Рик Риордан - Горящий Лабиринт [litres]

Глаза Герофилы одобрительно сверкнули.

Мэг стерла пот со лба:

– Тогда зачем нам было разгадывать «бога»? Этот мостик никуда не ведет.

– Только не это! – простонал Гроувер. – Мы ведь все еще составляем пророчество, да? Вход, безмолвный, бог ? Что это значит?

– Я… я не знаю, – признался я, мозговые извилины кипели у меня в черепе, как лапша в курином бульоне. – Давайте разгадаем еще какие-нибудь слова. Герофила сказала: пророческий дар ей хотелось бы в себе… что?

– «Не принимать» не подходит, – пробормотала Мэг.

– «Не найти»? – предположил Гроувер. – Нет. Букв слишком мало.

– Может, нужна метафора? – задумался я. – Это совсем не то, чего ей хотелось в себе… открывать?

Гроувер нервно сглотнул:

– Так, значит, это будет наш ответ?

Они с Мэг одновременно посмотрели на пышущий жаром ихор, а затем на меня. Их вера в мои силы почему-то совсем не грела мне душу.

– Да, – решил я. – Герофила, ответ «Не открывать».

Сивилла вздохнула с облегчением, и через букву «ы» в слове «безмолвный» протянулся новый мостик, ведущий к ней. Ступив на букву «о», мы оказались в каких-то пяти футах от площадки, на которой ждала Сивилла.

– Перепрыгнем? – спросила Мэг.

Герофила вскрикнула и зажала руками рот.

– Похоже, прыгать не стоит, – сказал я. – Нужно разгадать кроссворд до конца. Герофила, может, дашь нам крохотное слово, которое приведет нас к тебе?

Сивилла сжала пальцы, убрав их ото рта, а затем медленно и четко проговорила:

– Слово из трех букв по горизонтали. Начинается с «о». Слово из двух букв по вертикали. Расположение сверху.

– Двойная игра! – Я посмотрел на друзей. – Мне кажется, нам нужно поставить «она» по горизонтали и «на» по вертикали. Так мы доберемся до площадки.

Гроувер заглянул за край плиты, где плескался раскаленный добела ихор:

– Не хотелось бы сейчас проиграть. Слова вроде «на» можно предлагать?

– У меня нет с собой инструкции к «Скрэббл», – сказал я, – но думаю, можно.

Хорошо, что это все-таки был не «Скрэббл». Афина все время в него выигрывает, ведь у нее же «богатый словарный запас» – знали бы вы, как это бесит! Как-то раз она так выстроила слово «адъюнкт», что оно пересекло призовую клетку, утраивающую очки, и Зевс в ярости запустил молнией в гору Парнас.

– Вот наш ответ, Сивилла, – объявил я. – «Она» и «на».

Три плиты встали на место, проложив нам путь на площадку Герофилы. Мы перебрались к ней, и Герофила захлопала в ладоши и заплакала от радости. Она протянула руки, желая обнять меня, но тут вспомнила, что закована в раскаленные докрасна цепи.

Мэг оглянулась и посмотрела на горящие позади нас слова:

– Если это конец пророчества, то что оно значит? Вход безмолвный бог не открывать на она ?

Герофила хотела что-то сказать, но передумала и с надеждой взглянула на меня.

– Давайте снова согласуем слова, – предложил я. – Если добавить первую часть фразы из Лабиринта, получится: Аполлон зрит смерть в Тарквиния могиле, если … э-э… вход … к? – Я посмотрел на Герофилу, и она одобрительно закивала. – Вход к безмолвному богу … Хм. Даже не знаю, кто это. Если вход к безмолвному богу не откроет она …

– Ты забыл про «на», – напомнил Гроувер.

– Думаю, его можно опустить, раз уж это была двойная игра.

Гроувер подергал себя за подпаленную бородку:

– Вот поэтому я и не играю в «Скрэббл». А еще потому, что мне хочется съесть фишки.

Я повернулся к Герофиле:

– Значит, Аполлон – то есть я – зрит смерть в Тарквиния могиле, если вход к безмолвному богу не откроет она… Кто? Мэг права. У пророчества должен быть конец.

Откуда-то слева раздался знакомый голос:

– Не обязательно.

На горизонтальном выступе, делящем стену на две половины, стояла Медея. Она была явно жива и рада нас видеть. За ней двое пандов держали избитого и закованного в цепи пленника – нашего друга Креста.

– Здравствуйте, дорогие мои, – улыбнулась Медея. – Видите ли, пророчеству вовсе не обязательно иметь конец – ведь вы все равно умрете!

Мэг атаковала первой.

Быстрыми уверенными ударами она разрубила сковывавшие Сивиллу цепи и устремила на Медею взгляд, говорящий: «Ха-ха! Я спустила с цепи боевого оракула!»

Кандалы упали на каменный пол, оставив на запястьях и щиколотках Герофилы страшные красные ожоги. Сивилла попятилась и прижала руки к груди. В лице ее читалась вовсе не благодарность – Герофила была в ужасе.

– Мэг Маккаффри, нет! Нельзя было…

Какое бы слово она ни загадала – хоть по горизонтали, хоть по вертикали, – уже не имело значения. Вмиг цепи и кандалы вновь стали целыми, будто их никто не разбивал, и, подпрыгнув, как разъяренная гремучая змея, бросились вперед – но к не Герофиле, а ко мне – и обвились вокруг моих запястий и щиколоток. Боль была такой страшной, что поначалу показалась приятной прохладой. А потом я закричал.

Мэг снова рубанула по раскаленным звеньям, но на этот раз они выдержали. С каждым ударом цепи все больше тянули меня вниз, и в конце концов мои руки оказались у самой земли. Изо всех своих ничтожных сил я потянул цепи на себя, но сразу понял, что это плохая идея. Это было все равно что прижать запястья к раскаленной докрасна сковороде. Я едва не потерял сознание от боли, а запах… о боги, запах жаренного во фритюре Лестера мне совсем не понравился. Только когда я перестал сопротивляться и позволил цепям приковать меня к выбранному ими месту, боль чуть-чуть отступила и стала просто мучительной.

Медея, которую мои ужимки явно позабавили, расхохоталась:

– Умница, Мэг Маккаффри! Я хотела заковать Аполлона сама, но благодаря тебе мне не придется колдовать.

Я рухнул на колени:

– Мэг, Гроувер, уводите отсюда Сивиллу. Оставьте меня!

Еще одно храброе самопожертвование. Надеюсь, вы ведете счет.

Увы, мой порыв оказался напрасен. Медея щелкнула пальцами. Плавающие в ихоре каменные плиты сдвинулись, и мост, соединявший площадку Сивиллы с выходом, разрушился.

За спиной колдуньи два стражника, державших Креста, швырнули его на пол. Он прислонился спиной к стене, упрямо не выпуская из скованных рук мое боевое укулеле. Глаза у пандоса заплыли. Губы были разбиты. Два пальца на правой руке согнулись под странным углом. Он виновато взглянул на меня. Мне хотелось приободрить его, сказать, что он молодец. Это нам не следовало оставлять его на страже одного. А еще мне хотелось заверить его, что даже с двумя сломанными пальцами он сможет отлично играть перебором!

Но я в тот момент едва соображал, и утешать юного ученика мне было совершенно не под силу.

Стражники расправили гигантские уши и, поймав потоки горячего воздуха, спланировали на плиты рядом с каждым из углов площадки. Выхватив кханды, они приняли боевые стойки – на случай, если кто-то из нас решит по глупости перепрыгнуть через кипящий ихор.