуха – и я, наверное, потеряю сознание.

Под огнем, кажется, был каменный пол. Само по себе падение не стало бы смертельным. Найти бы способ потушить огонь…

И тут мне в голову пришла мысль – жуткая мысль, какая могла родиться только в кипящем мозгу. Это пламя питал дух Гелиоса. Если в нем осталась хотя бы частица его сознания… теоретически я мог бы поговорить с ним. Может быть, если я коснусь пламени, мне удастся убедить его, что мы не враги и не нужно нас убивать. Скорее всего, у меня будет целая вечность в размере трех наносекунд, чтобы уговорить его, прежде чем я погибну в муках. К тому же, если я упаду, мои друзья, возможно, сумеют выбраться из колодца. В конце концов, из-за того, что Зевс наградил меня жирком, я был самым тяжелым человеком в отряде.

Ужасная, ужасная мысль. Я бы никогда на такое не решился, если бы не вспомнил о Джейсоне Грейсе и о том, что он сделал ради моего спасения.

– Мэг, – сказал я, – можешь зацепиться за стену?

– Я что, похожа на Человека-паука? – крикнула она.

Мало кому удается выглядеть в трико так же круто, как Человеку-пауку. Мэг бы точно не удалось.

– Используй мечи!

Держась за мою ногу одной рукой, она вонзила скимитар, возникший в другой руке, прямо в стену – один раз, другой. Изогнутое лезвие было не так-то просто приспособить к этой задаче. На третий раз, однако, острие глубоко вошло в камень. Вцепившись в рукоять, она отпустила мою ногу и повисла над огнем на мече.

– Что теперь?

– Оставайся на месте!

– Это я могу!

– Гроувер! – крикнул я наверх. – Можешь меня отпустить. Только не волнуйся. У меня есть…

Гроувер меня отпустил.

Нет, правда: какой защитник бросит тебя в огонь, если ты его об этом попросишь? Я думал, что мы будем долго препираться и я заверю его, что у меня есть идея, как спасти и себя, и их. Я ждал возражений от Гроувера и от Мэг (хотя от Мэг не ждал), ждал, что они начнут уговаривать меня не жертвовать собой ради них. Ждал, что они скажут: мол, тебе ни за что не выжить в этом пламени и все такое. Но нет. Он бросил меня без колебаний.