Альвдис Рутиэн - Между [litres]

– Можно, я посмотрю, как ты работаешь? – робко спросила она, почти уверенная в отказе.

– Если будешь молчать – можно.

Они видели друг друга второй раз в жизни, но не удивлялись тому, что говорят, как давние друзья.

Руки. У него самые невероятные руки на свете. Они – и глаза его, и разум. Слепой не ощупывает вещи так тщательно и осторожно, как этот сидхи; а ведь ни у одного народа нет зрения острее.

Мудрые руки, иначе не скажешь.

Я готова бесконечно смотреть на них.

Сархад перебирает лучики, раскладывая их в несколько рядов. По каждому он проводит пальцами раз, а то и несколько. Наивно было бы спрашивать, чем один луч для него отличается от других. Да он, наверное, и сам не ответит.

Такому нет имени – даже на языке сидхи. Разум мастера этого не знает – лишь руки ведают.

На следующий день Эссилт взяла с собой шитье. Сархад одобрительно посмотрел на ее рукоделие, похвалил отлично вытканное полотно – и словно забыл о присутствии королевы.

Да и она сама почти не поднимала глаз от вышивки, узор которой наконец нашелся. Эссилт не знала, сможет ли она придти к Сархаду завтра, через день, через седмицу, не прогонит ли он ее, не окажется ли заперта дверь – и торопилась успеть сделать сейчас основное. Разметить широкими стежками рисунок, подобрать оттенки цвета – от искряще-серебряного до глубокого серо-синего.

– Ты собирала это зимней ночью в лесу? – услышала она вопрос Сархада.

– Да. Ночью снег такой красивый…

– Снег… – задумчиво проговорил пленник. – Я несколько веков не видел его.

Он сощурился, вспоминая.

– Прости, – королева закусила губу, стыдясь того, что невольно напомнила мастеру об утраченном.

– Перестань, – решительно сказал он. – Подойди сюда. Встань прямо. Как обруч? – не жмет, не скатывается?

Свитый в кольцо золотой луч лежал на ее голове так, будто был второй кожей.

Солнечные лучи и прозрачное кружево льда с каждым днем всё теснее сплетались в будущей короне – и точно так же день ото дня всё чаще упоминались вместе имена Сархада и Эссилт.

«Тот, в огненном зале, и она, со своей снежной туникой…» – шептались малыши-брауни в коридорах замка.

«Правда ли, что Сархад Искусный взял себе в ученики девушку из людей?» – носилась весть по штольням кобольдов.

«Темница Сархада открыта какой-то девушкой», – хмурились древние герои. – «Но он прикован по-прежнему», – и всё же они проверяли свое оружие.

«Королева людей не может выбраться из Аннуина, потому что ее оплел своей ложью Сархад-Предатель…»

«Он родного брата обратил в лед, а теперь заколдует и ее, бедняжку!»

«Ты путаешь! Не брата, а отца, и не в лед, а в камень. Я на триста лет тебя старше, я лучше знаю!»

«Действительно, в камень, но не брата и не отца, а мужа своей сестры…»

Крошки-фэйри залетали в покои Эссилт и наперебой твердили ей:

– Не ходи к Сархаду, он страшный, он злой, он самый злой!..

– Откуда вы знаете, что он злой? – улыбалась им королева, собирая рукоделие. – Разве вы хоть раз были в Зале Огней? Разве вы хоть раз говорили с Сархадом?

– Нет, и ничто не заставит нас приблизиться к Коварному!

– Что ж, а меня ничто не удержит от встречи с ним.

Коварство.

Такое привычное – и такое забытое слово.

Когда еще не родились не то что многие сидхи, но и многие боги этого мира, меня уже звали Коварным.

Кователем.

Из-под моего молота выходили творения изумительной красоты и немыслимой силы. Потом люди стали именовать это магией.

Сидхи ничего не забывают, и всё же я плохо помню свою юность. Когда впервые в моих работах стали воплощаться недобрые шутки? Или они были в них всегда?

Когда коварство перестало быть просто кованым узорочьем и стало тем, что сегодня все зовут этим словом?

На наковальне под ударами крохотного молоточка звенели солнечные лучи. Потом наступила тишина: тонкие зубцы один за другим крепко охватывали ледяные пластины.

– Готово.

Эссилт ахнула, уронила иглу, и шитье соскользнуло с ее колен на пол.

– Я никогда не видела ничего прекраснее.

– Зато я сейчас увижу, – усмехнулся мастер. – Когда надену ее на тебя. Подойди.

Он надел убор на Эссилт и довольно сказал:

– Да, получилось хорошо. Беги, ищи зеркало.

– Могу я как-то отблагодарить тебя? – прошептала королева.

– Да, и очень просто. Найди где-нибудь еще льда и принеси лучей. Иначе я всю оставшуюся мне вечность буду терзаться тем, что сразу не сообразил сделать к этой короне ожерелье.

Ты бежишь в новенькой короне, и от счастья глаза твои горят ярче лучей, из которых она выкована.

Я никогда не слышала, чтобы Сархад дарил женщинам уборы. Или я действительно ничего не знаю о нем, или ты – вторая после меня.

Я до сих пор храню его ожерелье, которое он сделал, когда мы оба были… впрочем, неважно.

Зачем тебе понадобился Сархад, девочка? Как ты вообще смогла найти дорогу к нему? Кажется, я надежно спрятала вход в его Зал Огня, даже открытый: пройти через ковер могут единицы, и сам ковер для многих незаметен, а для тех, кто увидит, – страшен.

Но для тебя немыслимая дорога стала привычной.

Кто для тебя Сархад? Возлюбленный? – нет: даже не будь ты настолько верна Марху, я не могу представить тебя в объятьях моего пленника.

Но если это не любовь и не ученичество (…чему златокузнец может научить женщину?), то что это?

Дружба?! С Сархадом?!

Те, кто имел несчастье считать его другом, обычно первыми оказывались жертвами его козней.

Неужели с тобой, маленькая Эссилт, будет иначе?

Что ж… тебя предупредили и дюжину, и дюжину дюжин раз. И тем не менее ты продолжаешь бывать у него.

И я подожду вмешиваться. Я подожду, пока меня не позовешь или ты, или он.

– Туника закончена? – спросил Сархад, отложив инструменты.

– Да, вот.

По ослепительно белому шелку змеился узор: то серебристый, то голубоватый, то серый до синевы, то проваливающийся в темноту ночного неба, то вспыхивающий ярче звезд.

– Хорошо, – кивнул мастер. – Счастлив будет тот, кому ты подаришь свою работу.

Эссилт улыбнулась, пряча мысль о том, что вряд ли Друст так уж обрадуется ее подарку.

– А что ты сделаешь для себя?

– Не знаю. До Бельтана есть время… я что-нибудь придумаю.

– Тогда послушай меня. Ты сможешь соткать золотую парчу из лучей?

– Наверное.

– Я хочу увидеть тебя в золотом платье. Расшей подол молодой листвой и прикажи, пусть тебе добудут несколько лилий.

– Приказать? Но я не имею права…

Сархад рассмеялся:

– Ну тогда попроси – и, я уверен, твои помощники помчатся быстрее, чем от любого приказа!